Альпийские ледники имеют толщину от 200400 м. Пиренейские, или, как их еще называют, висячие значительно тоньше; на Кавказе их толщина не превышает 3050 м.
Ледники также подразделяются на простые, характеризующиеся тем, что не имеют боковых притоков, и на сложные, или полисинтетические, образующиеся путем слияния нескольких ледниковых стоков.
В жаркую погоду, когда солнце стоит в зените над головой, лучше всего наблюдать жизнь ледника. Через каждые 3040 минут раздается подобно пушечному выстрелу оглушительный грохот. Ледники разламываются, отделяются огромные глыбы льда, которые летят вниз, нарушая тишину гор глухим треском.
К сожалению, было еще рано, когда мы проходили около ледника Большого Азау. Солнце еще только взошло, было довольно холодно, и поэтому явление ледопада мы наблюдать не могли.
Вступаем в полосу вечных льдов. Ледяные поля Эльбруса раскинулись на огромном пространстве, занимая площадь, равную около 150 кв. км. Этот величайший ледяной покров, сковывающий Эльбрус, сползает и обрывается в разных направлениях ледниковыми языками: общее количество ледников на Эльбрусе 78, из них: первого порядка 15, второго 62.
Глетчеры Эльбруса спускаются во многих местах ниже снеговой линии, проходящей здесь на высоте 30003500 м. Наиболее низко сползающие ледники это Малый Азау (2325 м), Ирик (2552 м) и Терескол (2625 м). Если сравнить ледники Эльбруса с другими ледниками Кавказа кто ниже всех спустил свой язык, побил, так сказать, ледниковый рекорд, то это красивый с замечательно чистым, прозрачно-голубым льдом Цейский ледник.
Ледники Эльбруса по величине своей уступают ледникам Адай-хоха, Шхары, Коштан-тау и Дых-тау. Достаточно сравнить для этого длину эльбрусских ледников, равняющихся в среднем 23 км, с ледниками Цея (7 ½ км), Лекзыра (12 ½ км), Дых-су и Цаннера (1314 км), Карагом (15 ½ км), не говоря уже о величайшем глетчере Кавказа Безинги, вытянувшемся в длину на 18 км. Небольшую длину ледников Эльбруса можно объяснить тем, что ледяной покров его сползает не одним или двумя потоками, а множеством ледяных языков.
Дорога по снегу не трудна. Он достаточно тверд, нога не проваливается; к тому же подъем совсем не крут.
Яркий солнечный свет, отражаясь от снеговой поверхности, режет глаза. Приходится, чтобы не повредить их, надеть очки-консервы. Яркий отраженный свет, с большим количеством ультрафиолетовых лучей, разрушающе действует на сетчатку глаза.
Причудливые пики гор Главного Кавказского хребта, Эльбрус и снеговые поля окрашиваются для кого в синий, для кого в желтый или серый цвет, в зависимости от окраски стекол очков-консервов. Нам приходится надолго расстаться с естественным светом. Всю дорогу до «Приюта одиннадцати», до вершины и обратно пришлось пройти в очках. Только изредка, на 1520 секунд, поднимешь их для того, чтобы полюбоваться зеркально-белым снегом, рассыпанным бриллиантовыми огоньками, с темными обнаженными выступами скал, резко выделяющимися на ярко-лазуревом небосклоне.
Погода прекрасная.
Впереди спокойно, величаво, совсем, кажется, близко возвышаются две белые головы Эльбруса.
Идем цепью. Трещин пока нет. Солнце, поднимаясь все выше и выше, начинает понемногу припекать нас. Приходится постепенно стягивать шлем, свитеры, перчатки.
Но вот начинают попадаться первые трещины.
Трещины в ледниках образуются вследствие движения последних. Следует различать: а) краевые трещины по краям ледника, наискось к середине, б) поперечные разламывающие ледник вследствие движения его по неровному, с крутыми склонами, ложу и, наконец, в) продольные, которые образуются главным образом тогда, когда ледник, скованный ущельем, выходит в широкую долину. В этом случае он как бы растекается, делясь на отдельные продольные полосы. Самые опасные для туриста боковые трещины, которые постоянно засыпаются обваливающимися с гор снежными лавинами, щебнем и камнями. Здесь легче всего оступиться, сделать неосторожный шаг, провалиться в не совсем твердую снежную пробку. Вообще через ледники следует ходить очень осторожно.
На нашем пути пока попадаются узкие трещины, через которые легко перешагиваем, но чем дальше они шире, их становится больше. Уж не перешагнешь, приходится перепрыгивать.
Жестами и мимикой спрашиваем Омара, не нужно ли связаться веревкой, но он отрицательно махает головой.
Солнце взошло уже довольно высоко, и раскаленные лучи его начинают растапливать снежный покров Эльбруса. В глубине чернеющих трещин шумит вода, в талом снеге образуются ручейки. Чу! Слышен раскатистый удар. Где-то далеко обвалилась льдина. В мертвой и окаменелой природе чувствуется биение жизни.
Солнце взошло уже довольно высоко, и раскаленные лучи его начинают растапливать снежный покров Эльбруса. В глубине чернеющих трещин шумит вода, в талом снеге образуются ручейки. Чу! Слышен раскатистый удар. Где-то далеко обвалилась льдина. В мертвой и окаменелой природе чувствуется биение жизни.
Подходишь осторожно к краю глубокой, с совершенно отвесными краями трещине. Заглядываешь вглубь полированные края окрашены в голубовато-синий цвет, переходящий постепенно в совершенно черный. Дна не видно. Только глухой рокот воды свидетельствует о том, что где-то далеко внизу имеется конец этой узкой, искривленной скважины.
Некоторые из наших товарищей стоят в нерешительности.
Прыгать или нет?
А что, если у края нога подвернется?! А что, если поскользнешься?!
Ширина трещины не больше 22½ шага. Глубину определить трудно. Во всяком случае не менее 100 м. В других условиях, будь на дороге канава, овраг, ручей в 2½3 шага никто не задумываясь перепрыгнул бы. А здесь некоторые чувствуют себя как-то неловко кружится голова, в ногах ощущается слабость.
Для горовосхождения необходима не только физическая закалка, но и известная психологическая тренировка. Прыгая через трещины, нужно приучить себя не думать о том, что очень глубоко, и как ты будешь лететь, когда сорвешься в трещину, а внимательно смотреть на другую сторону, выбирая удобное место для ноги.
Но вот широкие, большие трещины миновали. Легко перепрыгиваем через более мелкие. Наконец, и их уже не стало. Впереди расстилается ровный фирн. Мы идем без кошек. Они здесь нам совершенно не нужны, подъем сравнительно пологий. Нога не скользит, а плотно входит в разрыхленный снег.
Неожиданно слышим чьи-то окрики. Останавливаемся. Нас догоняют почти что бегом какие-то два парня. Они очень легко одеты в летних рубахах, поверх которых накинуты пиджаки. На головах легкие кепки. У одного на глазах очки-консервы, другой прикрывается носовым платком.
Куда? задаем вопрос.
Как куда?! На вершину Эльбруса! Видите, какая погода хорошая, получаем бойкий и задорный ответ.
Смотрите, как близко, через полтора-два часа будем уже на вершине. Думаем там отдохнуть не более получаса, а затем к вечеру обратно.
Стараемся разубедить их. Объясняем, что на «Приюте одиннадцати» необходима ночевка. Ночью бывают морозы. Без теплой одежды пропадешь.
Наши уговоры не оказывают действия. Ребята молодые. Смелость, как говорят, города берет. Немножко иронически бросают нам:
Ползите с вашим скарбом, может быть к вечеру доберетесь до «Приюта одиннадцати».
Через несколько минут их след уже простыл.
Медленно поднимаемся все выше и выше. Кругозор давно скрылся из наших глаз. Со всех сторон растянулись безбрежные фирновые поля.
Несмотря на то что мы находимся в области вечного оледенения, с нас градом льет пот. Солнце печет неимоверно. Снимаем с себя все, что возможно. Наш иностранный коллега по восхождению, Эрих Брешар, хочет стащить нижнюю рубашку и попробовать принять солнечную ванну на Эльбрусе. Мы отговариваем его, зная действие солнечных лучей в подобных условиях. Термометр показывает плюс 35, а внизу около снега холод.
Однако недурно, замечает Щеглов, расковыривая альпенштоком рыхлый снег, под которым бежит вода.
Пересохшее горло требует влаги. Но сейчас пить нельзя. Жажду все равно не утолишь, только создашь лишнюю работу для сердца. Но соблазн чересчур велик. Становишься на четвереньки, наклоняешься и прикладываешься сухим, разгоряченным ртом к ледяному ручейку. Делаешь несколько маленьких глотков: благоразумие все-таки берет верх.
Довольно. Попробовали и хватит, ругаются товарищи, оттаскивая присосавшегося к ледяной воде.
Три часа как мы идем по фирновым полям. Разреженности воздуха не чувствуешь. Но усталость начинает сказываться на некоторых из наших товарищей.
Дорога портится. Снег становится очень рыхлым и ноги местами проваливаются по колено, идти приходится осторожно, медленно, отыскивая на снегу крепкий грунт. Рюкзаки, поверх которых привязаны ремешками бурки, кажутся трехпудовыми гирями.
От частых провалов в снег намокают костюмы. Некоторых эти снежные ванны начинают нервировать: снег забирается в ботинки, рукава. О руках говорить не приходится они всегда мокрые.
При каждом провале, особенно когда начинаешь вылезать из этого рыхлого снега, развязываются или обрываются ремешки, которыми пристегнута бурка. Приходится делать остановку. То и дело слышится крепкое словечко. Кое у кого усталость проявляется все больше и больше частые отставания, одышка, бледность лица, глаза мутнеют.