Ушел, вернее остался. Сборник номинантов на Премию имени Сергея Довлатова. Выпуск 2 - Сборник 6 стр.

В бескрайней бездне голубой
Любуюсь я Звездой!
Она, таинственно мерцая,
Меня не замечает

О, если бы когда-нибудь
Там встретился мне Катин[1] путь,
То без сомнений и тревог
Воскликну: «Есть на свете Бог!»

Двадцатый век почти весь мой,
Со всеми «потрохами»:
С колхозом, с армией, с войной,
С НИИИТом[2] и стихами.

Он увлекал в простор дорог 
Туда меня всегда манило.
Двадцатый век мой суд, мой бог,
Мое кузнечное горнило.

Я славлю мой двадцатый век
Без осужденья и укора,
Хотя в нем много Человек
Наделал горя и позора

Грядущий век уже не мой,
Меня он вскоре позабудет
И позовет других на бой,
Другим горнилом будет.

Но в этом нет большой беды,
Так было все столетья,
Ведь только миг полет Звезды,
И миг тысячелетья.

Двадцатый век мой светлый миг,
Он был моей Звездою!
И дела свои он без интриг
Разделял всегда со мною!

Двадцатый век мне подарил
Жену, детей и внуков.
Я всех их искренне любил 
В общеньях и в разлуках

Я жил в нем как умел,
Трудился не вполсилы.
Ах, сколько было дел 
Хороших и счастливых!

Россия к звездам поднялась
В победах и в потерях.
Чтоб охранять ее спецсвязь
Мне мой народ доверил.

Полвека с ней я гордо шел,
Работал за ее бронею,
И как поэт признание обрел,
И стал самим собою!

Это было давно 
В середине двадцатого века.
Мне было тогда суждено
Стать военным человеком.

В тот весенний чудесный день,
А точнее десятого марта,
Для меня загорелся огонь
Шифровального старта.

Я впервые тогда надел
На курсантскую форму погоны,
И взяла меня жизнь в свой крутой передел,
По армейским неся гарнизонам.

Я во многих из них побывал 
В Средней Азии и за границей 
И везде шифровал и шифровал,
Вдалеке от советской столицы.

Много лет по просторам Страны
Меня ратная служба носила,
Я Советский Союз охранял от войны,
И у нас была мощная сила!

Эту силу Великой Страны
Знал и Старый и Новый Свет!
Сохранение мира от новой войны
Обеспечивал нам паритет!

Но прошло, пролетело то время,
Я ушел безвозвратно в запас
Но память моя природное семя 
Сохраняет СССР и сейчас

Сверхдержавой считался он всюду
И стоял как гранитный утес!
Но увы, генсека-иуду
Рок зловещий Стране преподнес.

Жизнь не терпит застоя и тлена
И стремится только вперед!
После армии я с вдохновеньем
Вновь ушел в «шифровальный полет».

И, как птица, свободно, в зените,
Не боясь никакой высоты,
Я трудился в российском НИИИТе
Под эгидой заветной мечты.

Много лет с любимой работой
Шел я свой замечательный путь
И всегда с профессиональной заботой
Сберегал шифровальную суть!

На кезьминском поле[3] белели сугробы,
Шел в школе[4] урок про далекие страны,
Вращался старенький классный глобус,
Мечты навевал мне призывно-туманны
О, хоть что-то свершиться могло бы!
Вращался глобус, вращался глобус

А годы летели или мчались галопом,
И поступью время шагало чеканной
Все было: и служба в тревожной Европе,
И Волга с Сурою, и пески Туркестана,
И везде шифрование высшей пробы!
Вращается глобус, вращается глобус

«Земля от Кремля»  утвержденье поэта.
И много тогда мне пришлось потрудиться,
Чтоб после скитаний по белому свету
Раскрыла объятья родная столица.
Ее полюбили с женою мы оба!
Вращается глобус, вращается глобус

Москва для семьи главной гаванью стала,
Она и сейчас, как маяк, перед нами горит:
И детям, и внукам дали знаний немало
МГУ и МИФИ, а мне славный НИИИТ.
Все так, и счастливее быть не могло бы!
Вращается глобус, вращается глобус

И жизнь продолжается в ритме весеннем,
И все увлекательней, и все интересней,
И стихи набухают, как почки сирени.
Еще впереди моя главная песня
О том, что сбылось и что сбыться могло бы
Вращается глобус, вращается глобус!

На грампластиночный прилавок
Выбрасывал Апрелевский завод
Три-пять миньонов как подарок 
Побаловать Высоцким наш народ.

Они мгновенно разлетались
Среди занявших очередь вчера,
И радиолы надрывались
Из окон хриплым голосом с утра.

Не прятались слова в квартире,
Аккорды струн на улицу текли
Про «лягте на пол три-четыре»,
Про нечисть, скалолазку, корабли

И пусть верха из Минкультуры
Репертуар цедили решетом,
Перехитрив надзор цензуры,
Высоцкий заходил к нам в каждый дом.

Тираж рентгеновских пластинок
«На ребрах»  самиздата высший класс,
От музыки подпольный рынок
Другим Высоцким радовал не раз.

Здесь волк сквозь ряд флажков запретный,
Здесь колеи законы не указ,
Здесь Мао и Большой Каретный,
Тайга, напарник и заглохший МАЗ.

Пусть записи не очень чисты
И хрипота от этого сильней 
Ведь и аккорды гитариста,
И честный голос Родины моей

Нес правду в будни человека,
Будил от спячки, от тумана взор,
И песней на стремнине века
Поэт открыл нам жизнь без ширм и шор.

Под три аккорда на гитаре,
Добавив в голос хрипоту,
Мы в уличном репертуаре
Взрывали ритмом песню ту,
Которая струной срывала
С сердец и нервов пелену,
Нам в души оттепель вплетала
И очень робкую весну.
Мы подражали, пусть неточно,
Высоцкому, его словам,
Ломали ноты, но заочно
Учились правде по стихам.
Под три несложные аккорда,
Добавив в голос хрипоту,
Высоцкого несли народу
Сквозь немоту и глухоту.

Волей движемся небесной, всё лишь волею небес:
На Земле то ад кромешный, то познания прогресс.
Парадокс не всем понятный, умысел, рождённый злом, 
В мир приходим многократно, исчезаем все потом
Геродоты. Геростраты. Битвы род людской ведёт.
Наступает час расплаты и уходит в тьму народ
И опять текут столетья, вечности опять текут.
Просветления на свете как-то редко настают.
Получает мир сигналы, только к ним почтенья нет,
Погружаемся в провалы, и темнеет белый свет.
И в ошибках, и в проступках у землян всё задран нос.
Жизнь землян настолько хрупка, всё стремится под откос.
Причитаю? Как умею разобраться, в чём здесь суть,
И гляжу, как мир немеет и в каком-то трансе жуть.
Видно, неисповедимы все дороги у землян.
Верные пути незримы, куролесит истукан.
Мы как мухи в паутине, сил всё меньше, чтоб идти.
На Земле как на чужбине, нам неведомы пути
Волей движемся небесной, всё лишь волею небес.
Избежать как неизбежность, чтоб не жалил душу бес?