Малик первым остановился у камня, пропустил вперед Шурика и придержал нас.
Возложили.
Помолчали.
У него здесь отец разбился, вполголоса пояснил Малик, когда шагали обратно. Года не прошло. Аппарат вдребезги. И кусочков не собрали похоронить. А под склоном еще самолеты со времен войны, гражданский лайнер много лет назад, несколько вертолетов Много чего. Братская могила. Здесь воздушный поток особенный. Если не знать, лучше не соваться.
«Ободренных» таким образом, нас провели к опускавшимся под дельтапланы треугольникам, вопреки здравому смыслу именуемыми здесь трапециями. И началось. Сначала Тома, в подвеске за Шуриком, за ними мы.
Абдулла, поджигай! весело кричал Шурик соратнику, готовившемуся со мной к старту во втором аппарате.
Малик выдал нехотя, всем видом демонстрируя, как надоел ему заезженный диалог:
Я мзды не беру. Мне за державу обидно. Я мзды даю.
Уххх! натянулась ткань, в лицо ударил воздух, и через миг далеко внизу мелькнули малюсенькие машины и совсем микроскопические люди.
И тишина
Глава 2
Управлять с помощью задницы не про дурную голову. Про дельтаплан. Нет, про аппарат так надо говорить. Местная специфика. Как моряку сказать, что корабль плавает или обозвать эсминец судном.
Свист ветра в тросах не мешал разговаривать, но мой пилот давал насладиться безмолвием и иллюзией самостоятельности. И полным единением с небом.
Тишину нарушил я:
Смотри!
Малик резко повел вбок, настигая Шурика с Томой, но их аппарат упорно несся к обнаруженной мной посреди неба мерцающей воздушной воронке.
Мы не успели ничего понять. Ниоткуда возникший вихрь обжег лютым холодом, вскружил, перевернул, тут же окатил жаром, словно в костер уронил и выплюнул. Исчез. Как в видео, когда вдруг кончаются деньги на безлимитке.
А в ушах:
Мамочкааа-а-а! тоненький угасаюший визг-вопль Томы, переходящий в инфразвук
Ай, шайтан тебя дери! гортанно-каркающе, совсем рядом
Ой вэй снова издалека и снизу, с прибавлением многих непонятных слов и кое-чего понятного, но непечатного.
Я решил не выпендриваться. Просто орал. Кстати, ура, орем значит, живы.
Время полета по вертикали осталось неизвестным. Секунда? Две? Как бы не так. Жизнь! Все мои небывало насыщенные, как оказалось, годы.
А дельтаплан?!.. вырвалось у меня.
Пошло прахом, что называть нужно по-другому. Какая разница, как называть, если он исчез! И одежда. Все исчезло. Словно только что родившиеся, мы с пилотом сверзились в копну колючего сена, ушибив все, что возможно, и немножко друг друга.
Из шевелящегося вороха высунулась наголо бритая голова. Моя рука непроизвольно взлетела, ощупывая родные вихры до плеч. От сердца отлегло. До сих пор Малик был в шлеме, потому и всякие мысли.
Живой?
Даже немного здоровый, просипел я, затем прокашлялся и закончил нормальным голосом: Где Тома?
Должна быть с Шуриком. Не бойся. Если что, он поможет.
Как раз этого я боялся.
Обходиться без одежды проблемы не составляло: погода благоприятствовала. Тепло и штиль. Полный. Откуда только взялся тот смерч?
Запах сена бил по мозгам. Копна оказалась невероятной горой, как в высоту, так и вширь. Пришедший на помощь кран «Рука Малика» играючи вызволил меня из осыпавшегося барханчика и водрузил на вершину. Пилот-инструктор произнес только одно слово:
Интересно.
Все вокруг было золотым или зеленым за исключением нас: розовых, сидевших в желто-сером, местами до гнилостно-лежалого черного. Но мы смотрели не на себя. Заваливший долину сеномассив с трех сторон был окружен лесом, деревья начинались сразу за полосой кустарника, тоже окаймлявшего нас подковой. На грани видимости за лесом торчала труба или водонапорная башня. Но это мелочи, которые едва достойны упоминания, поскольку с четвертой стороны горизонт перегородили дымчатые каменные вершины. Горы.
Горы! Действительно, интересно, и еще как.
Вокруг ни людей, ни машин, ни животных. На высочайшем из ближних деревьев флаг на макушке. Одноцветный, но не черный, не зеленый, не красный. Какой-то грязно-серый.
Хм. Местность незнакомая. И горы. Это у нас-то, где горой называют холмик или склон оврага. Мираж, что ли?
Малик! истерически донеслось с другого края гигантского сеновала.
Шурик, обрадовался лысый громила голосу приятеля. Его рука призывно вскинулась. Мы здесь!
Малик! истерически донеслось с другого края гигантского сеновала.
Шурик, обрадовался лысый громила голосу приятеля. Его рука призывно вскинулась. Мы здесь!
Алло, кинь маяк!
Не видит. Нужно обозначиться.
Огромными охапками Малик стал подкидывать сено вверх. Сработало. На четвереньках, смешно подбрыкивая на проваливающейся поверхности, одессит карабкался курсом на соломенный гейзер, словно свинка по трясине сияя незагорелыми округлостями и при остановках прикрываясь одной рукой, поскольку другая использовалась в качестве третьей точки опоры.
И как вам это нравится? Добравшись до нас и плюхнувшись рядом, Шурик почесался. И, я дико извиняюсь, где мы?
Где Тома? спросил я главное.
Там. Последовал мах рыжей головы далеко назад. Я ей не фреберичка.
Фре кто?
Нянька. Не нянька. Я.
Малик уточнил:
С ней все в порядке?
Люди, что за геволт? Я вас умоляю. Не хочу расстраивать, но у нее все в лучшем виде.
И все же. Большие черные глаза Малика стали тоньше прорези для кредитки, и что-то подсказывало, что в таком настроении банкомат денег не выдаст. Почему она там, лысина грозно качнулась назад, а ты здесь?
Только не надо ой. Нет, сначала ваша лялечка об меня грюпнулась всем центровым фасадом, а как скикнула, что из платьев на ней только мама не горюй и природные украшения, так будто гэц укусил. Слиняла бикицер в кусты, только булки сверкали.
Я нехорошо зыркнул на Шурика.
Нет, попал таки под раздачу, сто раз пардон. Я, на минуточку, тудою и не смотрел ни разу, выдал он в ответ, хотя вопроса не прозвучало. В какое место мне этот гембель? Или оно мне надо? Бо на шо там смотреть, вы меня извините? Что свинью брить: визгу много, навару на грош. Кино и немцы. Или мне было дожидаться конца этого грандиозного шухера с воплем и танцами? Очумелая мамзелька в кусты, в тенек, нервы подлечить, а я тихо-мирно поперся до вас, что сидите среди здесь как два придурка в три ряда. Может, уже двинемся обратно? Вдруг помощь нужна?
Самый умный, да? вспыхнул горбоносый пилот, утомленный казавшимся неиссякаемым потоком слов и пораженный финалом, как червяк каблуком.
Спасибо за комплимент. Таки или как?
А я о чем с самого начала?! взревел огромный Малик.
Он первым кинулся в сторону пропавшей Томы, то есть туда, откуда прибыл одессит.
Смотрите! я застыл, указывая вперед на дерево с водруженным над верхушкой флагом.
Флаг сползал, стягиваемый снизу кем-то невидимым.
Капец на холодец, пробормотал Шурик.
Как раз там, подтвердил я затейливую мысль нашего Цицерона, прямо.
Быстро перебирая всеми конечностями, наша тройка ринулась вперед.
Потом спереди донесся лай. Дикий. Грозный. Беспощадный. Многоголосый.
Глава 3
С круглыми от страха глазами из кустов на нас мчалась Тома. На ней была одежда: широкие штаны по щиколотку и облегающая жилетка на тесемках. Все невыносимо серое, потертое. В руках ворох тряпок. Одежда для нас. Украла?!
Собачьи рык, рёв и лай неумолимо приближались. Десятки злобных голосов раскатывались по долине, от бьющих по нервам низов уши сворачивались в трубочку.
Помогите! Ой, мама. Тома споткнулась, ноги повело, она едва не упала.
Треск веток под голыми ступнями сменился шорохом разлетавшегося сена.
Мы рядом! прогрохотал Малик во всю силу легких.
Бег на карачках по пересеченной местности, которая проваливается под тобой как болото, не мой конек, и я безнадежно отстал. Зато в Шурике взбурлила смесь паники с совестью, и он обогнал даже загорелую гору мышц, что проламывала пространство сверхзвуковым бульдозером. Одессит же словно катился: пухленький, сосредоточенно-взъерошенный и неудержимый.
Позади Томы из кустарника вырвалось первое исчадие ада на сенохранилище впрыгнул пятнистый волкодав с меня размером. Истекавшая слюной пасть оскалена, в глазах жажда убийства.
Фу! заорал Малик.
Сидеть! внес лепту одессит. Чужие!
Команды, дрессурой доводимые до автоматизма, не сработали. Перед нами не домашняя собачка. И не сторожевая. Может, пастушья? Где же пастух?
Уберите собаку! На людей кидается! Загрызет же! тонко и звонко завопил я.
Вместо ответа из леса вынеслась еще пара чудищ, а на подходе, судя по звукам, еще дюжина.
Пес догнал Тому и бросился на нее, когда она почти добралась до нас. Клацнули клыки, у меня замерло сердце. Томе повезло, трофей только штанина.