Зарина сняла шлем. Внезапный дождь из золота обрушился на плечи, и меня едва не раздавило свалившимся удивлением: как же меняет людей прическа! Красиво поведя зависшим в воздухе водопадом, Зарина бережно поставила шлем у лежака, стянутые боевые сапоги победно встали под табуретом, перевязь с мечом нашла пристанище в голове лежака. Затем на табурет полетели поочередно скидываемые доспехи.
Кстати, она вынула что-то из-за пазухи. Держи. Это твое.
Спасибо выдавил я, приняв Гордеевский нож в ножнах, мою единственную материальную ценность в этом мире. Как ты его
Осчастливленный, я вскинул глаза на маленькую благодетельницу в желании еще раз отблагодарить
Что она делает?! Глупая бесцеремонная девчонка, мало ремнем драли? Эгей, существо, ты не одно в этом мире! По крайней мере в данной комнате.
Зарина не обращала на меня внимания. Из двух ее поддоспешных вещей жилетки и штанов типа галифе первая, совершив красивое па, плавно спикировала на табурет.
Умение думать наперед помогает избегать неловких ситуаций. Одну я проморгал, а более серьезная вторая только назревала. Мои руки машинально потрясли пустую котомку в бессознательной надежде добыть необходимое. Увы. Ни трусов, ни майки.
Э-ээ промямлил я, жалея, что не улитка и не ношу домик с собой. А где нижнее белье?
Что? резко обернулась Зарина.
Черт. Мое лицо мотнулось к стене и стало ее сосредоточенно изучать. Кстати, если до сих пор Зарина была в моих глазах мелкой, надоедливой, странной, но при этом главное девчонкой, то теперь я называю ее девушкой. Она не ребенок, просто низенькая. Я вот тоже не мальчик, а тинейджер. Подросток, парень, юноша, молодой человек, как больше нравится. А моя соседка полноценная девушка. Яркая. Очаровательная. Красивая. В общем соблазнительная. Вот. Выговорил. Все, что отличает взрослую девушку от девочки, у Зарины присутствовало. И выглядело бесподобно. Аж дух захватило.
Белье, безвольно повторил я, еще дальше опуская пылающее лицо в пол.
Вот оно. Тон был недоумевающий, тонкая рука указала на простыню.
Издевается? Как можно не понять о чем речь?
Нижнее белье, вытолкнуло мое горло.
Лучше бы оставило внутри. Зарина без зазрения совести шагнула ко мне. Босые ноги пришлепали по тесаному полу, правая ладонь задрала верхнюю простыню моего лежака, левая ткнула в нижнюю:
Да вот же. Смотри, показываю!
Боковым зрением я видел. Видел прекрасно. Но видел больше, чем требовало воспитание. Соседка, которую это нисколько не смущало, требовательно ждала. Пришлось повернуть голову и кратко кивнуть склонившемуся надо мной созданию. Посчитав недоразумение исчерпанным, Зарина выпрямилась, ее руки задумчиво сложились на раскосой глазастой груди.
А-а, поняла, у вас оно, наверное, называется по-другому. Тебе надо привыкать. Вот эта вещь у нас, ее опустившаяся ладонь вновь подхватила и вздернула к моим глазам простыню, называется простыней.
Я подавил нервный смешок.
У нас тоже.
Тогда почему же
Заринка, муть твою-мою-нашу! раздался вопль в соседней комнате, слышимый, скорее всего, и на Святом причале.
Не описать моей радости печатными словами. Я еще не оказывался в столь позорной ситуации, когда мысли увязают, как мухи в меде, оставшийся без высшего командования язык мелет чушь, а глаза требуют оградить от потрясающего организм (именно так) зрелища и одновременно не желают уводиться в сторону.
Заринка, в гроб тебе гвозди по самые дыни и колючку в арбуз! донеслось уже ближе.
Говорят, смена деятельности лучший отдых. А для бурлящих эмоций нет ничего лучше смены их вектора.
У вас пользуются гробами? Удивление поползло из меня, как бока из заниженных джинсов чересчур уверенной в себе дамы Бальзаковского возраста.
Зрелище похорон самоотверженного бойника до сих пор стояло в глазах. Никакими гробами там не пахло.
Чем? Какими гробами? Златокудрая соседка расшнуровала завязку своих галифе, без единой тени сомнения стянула их, поочередно подняв ноги, и безмятежно прошла к своей котомке.
Меня снова бросило в дрожь. Если здесь столь вольные нравы
Карина сейчас крикнула судорожно напомнил я происхождение темы разговора.
Как бы еще намекнуть насчет моей неготовности к подобной простоте и близости к природе. В моем мире не селят разнополых учеников в одной комнате, и у нас посторонние стесняются ходить друг перед другом даже в нижнем белье. Даже. А не. И если тут все так же и дальше, а то и не так, то ух.
Как бы еще намекнуть насчет моей неготовности к подобной простоте и близости к природе. В моем мире не селят разнополых учеников в одной комнате, и у нас посторонние стесняются ходить друг перед другом даже в нижнем белье. Даже. А не. И если тут все так же и дальше, а то и не так, то ух.
Это кто-то из ангелов употреблял, не прерывая занятий по переоблачению, пояснила Зарина.
Она расправила бесцветные шаровары, взгляд придирчиво пробежался сверху донизу, руки зачем-то встряхнули свежевыглаженную вещь. Лишь после такого длинного ритуала ее ноги влезли в подставленные штанины. На вопли сестры Зарина внимания не обращала. Привыкла.
Проделав аналогичные действа и пассы с рубахой, она добавила про гробы:
Обычное непонятное слово, чтобы в перемешивании с другими изобразить возмущение.
Олицетворение упомянутого возмущения чуть не вынесло нашу дверь, у которой даже не нашлось звука выразить свои недовольство и презрение. С легким присвистом дверь отлетела к самой стене и обиженно заткнулась.
Карина уже переоделась. Рубаха сходилась на пупке узлом, что выглядело дерзко и фривольно. Правильнее было застегнуть на тесемочки и заправить в шаровары, либо оставить навыпуск, либо оставить и перетянуть поясом, но бедовая девка выбрала то, что выбрала. Без шлема она оказалась короткостриженной шатенкой, и в плане шевелюры тоже совершенно не походила на младшую сестру.
Заринка, чтоб тебя пожиратели пожрали и человолки отчеловолчили, где мой трофейный нож, сукина дочь?
Это уже слишком.
Вас не учили стучаться? предельно спокойно осведомился я из своего положения лежа.
Заткнись, вошь небесная, не с тобой говорят. Зло зыркнув на меня, Карина развернулась к моей маленькой соседке. А ну, иди сюда, мерзость подноготная
Это не твой нож, он ангельский! Милослава у ангела отобрала!
Мой. Я его заслужила. Не тебе решать.
Вспомни заповедь: не возжелай жены и дома ближнего своего, и другого имущества, пошла Зарина на последнее средство логического убеждения.
В битве логики с яростью у первой не было шансов. Большое тело надвигалось на маленькое как бандитский джип на детский велосипед, последствия встречи угадывались со стопроцентным результатом.
Тысяча извинений, мадемуазель, но не пойти бы вам отсюда на хрен? тихо, но эффектно выдал я, принимая вертикальное положение.
Ненавижу насилие. Еще больше ненавижу хамство и безнаказанность права сильного.
Что-о?
Это как если бы я похлопал по плечу человеколюбивого в плане покушать инопланетного монстра и он обернулся. Ощущения не передать словами.
Вообще-то, я не бью девчонок, на всякий случай сообщил я. Вдруг сработает?
Нет. Здесь собирались бить меня и бить больно.
Это я девчонка? зловеще загрохотала Карина.
Озверевшая машина для убийства, натренированная донельзя, сделала шаг вперед. Ее руки приготовились рвать, что гнется, и крошить, что ломается.
Кариночка, опомнись. Зарина выдала «молитву встречи»: «Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь». Закон, Карина! Преступивший закон сознательно ставит себя вне общества, общество обязано ответить тем же!
Хорошо же им вдолбили, от зубов отскакивает.
Отдайте нож, и я уйду, снизила тон Карина.
Вроде как сменила гнев на милость.
Это мой нож, сказал я.
Это мой нож!
Выкрик слился с броском. Драка с натренированной шестнадцатилетней убийцей меня не вдохновляла, шансы уходили в глубокий минус. Победить можно лишь неожиданностью или тем, что здесь неизвестно. Но чем?
Уже чувствуя, как клещи рук сходятся на шее, я ткнул прямой ладонью в открытую всем ветрам диафрагму или, выражаясь проще, «под дых». Карина поперхнулась, согнулась пополам и гулко «поцеловала» пол.
Кариночка, ты как? запорхала вокруг нее сестренка.
У самой глазки сияли, как начищенные сковородки прабабушки. Наконец-то старшую сестрицу поставили на место!
У-ух продышалась воительница. Да я!..
Однажды я ходил на самбо, ходил почти месяц: родители заранее оплатили восемь занятий, деваться было некуда. Там мне довелось кое-что видеть. Запомнилось главное, слова тренера: «Лучше уметь применять один прием, чем знать тысячу».
В соответствии с озвученным принципом на первом занятии мы изучали и отрабатывали единственный прием бросок через бедро. Хватаешь за грудки, проворачиваешься с одновременным нагибом и кидаешь через себя. Хватаешь, проворачиваешься, кидаешь. Хватаешь, кидаешь. И так весь урок. На втором занятии снова отрабатывали этот же прием. До изнеможения. На третьем отрабатывали и применяли. На четвертом применяли до посинения, с противниками разного веса, из разных позиций. Остальные занятия я прогулял, о чем мои предки, понятное дело, не догадывались. Сейчас бы снова туда, годика на три