У Аланчи-хана было два сына, близнеца: старшему имя было Татар, младшему Монгол[55]. Аланча-хан, когда состарился, разделил свои владения своим сыновьям. Оба брата провели жизнь свою в благополучии и счастии, не делая друг другу худого. Если Бог благоволит, то мы сначала будем говорить о Татаре, а потом скажем о Монголе.
Татар-хан и семь преемников, царствовавших после него
Татар-хан, царствовав много лет, умер. Его сын, Бука-хан, заступив место отца, царствовал много лет и умер. После него Илиндча-хан занял место отца, и, несколько лет правив народом, скончался. Его сын Атли-хан, сделавшись после отца государем, несколько лет прожив в удовольствии и утехах, ушел вслед за отцом своим. Потом сын его Атсиз-хан[56], заместив отца, несколько лет провел в войнах с врагами и на охоте за зверями и ушел вслед за своим отцом. Потом сын его Орда-хан, сделавшись государем, в продолжение нескольких лет вино и кумыс пил, из китайской камки себе одежду кроил, и через глубокие воды смерти отправился вслед за отцом своим. После него воцарился его сын Байду-хан, и несколько лет самодержавствовал.
С того времени, как Монгол и Татар были государями, до времени Байду, не было вражды между сими народами. Потомки Монгол-хана царствовали в своем народе; потомки же Татар-хана царствовали в своем народе. Байду был нерассудительный, легкомысленный юноша: он вступил во вражду с преемниками Монгол-хановыми и начал делать набеги на их владения; но тогда пришла смерть, схватила его за ворот и увлекла вслед за отцом его.
После того заступил место отца Сююнуч-хан; при Сююнуч-хане между монгольским и татарским народами возгорелся огонь вражды столь сильный, что, если бы вылили на него воду реки Аму, он не погас бы. Монголы всегда оставались победителями. Если Бог благоволит, мы, после истории Монголов, расскажем о делах Сююнуч-хана.
Глава вторая
Монгол-хан и его преемники до Чингисхана
Корень слова «Монгол» есть мунг-ул. Народ, уклоняясь от точного выговора, со временем стал произносить Монгол. Слово «мунг», известное всем тюркам, значит «печальный»; ул значит «угрюмый», потому Монгол значит «печальный-угрюмый». В этом племени девять человек были царями: первый из них Монгол-хан, последний Иль-хан. Шараф эд-Дин Езди во введении к Зафар-наме говорит: «В народе тюркском есть обычай всякое дело приводить к числу девять; это употребление числа девять произошло от девяти монгольских ханов»; также в начале книги сказано было: «Всевышний Бог все сотворенное устроил по чинам; выше девяти он не сотворил никакого чина». Монгол-хан царствовал много лет; у него было четыре сына: первый Кара-хан, второй Уз-хан, третий Кюз-хан, четвертый Гюр-хан. Монгол-хан, поставив на свое место старшего из своих детей Кара-хана, оставил здешнюю жизнь.
Кара-хан[57]
После своего отца он царствовал над всем народом. Лето он жил по горам Эрь-таге и Герь-таге, которые ныне зовутся Улуг-таг и Кичик-таг; а когда наступала зима, он проводил время в Кара-куме и на берегу реки Сыр. При Кара-хане подданные его сделались столь нечестивы, что между ними не было ни одного мусульманина.
Рождение Угуз-хана[58]
У старшей жены Кара-хановой родился сын, которого красота превосходила красоту луны и солнца. Трое суток он не брал груди матери; в каждую ночь дитя, являясь во сне матери своей, говорило: «Матушка! Будь покорной Богу (мусульманкой); если ты не сделаешься мусульманкой, то я не буду кормиться твоей грудью и умру». Мать не противилась сыну и уверовала в единого Бога. После того дитя кормилось грудью матери. Мать его никому не сказывала о своем сновидении и о том, что сделалась мусульманкой; она таила это потому, что тюркский народ, со времени Иафета до Атапча-хана быший мусульманами, с того времени, как Аланча-хан сделался государем, разбогатев, стал рабом богатства, забыл Бога и был нечестивым. При Кара-хане он так ожесточился в нечестии, что сын, как скоро узнавал, что его отец сделался верующим, убивал отца своего; и отец убивал сына, когда узнавал, что он сделался мусульманином. В это время у монголов был обычай сыну не давать имени, доколе ему не исполнится года. Кара-хан, когда его сыну прошел год, предложил народу угощение доения и сделал большой пир. Во время пира дитя принесли в собрание; Кара-хан сказал бекам: «Этому сыну нашему исполнился год: так какое имя дадите ему?» Беки не успели еще ответить, как дитя выговорило: «Мне имя Угуз». Одногодний ребенок в собрание вбежал, ясно, языком промолвив, сказал: «Знайте, мне имя Угуз-царь знаменитый. Верно то знайте все вы, чины имениты!». Все бывшие на пиру, и большие и малые, услышав это слово ребенка, дивились и говорили: «Дитя само себе нарекло имя, лучше этого имени может ли быть?» Назвали его Угуз[59] и говорили: «Никто никогда не слышал и не видел, чтобы однолетнее дитя так говорило», и, гадая о его судьбе, предсказывали, что он будет долголетен, очень богат, что ладонь у него будет ровна, что рукав его будет широк. Когда Угуз начал говорить, то, бегая, непрестанно поизносил: «Аллах, Аллах!». Всякий, кто слышал это, говорил: «Он дитя; не умея владеть языком, не смыслит, что говорит, потому что слово Аллах есть арабское, а из монголов ни один отец не слышал арабского языка. Всевышний Господь создал его любимцем, святым, и свое имя положил ему в сердце и на язык». Когда Угуз пришел в юношеский возраст, Кара-хан сосватал за него дочь брата своего Гюр-хана. Угуз наедине сказал девице: «Исповедуй Бога, который сотворил мир, тебя, нас, которому имя Аллах! Делай только то, что он повелел». Но как невеста не согласилась на это, то он тотчас встал и лег на особом месте. По ночам не ложась с невестой, он днем не говорил с ней. Через несколько времени сказали Кара-хану: «Ваш сын не любит свою жену; не любя ее, он, со дня женитьбы, не ложится с ней в одном месте. Кара-хан, услышав это, сосватал за него дочь другого брата Кюз-хана. Угуз-хан и этой девице также предложил принять веру, но и она не согласилась; а потому и с ней вместе он не ложился. Прошло несколько лет после этих происшествий. Угуз-хан часто выезжал на охоту; однажды он на берегу реки увидел несколько девиц, которые стирали белье; между ними была также дочь Уз-хана, брата отца его: он поопасся послать к ней человека для переговора с ней, дабы тем не открылась тайна, а потому сам, отозвав ее в сторону, говорил ей, заклиная ее хранить тайну: «Отец мой брал за меня двух девиц; я не любил их, потому что я мусульманин, а они обе неверные, и когда я каждой из них говорил: «Будь мусульманкой!», они не соглашались; если ты сделаешься мусульманкой, то я тебя возьму за себя». Девица отвечала: «В какой вере ты будешь, в той буду и я». После того Угуз-хан переговорил с отцом своим и Кара-хан, сделав большой пир, взял дочь Уз-ханову за Угуз-хана. Она сделалась мусульманкой и Угуз-хан очень любил ее.
После этого прошло много лет. В один день Угуз-хан отправился в отдаленное место на охоту; Кара-хан созвал к себе своих родственников и невесток, предложил им яства и в продолжение беседы спросил у своей жены: «Какая тому причина, что Угуз после взятую жену любит, а прежние две жены ему постылы?» Жена его отвечала: «Не знаю; сами невестки лучше знают это». Когда хан спросил о том невесток, тогда старшая из них сказала: «Сын ваш мусульманин; нам обеим он советовал быть мусульманками, но мы не согласились; а младшая ваша невестка мусульманка, за то сын ваш очень ее любит». Кара-хан, когда услышал эти слова, то призвал к себе беков своих и, посоветовавшись с ними, решил Угуза схватить на охоте и убить, и послал человека по своим владениям с приказом, чтобы скорее люди собирались, ибо он выедет на охоту. Младшая жена Угуз-хана, узнав этот умысел Кара-хана, отправила человека к Угуз-хану. Как скоро пересказано было все Угуз-хану, он также отправил к народу человека со словами: «Отец мой собирает войско для того, чтобы убить меня; кто держится меня, пусть идет ко мне; кто держится отца моего, пусть пристает к нему». Многие из народа пошли к Кара-хану; не много людей пришли к Угуз-хану. У братьев Кара-хановых было много сынов; никто не предполагал, что они отстанут от Кара-хана, но все они перешли к Угуз-хану. Угуз-хан назвал их уйгурами. Слово уйгур принадлежит тюркскому языку: оно, как всем известно, значит «союзник»[60]. Так говорят: молоко сселось, сють уйюди: когда молоко сделалось айраном[61], тогда части его отделены одна от другой; но когда сделаются уйюган[62] сливки, или сметана, тогда части его между собой соединяются. Подобным образом говорят: «Я в молитве присоединился к имаму» «Имамга уйюдим», то есть когда имам садится, то садится и молящийся с ним; если тот встает, то и этот встает, а это не есть ли союз? Когда они пришли к Угуз-хану и крепко схватились обеими руками за полы одежды его, Угуз-хан назвал их уйгурами, то есть союзниками, приверженцами. Кара-хан и Угуз-хан вывели свои полки и сразились между собой. Всевышний Господь даровал победу Угуз-хану; Кара-хан обратился в бегство. В битве Кара-хану в голову вонзилась стрела; но не знали, кто ее пустил; Кара-хан от этой раны умер, а Угуз-хан вступил на престол отца.
Ханствование Угуз-хана
Угуз-хан пригласил всех своих подданных к мусульманству: тем, которые сделались мусульманами, он покровительствовал, а преследовал тех, которые не принимали мусульманства; отцов он предавал смерти, а детей их делал рабами. В то время много было владений кроме тех, которые зависели от Кара-хана. В каждом большом владении был особый государь; ему подчинены были малые области; области Кара-хана, исповедывавшие мусульманство, присоединились к Угуз-хану, а не бывшие мусульманскими, отошли к другим ханам.
Угуз-хан каждый год вел войны с живущими в юрте монгольском и оставался победителем. Напоследок все их взял; некоторые из них, спасая себя бегством, подчинились хану татарскому. Татары в то время жили близ Джурджита. Джурджит есть большой юрт; городов и селений и нем много; он находится на северной стороне Китая, который индийцы и таджики называют Чин. Угуз сделал нападение на татар; хан их с многочисленным войском вступил в битву с ним, но Угуз одержал верх и истребил его войско.
Войску Угуз-хана досталась столь великая добыча, что всей нельзя было навьючить на лошадей, их недостало для этого. В войске был один хороший, прекрасный человек, он придумал сделать телегу (арбу); по образцу ее все сделали телеги, и, наложив на них добычу, повезли домой. Телегу назвали канг: прежде не было слова этого, как не было и самой телеги. Ее назвали канг, потому что когда на ней ехали, то она производила скрип: канг, канг; а изобретателя ее назвали Кангли. Весь народ Кангли от этого человека происходил.
В продолжение семидесяти двух лет Угуз-хан вел войны с татарами, хотя монголы и татары были одной кости[63]. На семьдесят третьем году он всех их подчинил своей воле и сделал мусульманами.
После того он завоевал Китай, завоевал Джурджит[64] и также Тангут[65], который таджики называют Тибет. После того он покорил Кара-Китай[66], который также большой юрт: жители его, так же как и индусы, черного цвета.
Между Индостаном и Китаем, по берегу океана, на зимнем востоке или на юго-востоке летнем от Тангута, на той стороне Китая, на берегу моря, в цепи больших гор, было много народов. Государя этой страны звали Ит-берак. Угуз-хан против него выступил в поход со своей конницей; произошла битва; Ит-берак-хан победил, Угуз обратился в бегство. По эту сторону того места, где происходила битва, протекали две большие реки: между сими реками, остановившись на несколько дней, он собрал остатки рассеянного войска.