Он посмотрел на нас и сказал на английском (и как только догадался?):
Хотите чашечку кофе? Вы, кажется, замерзли.
Папа зашел в помещение так быстро, что я и не заметила движения. Он устроился в теплом офисе и прихлебывал кофе, который ему с удовольствием предложил француз.
Настоящий истинный кофе французский кофе, объявил он. Кофе был похож на машинное масло крепкий, густой и почти черный.
Раз уж мы зашли, агент, будучи хитрым представителем профессии, попытался продать нам дом. Шанс на это у него был равен шансу встретить единорога на пароме по пути домой. Единорога, на котором было написано: «Запрыгивай, я отвезу тебя обратно в Англию очень быстро, тебе не придется слушать, как два мужика ноют о том, как им холодно и как им не нравится этот день». Но я уже была тут. Агент по недвижимости смотрел прямо на меня.
Сколько у вас денег?
Нисколько, ответила я. У меня вообще нет денег.
Если бы у вас были деньги на дом, сколько бы их было?
Так мы общались несколько минут, потихоньку отогреваясь, и в итоге француз сказал нам, что мы попали в местность невероятной красоты под названием «Семь долин». Историческое место. Дружелюбное и здесь есть что посмотреть.
Здесь все закрыто, буркнул отец.
Агент продолжал болтать о преимуществах жизни во Франции, о том, что наличие дачи может изменить жизнь семьи, что вот это конкретное место истинная жемчужина, что дома сто́ят очень дешево, так дешево, что нас это удивит и что у нас на самом-то деле есть деньги.
В конце концов, я в шутку сказала, что если бы у меня были деньги, то их было бы меньше ста тысяч евро.
Агент аж поперхнулся и стал листать папку, лежавшую на столе. Марк и папа посмотрели на меня так, словно они увидели того единорога, который недавно мне привиделся.
Агент по недвижимости передал мне три листочка и сказал:
Вот, три дома по цене меньше ста тысяч.
Нас отпустили очевидно, что британцам две чашки кофе не положены. Он хотел, чтобы мы ушли. На дворе стоял 2004 год, и все, кто приезжал из Великобритании, считались богачами и наверняка могли купить отстойные, старые французские дома за бешеные деньги.
Сели мы обратно в машину и стали спорить о том, что делать дальше. На многие мили вокруг не было ничего, кроме Эдена.
С таким же успехом можно и на дома посмотреть, они не так уж далеко, сказала я. Нам же надо было чем-то заняться. У моих любимых мужчин лица от злости побелели.
Марк изогнул бровь и посмотрел на меня тяжелым взглядом и он выражал вовсе не «все, что ты хочешь, милая жена».
Ну просто так, добавила я. Может, мы найдем открытый бар рядом с одним из них или по дороге увидим что-нибудь. Либо так, либо обратно в Кале.
«Открытый бар». Магические слова для двух замерзших мужчин. Мы отправились в путь вовсе не с серьезными намерениями мы хотели просто найти открытое кафе где-нибудь в этой глубинке.
Следующие 30 минут мы ехали по крохотным деревенькам мимо сотен грязных полей с несчастными мокрыми коровами. Мы заметили пару церковных шпилей где-то на горизонте, но совершенно никаких признаков жизни или магазинов. В итоге мы приехали к одному из домов в списке.
Он находился в деревне, в которой была всего лишь одна улица, вдоль которой росли высокие деревья. Улица была такой узкой, что разъехаться на ней могли только две машины. Вдоль дороги бежал небольшой ручей, поэтому к каждому дому был подведен мостик они казались такими хрупкими, что вряд ли бы выдержали мужчину, не говоря уж о машине. К дому, на который мы приехали смотреть, тоже вел такой мостик. Здесь, очевидно, не было ни кафе, ни бара, так что я предложила осмотреть дом. Я тут же услышала многочисленные стоны сам воздух в машине был наполнен страданием так же, как воздух снаружи дождем.
Дом оказался длинной, низкой фермой с белыми стенами, синими окошками и красной черепичной крышей. Типично для этой местности по дороге мы проезжали множество похожих строений. Дом был, очевидно, пуст, и давно. Сад, полный мусора, зарос сорняками, а на тропинке, ведущей к дому, виднелись следы пожара. Если бы на дворе был Хеллоуин, я бы ушла дом выглядел настолько пугающе. На окнах не было жалюзи, как в остальных домах в деревне, так что можно было подсмотреть, в каком состоянии была гостиная. Все поверхности были покрыты линолеумом, популярным в 1960-х. Кто-то как будто представил, как могла бы выглядеть психоделическая картина а потом попробовал ее изобразить. Оранжевые, коричневые, желтые завихрения и круги схлестнулись в битве за самый безумный узор. Тот, кто это придумал, был, вероятно, не в своем уме.
Казалось, что человек, который украшал комнату, тоже был нездоров. Линолеум лежал на полу, на стенах, на двери и на потолке. Сложно было сделать комнату более тошнотворной. Мне подумалось, что это могло быть убежищем серийного убийцы. По крайней мере, в фильмах ужасов по телевизору были похожие.
К этому моменту ко мне уже присоединился Марк отец отказался выходить из машины и тоже смотрел в грязные окна.
Кто бы мог подумать, что внутри он может выглядеть еще хуже, чем снаружи. Хочешь его купить? спросил он, хохоча, пока мы возвращались к машине.
Примерно милю мы проехали до следующего дома. И снова это была деревня без кафе, бара, магазинов и признаков жизни. Жалюзи закрыли дом от ледяного зимнего дня, клубы дыма поднимались из нескольких труб, и их тут же сносило ветром. Казалось, что это город привидений, и к тому же, хотя был только день, начинало темнеть.
Вот и он, сказала я Марку, наконец заметив номер дома.
Он остановил машину на обочине около довольно симпатичного дома похожего на предыдущий, но без мусора, сорняков и мостика. Я не выходила из машины смотреть под ледяным дождем на дома, которые ты не хочешь покупать, такое себе развлечение.
Недалеко раздался собачий лай, и дверь ближайшего дома открылась. На крыльце появился худой лысый мужчина, одетый в зеленый свитер слегка военного вида. Он стоял не двигаясь и смотрел в нашу сторону. Взгляд его был недружелюбным. Затем на улицу вышли короткостриженая женщина и два ребенка. Все они, не двигаясь, наблюдали за нами.
Просто продолжай ехать, зашипела я на Марка. Это как в «У холмов есть глаза» [2]. Они к этому готовились! И мы поехали дальше.
Мы не собирались смотреть на последний дом, но он был по дороге к нашему парому.
Надо было проехать несколько миль по пустынным деревням, а затем свернуть к крутому холму, окруженному лесами и небольшими горами. Мы были в самом сердце Семи долин, и снова тут не было ни кафе, ни магазинов, ни людей. За час поездки мы не увидели ни одного места, где можно было бы поесть или выпить. Когда я это вспоминаю, все время задаюсь вопросом, что же заставило меня сделать то, что я сделала потом.
В этом городе тоже было несколько домов, похожих на фермы, большая церковь и крошечная ратуша, около которой на пустой парковке стояла елка, с которой печально свисали рождественские украшения. Последним домом в нашем импровизированном расписании просмотров оказался longère деревенский домик (перевод я нашла в словаре, который взяла с собой). Он стоял на перекрестке, чуть в стороне, на небольшом холмике.
Мы проехали по чему-то вроде грязевого потока, так как на дорогу это едва ли было похоже, и остановились у сломанных ворот. Место было абсолютно непривлекательным и излучало мистическую атмосферу. Мы видели лишь часть дома из-за уродливой бетонной стены, которая закрывала сад, а то, что мы все-таки увидели, не смогло выманить нас из машины. Но я все же колебалась, и этого было достаточно, чтобы взбесить отца.
А мы не можем просто вернуться в Кале и поехать домой? Мне холодно, скучно, и я голоден.
Он был прав мы просто тратили время. В Кале или в порту мы могли по крайней мере купить чашечку горячего кофе, а куча ресторанов были открыты весь день из-за туристов.
Марк повернул ключ зажигания и был готов уезжать, и в этот момент дверь дома открылась, на улицу вышел мужчина и помахал нам.
Подождите минуту, сказала я. Я просто скажу ему, что нам ничего не нужно, и тогда мы поедем обратно.
Я немного говорила по-французски и была уверена, что смогу объяснить, что мы не просто шастаем по деревням, чтобы ограбить какой-нибудь дом, это на случай, если мужчина не понял, почему мы сидим в салоне авто и всматриваемся в окна. Я вышла из машины и подошла к воротам. Дорога была грязной, и вода неслась по ней к подножию холма. Каблуки вязли в грязи, которая была везде по дороге к воротам. Я услышала, как за мной открылась дверь машины: отец решил выйти покурить. Мужчина уже подошел к воротам и протянул мне руку.
Вам помочь? сказал он с английским акцентом. Здесь, во французской глуши.
И именно в этот момент прекратился дождь. Луч закатного солнца прорвался через тяжелые облака, и мне показалось, что я купаюсь в сияющем океане. У подножия грязного холма в чьем-то саду закрякали утки, и эхо их веселого кряканья разнеслось по долине как смех. Где-то недалеко я услышала нежное блеяние овцы оно звучало как приветствие. Ритмичный, мелодичный и успокаивающий звук церковных колоколов поплыл в воздухе.