Что? жадно спросила Василиса, чувствуя, что заходит слишком далеко.
Тело в мешок, концы в воду. Монахи рыбу ловили, выловили и меня в пакете для мусора. Как выжил непонятно. Говорят, что я в тот момент уже мёртвый был. Лицо монаха стало восковым.
А как вы оказались живым?
А меня старец Фома выловил, отец Павел немного оживился. Он помолился я и задышал. Потом ещё в больницу ко мне приходил. Я как выписался, так сразу в монастырь и пошёл. Больше-то некуда. Я был, что называется, трудный подросток. Кражи, драки, побеги. В интернате, наверное, праздник устроили, когда я ушёл.
Так их даже не посадили? Отец Павел Василисе не нравился, но жгучее желание расправиться с его подлецами-родственниками появилось сразу же.
Нет, покачал головой монах. Я не стал заявление писать.
Почему?
Зачем? Священник смотрел вдаль.
Для справедливости.
Да что мы знаем о справедливости. Отец Павел замолчал, глядя прямо перед собой.
Лес наконец-то стал потихоньку редеть, вдали показались разноцветные крыши домиков посёлка.
Ты, правда, видела кролика? вдруг спросил отец Павел.
Да, даже два раза, как бы невзначай сказала Василиса. Первый раз в посёлке. А что такого? Лес рядом.
Здесь давно уже никакой живности нет, пробубнил священник.
Василиса хотела пойти вперёд по дороге, чтобы самостоятельно добраться до таунхаусов, но отец Павел её остановил.
Твоей мамы сейчас дома нет. Пойдём пока ко мне.
А где мама?
Э как придём, ты ей позвони, она за тобой заедет.
Это, что, из-за Даши?
Какой Даши? непонимающе спросил отец Павел.
Даша, моя одноклассница, в больнице. Руку поранила и получила заражение.
Да? отец Павел чуть притормозил и окинул взглядом Василису. Она не сразу вспомнила, что её собственные руки и лицо были покрыты ссадинами. Ладно, у меня аптечка есть.
Они обошли обшарпанную церковь и оказались у маленького дворика, огороженного шатким деревянным заборчиком, выкрашенным в зеленоватый цвет, под стать покосившемуся домишке.
Прошу. Отец Павел открыл калитку и пропустил Василису вперёд.
Сделав пару шагов по ухоженному садику, Василиса заметила, что заборчик огораживал участок только с трёх сторон, а с четвёртой находилось небольшое строеньице, вроде сарая, только явно новее и с крестиком на крыше.
А что это там? спросила Василиса, кивнув на домик.
Это домовая церковь, братия построила.
Как это домовая? Василиса, вспомнив наказ Дианы насчёт свечек, остановилась.
Ну, она находится в помещении при доме, а не в специально построенном здании. Большую-то церковь ещё не отреставрировали.
А можно посмотреть?
Можно, пожал плечами отец Павел. Только, может, сначала чаю попьём и твои ссадины обработаем?
Нет, я церковь хочу посмотреть. Василиса зашагала к храмику прямо через грядки огорода священника.
За дверью домика с крестом находились малюсенькие сени с вешалкой для одежды и ящиком с горками жёлтых свечей. Глянув на ценники, Василиса достала из кармана мелочь, бросила в коробку со щелью на крышке и взяла три тонкие свечки из одной кучки.
Потянув за ручку, открыла тяжёлую деревянную дверь и вошла в саму церковку. В крошечном душном помещении, увешанном иконами, разливался сладковатый запах с примесью не то восковых, не то ещё каких-то ноток.
А чего ж ты без платочка? Невесть откуда материализовалась древняя бабулька в белой косынке, завязанной под подбородком, настолько морщинистая, что черты её лица определялись с трудом. Давай, я тебе принесу?
Да не надо, отмахнулась Василиса, шаря глазами по церквушке в поисках подходящего подсвечника.
Тебе свечку поставить? спросила бабка и указала куда-то в сторону. Вон там за упокой ставят, а там Николе Угоднику
Я сама разберусь, бросила через плечо Василиса, направляясь к низкому квадратному подсвечнику, на котором горело несколько свечек. Пока она примерялась, в храмик вошёл отец Павел с какой-то коробчонкой в руках.
Я аптечку принёс.
Ага, я сейчас, отозвалась Василиса, становясь так, чтобы собой прикрыть подсвечник. Она потянула за первую попавшуюся свечку, но та никак не хотела вылезать из гнезда. Подменить другую свечу тоже не удалось и она не вынулась. Тогда Василиса просто запалила две свои купленные свечки и тут же их задула, спрятав под футболку.
Пока отец Павел о чём-то тихо переговаривался со старушонкой, Василиса подошла ко второму подсвечнику, находившему посреди церковки. На круглой подставке теплилась всего-то одна свечка, и Василиса даже не стала пытаться её вынуть. Просто сразу подпалила свою, затушила и тоже спрятала.
А огнетушитель здесь есть? спросила Василиса, осматривая дощатые стены.
А как же, нараспев отозвалась старушка. Даже два, вона в углах. Новенькие. Ещё не пригодились.
Может, и не пригодятся. Василиса села на скамейку у окна, где на подоконнике цвели белая герань и фиолетовая фиалка. Отец Павел достал из своей коробочки зелёнку и комочек ваты.
Уже три раза горели, прокурлыкала где-то рядом бабулька. Хорошо, что эти штуки всегда тут.
Правильно, свечки-то в деревянном доме жечь. Ай! Василиса поморщилась и отдёрнула руку, когда отец Павел промочил её ладонь спиртовой салфеткой.
Да не в свечках дело-то, бормотала рядом церковная бабушка. Поджигали нас.
Как это? Василиса с трудом не отдёргивала ладонь, которую сильно щипало от зелёнки.
А так, проговорил отец Павел, приступая к другой Василисиной руке. Три поджога за год. В последний раз вообще бутылку кинули прямо во время службы.
Странно, здесь вроде люди-то нормальные. Ай. Василиса всё-таки отдёрнула руку, но потом протянула снова. Но ведь народу же всё равно мало было? Сюда много-то не влезет.
Не влезет, эхом повторила бабушка. А что ж, мы-то не люди, что ли?
Я не это хотела сказать. Василиса почувствовала, как щёки запылали. Просто церковь какая-то маленькая.
А большая так и стоит разваленная, подхватила бабушка. Все дома в посёлке хорошие, один другого краше. Но не нужны мы им. Им и без нас есть, кому
Готово, громко объявил отец Павел, на всякий случай ещё протерев спиртовой салфеткой царапины на лице Василисы.
Тогда я, может, пойду? Василиса поднялась с лавки. Мама, наверное, уже вернулась. До свидания.
Не дожидаясь ответа, Василиса подхватила свой рюкзак, куда успела потихоньку перепрятать свечки, и вышла из церквушки на улицу.
Постой-ка. Отец Павел вышел из храмика с аптечкой в руках. Знаешь что, говорил он тихо, почти шёпотом, блуждая взглядом над головой Василисы, если снова встретишь этого хм кролика, не подходи к нему близко.
Это почему? Василиса уже успела совсем забыть об ушастом зверьке.
Он не то, чем кажется.
Василиса открыла было рот, чтобы высказать монашку всё, что о нём думала что вся его так называемая деятельность сплошной обман доверчивых бабушек, что ему самому лучше бы пойти работать, хоть на завод или в свинокомплекс, что она терпеть его не может за дружбу с папой, а особенно за то, что они ей не говорят, куда ходят по ночам. Но почему-то передумала. Такая усталость навалилась, что даже ноги вдруг стали ватными.
Ладно, бросила Василиса и, развернувшись, быстро пошла прочь от домовой церковки и отца Павла.
4.
Следующее утро началось со звонка смартфона. На треснутом экране высветилось «Диана». Василиса мигом села на кровати и схватила телефон.
Да?
Привет, бодро пропела Диана. Извини, что вчера не смогла с тобой связаться. Насчёт Даши есть новости?
Пока нет, проговорила Василиса, проглотив ком обиды за свои вчерашние приключения, «в награду» за которые Диана даже на звонки не отвечала. Я спрошу у мамы.
Ага, спроси. Диана выдержала паузу. Ты достала то, что я просила?
Свечи?
Тсс, не ори ты так.
Я не ору. Достала.
Отлично. Теперь слушай внимательно. Сегодня поедешь в Растяпинск и пойдёшь в больницу к Даше, там отдашь ей одну свечку. Понятно?
То есть? Как? Я?
А кто? Диана говорила так, будто Василиса задавала глупейшие вопросы. Скажешь, тебя от всего класса послали её проведать. Купишь ей конфет или апельсинов.
Почему я?
А свечка-то у кого? раздражённо спросила Диана.
А при чём здесь свечки?
Одну свечку отдашь ей, другую привезёшь потом мне.
А третью?
Вот когда отдашь ей первую, мне позвонишь, я тебе скажу, что дальше делать. Всё понятно?
Да, понятно, обречённо проговорила Василиса.
Тогда давай, созвонимся. Не дожидаясь ответа, Диана отключилась.
Василиса положила телефон на пол и откинулась на подушку. Ночью ей совсем ничего не снилось, и теперь, со всей ясностью в памяти всплыла поездка на разбитом автобусе, беготня по лесу и домовая церковь отца Павла. Эти приключения вполне могли бы показаться лишь ночным кошмаром, но зеленеющие болячки на ладонях и царапины на лице саднили вполне по-настоящему.