Хороший Повторим как-нибудь?
Повторим. Ты только стучи в следующий раз.
Он усмехнулся.
Обязательно.
3
Длинный автобус-гармошка катился по улице, слегка покачиваясь на манёврах. Андрэй сидел на одиноком кресле и поглядывал в окно, на проплывавший мимо город. В левое ухо наушник изливал грохот перкуссии и визг электрогитар. Правое прислушивалось к окружению на случай внезапной атаки.
Салон пустовал. Все сидячие места были заняты, группка студентов стояла возле терминала оплаты и о чём-то разговаривала. Впереди сидел пацан в школьной форме совсем малой, вероятно, ещё в первом классе. В руках телефон. В ушах наушники. В обоих.
Старый автобус заскрежетал гнилым нутром и остановился. Зашипела гидравлика дверей, и в салон ввалился какой-то дед. Поднёс карту к терминалу, подошёл, на ходу засовывая её в карман. Встал, поглядывая то на школьника, то на Рэя.
Тот косился на него. Ждал. Собирался уступить место, но только после просьбы.
Вместо просьбы дед наклонился к первокласснику и дёрнул того за рукав. Показал кулак.
Андрэй сощурился.
Мальчик, только сейчас его заметивший, быстро встал. Не сказал ни слова. Андрэй наблюдал.
Когда старик уселся и вместо благодарности дал школьнику подзатыльник, он оскалился. Вытащил из уха наушник, встал, подошёл, схватил деда за ворот.
Слышь, падаль.
Он был лёгкий Рэй запросто приподнял его одной рукой. В бегающих глазах сначала появилось непонимание, затем страх.
Ты что делаешь! Отпусти меня! Эй!
Ты чё к пацану прикопался?
Он мне место не уступил! возмутился старик. А ну отпусти!
Ты бы вежливо попросил, с тихой угрозой прорычал Рэй. Что ж ты меня не выгнал?
По автобусу пошёл шёпот. Кто-то вытащил телефон.
Молодой человек! Прекратите! потребовала какая-то женщина с задних сидений.
Заткнись!
Автобус продолжал ход. Водителю явно было до лампочки. Пока что.
Я н-не обязан Я
Извинись, с ухмылкой потребовал Рэй.
Поч-чему это?
Я тебя из автобуса выкину, пообещал он.
Дед открыл рот. Промолчал.
И-извини, буркнул он.
Да не передо мной! тряхнул его Рэй. Перед ним.
Мальчик стоял, дрожа от страха, ничего не понимая.
П прости. Прости, пожалуйста.
Так-то лучше, он выпустил старика, развернулся и на следующей же остановке покинул автобус.
Остаток пути шёл пешком.
* * *В квартире было темно свет раздражал расширенные от капель зрачки. Сквозь неплотные шторы остро и неприятно сиял фонарь. Он закрывал глаза руками, но лежать так было неудобно.
Он вспоминал.
В правом глазу разрыв, Андрэй. В левом сетчатка истончилась, надо укреплять.
Он несколько раз моргнул липкими веками, повертел глазными яблоками, онемевшими, будто покрытыми лаком.
Операция стоит, как раньше? нарочито спокойным голосом.
Да. Сейчас сделаете?
Сейчас, чё ждать.
Врач кивнула.
Позже вам чек выпишут, в кассе оплатите и придёте.
Да.
Его волновали не деньги. Зарплаты помощника тренера вполне хватало на скромное житие, а большего и не нужно. Волновала не сама операция, безболезненная, но неприятная. Волновало его другое
Врач со склизким звуком убрала линзу и стала её протирать. Сразу же подбежала медсестра, прочистила ему глаза ваткой. Стало лучше.
Месяц соблюдаем охранительный режим. Не наклоняемся, тяжести не таскаем, контактными, силовыми видами спорта не занимаемся.
Рэй кивнул.
Памятку вам дать?
Не нужно. Не в первый раз.
Он поднялся со стула, приоткрыл один глаз и направился в сторону выхода.
У вас сетчатка слабая, Андрэй, строго напомнила врач. Вам нагрузки вообще противопоказаны.
Я знаю, он безразлично закрыл за собой дверь.
Волновало его даже не то, что каждая такая операция приближает его к слепоте. Волновало только, что он рано или поздно не сможет заниматься боевыми искусствами.
Долго лежать было неудобно. Хотелось бы поспать, но уснуть не выходило слишком привык доводить себя до изнеможения. В уме листались воспоминания.
Опыт работы официантом закончился разбитыми о зубы кулаками и ночью в каталажке. Для чего-то более компетентного нужно было получать образование, что представлялось невозможным. Что ещё? Работа грузчиком отпадает. Дворником? От одной мысли тошнит.
Зажужжало. Невидимая в темноте муха пролетела справа налево, умолкла, сев на стену. Он ударил ладонью, почувствовал что-то липкое. Поморщился, встал, в темноте вымыл руки и сел за стол. Вытащил телефон.
Зажужжало. Невидимая в темноте муха пролетела справа налево, умолкла, сев на стену. Он ударил ладонью, почувствовал что-то липкое. Поморщился, встал, в темноте вымыл руки и сел за стол. Вытащил телефон.
Да? Что такое, Рэй?
Гжегож, меня не будет неделю, он откинулся на спинку, закинул ногу на стол.
А что случилось? Заболел?
Да операцию сделал. Ничего серьёзного.
А-а. Ну давай, выздоравливай.
Ага.
Он сбросил трубку и долго ещё сидел в темноте.
* * *Поздним вечером третьего ноября, в одиннадцать часов сорок пять минут, в трёхстах пятидесяти семи километрах к востоку от Алматы, на глубине в шестнадцать километров столкнулись и вновь разошлись тектонические плиты.
В кратчайшее время толчок достиг города. Запищали приборы в раскиданных по области сейсмостанциях, зафиксировав землетрясение в три балла; проснулся в своей кровати Константин Хан, поглядел, недоумевая, в потолок и снова уснул; оторвался от рукописи Бродяга, прислушался и полез в интернет проверять, что ему не показалось; ничего не заметила, как и полагается коренному алматинцу, Дарина; повернулся к зазвеневшей в шкафу посуде Жарылкасын; встал под балку и включил телевизор вернувшийся с тренировки Гжегож.
Спустя пару минут город вернулся к своим занятиям.
В тот вечер Рэй шатался по городу, не зная, чем себя занять. Все накопившиеся домашние дела были переделаны, все лампочки поменяны, починен протекающий шланг для душа, выметен весь мусор и протёрты все поверхности. Однако недоставало ноющей приятной боли в мышцах.
Он шёл по небольшой улице в центре города, вдоль рядов двухэтажных сталинок. Иногда проезжали автомобили, иногда велосипедисты или самокатчики с фарами на рулях.
Он свернул в тёмные дворы, прогулялся по ним. Обшарпанные стены с проглядывающим местами каркасом, гниющее дерево дверей и оконных рам. Рыжие трубы в облезлой желтоватой стекловате, многослойные объявления на столбах. Рэй подошёл, чтобы разглядеть их ближе.
Не заметил натянутой проволоки, споткнулся, рассадил ладони. Раздражённо вытер о штаны, сорвал со столба объявление с очередным разводиловом и злобно разорвал. Пошёл дальше.
Ещё издалека услышал топот, азартные крики и глухие удары. Едва вышел за поворот, как в лицо молнией, ночной птицей со свистом рассекаемого воздуха полетел мяч. Спасли рефлексы.
Смотри куда бьешь! заорал он и поднял кулак.
Кешіріңіз! Кешіріңіз![11] вразнобой закричала орава запыханных, раскрасневшихся от игры детей.
Андрэй сунул руки в карманы и пошёл дальше. Драться не хотелось.
В следующем дворе царила темень, пустота и тишина, только возвышался посередине старый корявый дуб. Подул ветер, зашелестело, засвистело, застучали по асфальту желуди. Больно и неприятно прилетело по голове, по спине. Он потёр ушибы, посмотрел наверх. Успел разглядеть падающую ветку.
4
Андрэй спустился по лестнице, цепляясь рукой за перила, медленно переставляя ноги. Чуть правее открылась дверь, кто-то вышел, остановился.
Он вошёл внутрь и оказался в торговом центре. По памяти добрёл до зала, отворил стеклянную дверь. Привычно махнул стоящим у стойки девушкам, споткнулся о маты, упал бы, если б не чья-то рука.
Рэй! Что случилось?
Алан.
Ха? Ты про это? он коснулся рукой повязки, скрывающей бесполезные теперь глаза. Несчастный случай. Ты лучше скажи, который сейчас час? Не опоздал ли я на тренировку?
Ты собрался тренироваться? неподдельное удивление, даже ужас в голосе.
Да. А что?
Молчание.
Но как?
Как обычно, он начинал злиться.
Прости, но ты только себя покалечишь
Закрой пасть! он схватил Алана за ворот и занёс кулак. Я тебе сейчас покалечу
Рэй! Успокойся.
Гжегож. Сзади, в двух с половиной метрах.
Он выпустил Алана, повернулся. Услышал два шага, почувствовал, как на плечи легли сильные руки.
Андрэй тренер собирался с мыслями. Успокойся. Скажи, что с твоими глазами.
Он сжал губы.
Ветка на голову упала. Сетчатка отслоилась, и он развёл руками.
Это лечится?
Нет.
Гжегож тяжело вздохнул.
Андрэй, ты не сможешь заниматься без зрения. Физические упражнения, разве что́, но не техники.
Я дошёл досюда и без зрения. Значит, и тренироваться смогу.
Не сможешь, он сжал его плечи. Прости, Рэй, но нет. Мне мне жаль.