Михаила Сафронова хотел бы я услышать, уже вполне официально проворчал Степан. Это коллега его, Дорохов.
Хорош коллега, буркнули в ответ. Уж три месяца, как отец умер, и положили трубку.
Степан сидел, растерянный и обескураженный. Вот как это бывает, просто и обыденно, в двух словах: три месяца как умер. А он, уходя в отставку, тоже, наверное, рассчитывал жить долго и счастливо. Степан вспомнил, как провожали Сафронова на пенсию, и тоже в кафе на Весенней, как и его. Просто это кафе принадлежало супруге одного из офицеров Главка, и это было удобно, да и хозяйке кафе выгодно.
Не то что их связывала какая-то особенная дружба, нет, они были одногодки, вместе окончили вышку и вместе служили в одном Главке, два раза вместе были в командировке. Год назад Мишку комиссовали в связи с тяжелым ранением в бедро. Когда они виделись в последний раз, он хромал и ходил с тростью, но был веселый и полный планов и надежд. Врачи оптимистично предрекали полное излечение в ближайшее время, но к службе были противопоказания, да и выслуги хватало, так что увольнение на пенсию было логично и не противоречило его дальнейшим планам. Так что же могло случиться? Ну, не от хромоты же он умер, в конце концов.
Обеденный перерыв еще не начался, так что Степан, оставшись в машине, просто открыл окно и закурил. Можно было, конечно, и зайти в управление, но почему-то не хотелось встречаться с коллегами, отвечать на дежурные вопросы дежурными фразами, тем более ему надо было увидеть Веру Игнатьевну секретаря начальника управления. Степан знал, что на обед она ходит в кафе «Лакомка» за углом, а так как обедать в этой кафешке желающих среди мужского коллектива управления было мало, то зачастую она туда ходила в гордом одиночестве, что в данной ситуации очень устраивало Степана.
В ходе беседы, которую Степан без обиняков начал прямо с интересующего вопроса: что случилось с Сафроновым и почему ему никто ничего не сказал, он получил такой ответ:
Ну, во-первых, все, в том числе и я, считали, что о гибели Сафронова ты осведомлен, вы ведь вроде дружили. На похоронах ты не был, но ведь ты был в командировке, а телефоны никто не отменял, и они одинаково хорошо работают что здесь, что на Кавказе, и я считала, что кто-нибудь из твоих приятелей тебе обязательно позвонил. Ведь у тебя куча друзей, Степан.
Куча, а вот никто позвонить не догадался, да и я потом ведь забыл совсем Мишку-то пригласить на проводы.
Ну, может, это и хорошо, что забыл, а то настроение бы себе испортил, его ведь Мишку-то теперь все равно не вернешь. А похоронен он на центральном, помнишь, когда полковника Ахмедзянова хоронили? Вот там рядом.
Я что хотел спросить, Вера Игнатьевна: как так? Ведь Мишка никогда не болел, ну, ранения это же не в счет, они же совместимы с жизнью. Ну что такое нога, ну от этого же не умирают.
Так убили Сафронова. Вера Игнатьевна в упор смотрела на ошалевшего Степана.
Как убили, кто, за что, несчастный случай или 105-я? К горлу подошла тошнота, появились уже знакомые симптомы: слабость и подрагивание рук, которые он тут же засунул под стол. Кто? Делом занимается ССБ?
Нет, федералы. А знаешь, дорогой мой Степа, я вынуждена буду о нашем с тобой разговоре сообщить таков приказ. Она недвусмысленно подняла палец вверх.
Хорошо, Вера Игнатьевна, я понимаю. Дорохов встал, поклонился и вышел из кафе.
Домой было неохота, погода замечательная, и Степан решил поехать на дачу, просто так, а заодно и навести там порядок после последнего застолья. К величайшему удивлению, на даче был прибрано, можно даже сказать, идеальный порядок, постарались ребята, никаких признаков пьяного застолья, полы вымыты, посуда тоже, бутылки и прочие атрибуты холостяцкого гульбища вообще отсутствовали.
Молодцы ребятишки, отметил Степан. Можно положиться.
Остатки дня Степан провел в работе: собирал граблями в саду мусор, посмотрев на часы и решив, что еще рано, мусор поджег. Погодка стояла тихая, безветренная. С соседнего участка поздоровался сосед, тоже занимающийся уборкой в саду.
Ты, говорят, теперь нашенским стал пенсионер! радостно завопил он. Обмыть бы надо.
Наобмывались уже, буркнул Степан. Хватит, а то эти обмывания чуть плавно не перешли в поминки.
Это запросто, радостно согласился Петрович, так звали соседа. Вы, я смотрю, погуляли здесь в прошлый раз неслабо, я заходил ты спал уже. Ну, ладно, удачи.
Стемнело, уезжать, честно говоря. не хотелось, и Степан уже всерьез подумывал, не остаться ли сегодня ночевать на даче, какая, собственно, ему разница? Телевизор есть, тщательный осмотр кухни убедил его, что жратвы здесь еще на неделю, даже в дверце холодильника тускло поблескивала початая бутылка коньяка «Хеннесси ХО». И Степан потянулся уже было к телефону, чтобы пригласить соседа Палыча, как он зазвонил сам, номер на экране не высветился.
Ало, Степан? Говорит генерал Герасимов! прорычала труба.
Слушаю, товарищ генерал. Отношения Степана с генералом всегда были ровные, служебные, как говорится, водку он с ним не пил, но при встрече тот с ним здоровался за руку, добродушно шутил, показывая таким образом хорошее к нему расположение, а вот по телефону, тем более домашнему, они с ним говорили впервые.
Отдохнул после госпиталя-то?
Так точно. Степан недоумевал: что ему надо? Вроде не накосячил нигде, или накосячил да забыл. Весь внимание, ваше превосходительство, сострил Степан, вспомнив, что он теперь птица вольная и по большому счету хрен клал на всех генералов. Но тем не менее он предпочел вежливо выждать, что от него Герасимову надо, ну, не просто же он от скуки позвонил, и тут же вспомнил, как Вера Игнатьевна сегодня ему сказала, подняв свой пальчик вверх: «Я, Степа, вынуждена буду о нашем разговоре доложить», так, кажется. Вот, видимо, и доложила. Только почему такой резонанс? Непонятно.
Ты сейчас, вероятно, на даче? утвердительно сказал генерал.
Да, вот, приехал. Погода хорошая, надо привыкать к пенсионной жизни. Помидорчики, огурчики, лучок, чесночок, рынок такая у нас, пенсионеров, перспектива. Мы ж теперь штатские.
Ты, Степан, сможешь завтра ко мне подъехать? Выбери уж время между помидорчиками и рынком, уважь генерала, глядишь, я тебе когда-нибудь на огороде подсоблю, усмехнулся генерал и положил трубку. Ночевать на природе сразу как-то расхотелось, хорошо не успел соседу позвонить. Степан переоделся, закинул на плечо свою видавшую виды спортивную сумку и задумчиво побрел к машине.
Сорок километров он пролетел махом, машина просто радовала, мотор работал ровно, уверенно, управлялась легко и плавно. Снова подумалось: почему такое пренебрежительное отношение к отечественным автомобилям? Чем, скажем, старый «Гранд Чероки» лучше «Патриота»? Ну, может, и лучше, просто Степан на новом-то «Чероки» никогда не ездил. Была у него, правда, давно уже, импортная машина. Когда только-только распахнулись границы и лавины старых раздолбанных иностранных машин наводнили страну, когда на смену совсем еще недавно таким крутым девяткам пришли старые угловатые «тойоты», «хонды», «форды» и «мерседесы». Здесь, в Сибири, преобладали в основном правобараночные автомобили из Японии, которые в огромном количестве завозили во Владивосток на морских судах. Даже появился свой японский авторынок «Зеленый угол», куда съезжались перекупщики со всей страны. Потом этот автомусор расползался по всей России и уже считался признаком материального благополучия и гордости. Машины пестревшие какими-то загадочными надписями и иероглифами, буквально рассыпались на ходу от старости, но их подваривали, подкрашивали и продавали, продавали, продавали. У Степана тогда тоже появилась такая машина, «Хонда Баллада» называлась. Он ее не покупал, откуда у опера в то время такие деньги? Ему дал ее в прокат местный авторитет главарь одной еще только зарождавшейся группировки по кличке Сивый. Правда, Степан на ней и поездил-то недолго. Замполит, тогда они еще были в управлении, закатил ему такой скандал, обвинив чуть ли не в «смычке с преступными элементами», слова «оборотень в погонах» тогда еще не придумали. «Нет, лучше УАЗа нет машины», решил Степан, паркуясь возле своего дома.
Глава 4
С генералом Степан встретился не в его служебном кабинете, где предполагал, а на набережной. Он уже ехал в управление, когда раздался звонок и ему сообщили, что встреча состоится через 20 минут с правой стороны речного вокзала. Причем звонивший даже не поинтересовался, свободен Степан или нет и удобно ли ему туда ехать, и что самое интересное, примерно столько времени ему и понадобилось, чтобы подъехать к назначенному месту в указанное время.
«Пасут, что ли?» подумал Степан, паркуясь у всем в городе известной гостиницы «Огни Белоярска».
Здравия желаю, товарищ генерал! радостно завопил Степан, но, встретив укоризненный взгляд, осекся.