Важный вопрос как встретят книгу читатели с разной степенью подготовленности в области психоаналитической теории. Я серьезно поработал над изложением, стремясь обеспечить спонтанное понимание текста без обращения к общим теориям (основные объяснения даны в скобках и сносках), но в некоторых случаях все-таки не обойтись без теории и знакомства с соответствующими понятиями. В интересах читателей, мало знакомых с психоанализом, я постарался дать нужный теоретический материал в виде экскурсов.
Используемые истории отдельных семей и детей или, лучше сказать, отрывки из них, представлены в тексте не обособленно, как в вышеупомянутой книге Валлерштейн. Скорее это живые примеры, их следует воспринимать как иллюстрации, которые помогают читателю установить взаимосвязь между изложенными феноменами и его личной ситуацией. Читатель найдет в приложении подробные описания теоретических и методических положений исследования, которые легли в основу данной книги.
Часть первая
Как ребенок переживает развод
Глава 1
Папа и мама разводятся
1.1. Психологический момент развода
Мы хотим научиться понимать, как ребенок переживает развод родителей или, другими словами, как разные дети могут его воспринимать, какие реакции и при каких условиях наиболее вероятны. Что следует понимать под словом «развод»? И что собой представляет переживание данного события? Наличие правового акта развода значения не имеет для ребенка неважно, состоят его родители в официальном или гражданском браке. Юридический развод играет в этой ситуации второстепенную роль. Иногда проходят месяцы и годы до полного расторжения брака. Нередко и после развода родители продолжительное время остаются вместе. Я знаю одну пару, которая развелась, когда дочери было девять месяцев. Сегодня девочке восемь лет, а папа и мама до сих пор живут вместе.
В первую очередь нас интересует психологический момент развода. Расторжению брака часто предшествуют долгие конфликты родителей, во время которых они могут временно расставаться (один или несколько раз). Такие расставания имеют место в жизни каждого ребенка. Отец Ганса несколько месяцев в году проводит в заграничных командировках. Является ли Ганс по этой причине в психологическом смысле ребенком из распавшейся семьи? Отец Биргит работает по ночам. Когда в пять часов вечера бабушка забирает ее из детского сада и приводит домой, отца уже нет дома он ушел на работу. Утром, когда девочка уходит из дома с мамой, он еще спит. Биргит видит отца только по выходным. Она тоже «ребенок из распавшейся семьи»?
В приведенных выше примерах речь идет о разлуках, связанных с работой, а не с конфликтами родителей. Но данный критерий тоже не вполне состоятелен: маленькие дети не видят разницы. Нередки случаи, когда рабочие командировки отцов подсознательно воспринимаются как расставание: взрослые стараются проводить меньше времени с семьей и полностью переносят жизненные интересы на работу. Есть и обратные примеры. Однажды мать Марио взяла сына, переехала к подруге и потребовала развод у мужа, которого до этого застала с другой женщиной. Шестилетнему Марио она сказала, что в их квартире ремонт, а папа живет у своей матери, так как жилье подруги слишком мало для всех. «Ремонтные работы» продолжались многие недели, потом отец будто бы продал квартиру, а поскольку Марио продолжал спрашивать о нем, ему сказали, что папа работает в другом городе. Так продолжалось почти два года, пока мальчик не увиделся с отцом и не узнал, что родители развелись. Когда этот ребенок начал переживать развод родителей? Конечно, не в момент переезда к маминой подруге. Это были своеобразные каникулы у тети Моники, которая очень нравилась Марио. Он гордо рассказывал друзьям, что после ремонта у них будет самая прекрасная квартира на свете. (Мама даже обещала, что комната сына будет оклеена обоями с картинками из его любимого мультфильма.)
Вышеприведенные примеры показывают, что продолжительность развода не является критерием его переживания. Есть дети, которые месяцами тоскуют по отцу или матери. Они грустят, но остаются несломленными. А есть такие, кого просто не узнать на второй день после развода. Все зависит от того, как ребенок понимает развод: уходит папа (мама) навсегда или он (она) вернется. Чем отличается развод от других видов разлуки (за исключением смерти одного из родителей), так это окончательностью решения, необратимостью и изменением привычных жизненных обстоятельств. Обычно такая ситуация возникает, когда ребенку сообщают, что «папа и мама разводятся», «папа (мама) уезжает навсегда», «папа (мама) не будет больше с нами жить» и т. д. Данное обстоятельство делает из развода утрату. (Более того, опыт развода и смерти одного из родителей имеют так много общего, что нет ни одного критерия, по которому их можно было бы отличить друг от друга. Особенно это характерно для детей в возрасте до семи-восьми лет, не понимающих, что такое смерть, и воспринимающих одинаково слова «уйти» и «уйти навсегда».)
Я предлагаю определить момент осведомления детей о состоявшемся или предстоящем разводе, а также окончательное расставание родителей как психологический момент развода. Если дети слишком малы, чтобы все понять, или если родители дают какие-то косвенные объяснения внезапному отсутствию отца (матери), невозможно установить связь психологического момента развода с однозначным внешним событием. Об этом ясно говорят примеры пострадавших детей. Девятилетняя Габи до сих пор хорошо помнит, как родители сообщили ей, что разводятся. Габи тогда было ровно четыре года, и она думала, что развод как-то связан со стрижкой волос (в немецком языке sich scheiden lassen (разводиться) и haare scheiden (стричь волосы) звучит очень похоже. Примеч. пер.). То обстоятельство, что папа больше с ними не живет, она не связала с разводом. Однажды через год, после ссоры с бабушкой, девочка начала плакать и кричать: «Когда папа наконец переедет к нам?» и получила ответ: «Папа навсегда останется в Л. Ты же знаешь, что твои родители развелись!» Для Габи именно этот день оказался днем развода. Марио, которому долго ничего не рассказывали (см. выше), примерно через год начал сомневаться в объяснениях матери, ее подруги и бабушки с дедушкой. Долгие месяцы он думал, чем занимается отец за границей, представлял себе экзотические страны и приключения, которые там случаются и в которых он сам, фантазируя, принимал участие. Мальчик представлял себе чудесный день, когда папа вернется. Но уклончивые ответы взрослых, чувство неловкости или раздражения, которое вызывал Марио у матери своими вопросами, озадачивали его. Папа не присылал открыток, как он делал раньше, когда уезжал. Несколько недель надежда на возвращение отца сохранялась, но постепенно ослабевала, пока не исчезла. Это и был момент развода для Марио: он вдруг просто перестал спрашивать об отце. Для матери было странно, что четырнадцать месяцев спустя после фактического развода ребенок вдруг стал испуганным и агрессивным как ей казалось, без внешней причины.
1.2. Видимые и «скрытые» реакции ребенка на развод
Если в дальнейшем речь пойдет о реакциях на развод, то здесь о глобальных изменениях, следующих за ним. Нельзя получить представление о психологической картине реакции ребенка на развод, исходя только из его поведения или других внешних симптомов. Особенности поведения могут быть выражением аффектов, так называемыми реакциями-переживаниями. Они способны отражать сложное невротическое событие, состоящее из конфликтов между частично подсознательными порывами и специфическими механизмами защиты[30]. Важно и то, что аффекты или психические конфликты вовсе не должны проявляться внешне как некая «ненормальность». Оценивать тяжесть психической нагрузки по заметной глазу симптоматике ошибка, которую совершают не только ученые, но и многие родители.
Петер и Роза, например, входили в группу детей, у которых родители развелись несколько лет назад. Они жили вместе с матерью и ее вторым мужем, который очень их любил. Четырнадцатилетний Петер постоянно огорчал мать у него были проблемы с концентрацией, которые мешали учебе, и он был постоянно не уверен в себе. Роза, младше брата на три года, была в школе любимой ученицей, отличалась общительностью и добротой, занималась благотворительностью. Но проведенное специалистами исследование показало, что оба подростка, как и прежде, тоскуют по отцу и у них до сих пор сохраняется агрессия по отношению к матери. В подсознании детей присутствовала установка, что мать выгнала отца из дома. Агрессия была скрыта под внешне любвеобильным и вполне бесконфликтным отношением детей к маме. Подавление агрессии у Петера «ушло» в интеллектуальную сферу и выразилось в страхе перед активными действиями. С тех пор как он начал соотносить себя больше с матерью, чем с отчимом, восприятие себя как мужчины пошатнулось, он стал более пассивным. Агрессивные импульсы он направлял на себя самого (проявлять агрессию по отношению к маме не давали угрызения совести), и под влиянием нормальных проблем переходного возраста все чаще впадал в депрессию. Роза преодолевала агрессию с помощью отзывчивости, уходя от конфликтов, она была всегда готова помогать другим, вплоть до самопожертвования. Это стоило ей больших душевных затрат, которые в последние месяцы часто проявлялись в виде мигрени. Мать была поражена, когда я поделился с ней своими мыслями о том, что делать с проблемами Петера и Розы. Она думала, что дети не слишком пострадали из-за расставания с отцом. Клиентка рассказала, как дети, на тот момент семи и четырех лет, отреагировали на новость, что папа переехал. Петер только сказал: «Это же лучше, у нас будет больше порядка в доме!» А Роза спросила: «Я буду ходить там в другой садик?» «Дети не выделялись особым поведением, сообщила мать. Они стали спокойнее и уравновешеннее. Вот я и решила, что устранение напряженных отношений между мной и мужем благоприятно для них».