Однако, однако Сегодня Пчелу больше, чем когда-либо, охватила какая-то щемящая тоска. Странное чувство, которое надолго выбило из колеи эту уверенную в себе собаку. Прежде чем противник успел вцепиться в нее мертвой хваткой, Пчела заметила его наглый оскал и услышала жуткий вой. Прежде с таким ей сталкиваться не доводилось. Она до сих пор чувствовала оставленный на ней этим парнем незнакомый, леденящий душу запах слюны. А еще ее озадачила какая-то легкомысленность местных мужиков, которые, увидав телегу, заметно приободрились. Особенно Пчелу возмутило, когда эти бездельники завели разговор про женщин, какой-то там аромат и изысканность.
У ее хозяина, похоже, также поднялось настроение. Вместо того чтобы сразу вернуться домой, он заложил на манер руководителя руки за спину и степенно направился в ту сторону, куда скрылась телега. У обочины в два ряда возвышались много лет назад посаженные ивы, их разросшиеся кроны уже давно переплелись меж собой, что добавляло разлившимся недавно сумеркам некоторой мистики. В узеньком просвете над головой сквозь густую непроницаемую листву смутно виднелось темно-синее небо, на котором уже лукаво подмигивало несколько звездочек.
Какое-то время Пчела проявляла нерешительность, озиралась по сторонам, но в конце концов потрусила за хозяином. На хозяине были синяя майка и наброшенная поверх нее выношенная рубаха из белого полотна, настолько старая, что на воротнике и рукавах уже распустились все швы, поэтому во время ходьбы ее пустые рукава чуть покачивались, отбрасывая на землю длинные несуразные тени. Время от времени Пчела принималась обнюхивать эти мельтешившие перед ней штуковины, но, пошевелив черным кончиком носа, тут же отрывала его от земли и шла дальше. Сделав несколько шагов, она опять останавливалась и принималась по новой обнюхивать землю. Было совершенно очевидно, что улица, которую она знала досконально, теперь приобрела посторонний специфический запах, и это ее взволновало донельзя. Казалось, она с головой углубилась в какое-то исследование и теперь изо всех сил водила мордой у самой земли, чтобы безошибочно распознать все детали нового запаха. Наконец ее осенило, что этот запах также принадлежал собаке, а если выразиться точнее исходил от мочи незнакомого кобеля. Все это, будучи новым и странным, приводило ее в возбуждение.
Свернув с главной улицы и пройдя буквально пару шагов, они заметили ту самую телегу, которая теперь стояла у ворот заброшенного дома. Рядом туда-сюда сновали фигуры людей, доносилось какое-то позвякивание то переносили вещи. Женский голос предупреждающе залепетал:
Эй, осторожнее, не надо тут шастать, не убейтесь
В ответ послышалось не то радостное, не то унылое бормотание двух детских голосков. Пчела сообразила: люди переносят вещи из телеги во двор. Однако она никак не могла взять в толк, откуда они все-таки взялись и почему так неожиданно проникли в их поселок? Кто им позволил такое самоуправство? Даже бездомные псы, прежде чем забежать на эту территорию, прежде должны были громко поприветствовать Пчелу.
Не успела появиться одна проблема, как всплыла на поверхность новая. Пчела с удивлением заметила, что ее собственный хозяин и что ему только взбрело в голову? направился прямиком к телеге. Более того, когда у телеги появились люди, он легким движением снял с нее огромный деревянный сундук и, чуть согнувшись, водрузил его себе на плечо. Пчела просто оторопела: неужели хозяину больше нечем заняться и негде приложить свою силу? Она не удержалась и пару раз гавкнула в сторону накренившейся покачивающейся фигуры. Однако урезонивать хозяина было бесполезно, работы он никогда не чурался. В поселке все знали его как ударника труда, отмеченного почетными грамотами, о чем свидетельствовал приколотый одно время на груди красный цветок.
Вскоре со двора донесся преисполненный благодарности женский голос:
Ах, спасибо огромное, братец, у нас тут и правда не хватает рук. Сам понимаешь, мы тут люди новые, только что прибыли, дети до помощников еще не доросли
Когда хозяин отнес сундук и вернулся обратно, белой рубахи на нем уже не было, зато теперь за ним увязалась та самая женщина. Вместе они подошли к телеге и в четыре руки энергично подняли деревянный комод. Взяв его с двух сторон и оказавшись лицом к лицу, они мелкими шажками направились во двор. Согласованности их действий можно было только позавидовать. Стенки комода были настолько гладкими, ровными и отполированными, что в сияющей поверхности отражались их раскрасневшиеся лица. Пчеле казалось, что сегодня хозяин проявляет свою активность сверх всякой меры, ведь он этих людей видел впервые и тем не менее раздобрился дальше некуда.
Когда хозяин отнес сундук и вернулся обратно, белой рубахи на нем уже не было, зато теперь за ним увязалась та самая женщина. Вместе они подошли к телеге и в четыре руки энергично подняли деревянный комод. Взяв его с двух сторон и оказавшись лицом к лицу, они мелкими шажками направились во двор. Согласованности их действий можно было только позавидовать. Стенки комода были настолько гладкими, ровными и отполированными, что в сияющей поверхности отражались их раскрасневшиеся лица. Пчеле казалось, что сегодня хозяин проявляет свою активность сверх всякой меры, ведь он этих людей видел впервые и тем не менее раздобрился дальше некуда.
И пока Пчела размышляла, как ей на все это реагировать, неожиданно из ворот выскочила черная тень, которая бросилась прямо на нее
Едва псы яростно сцепились друг с другом, сплетясь в клубок, со двора сломя голову выбежали их хозяева. Однако их вопли были совершенно бесполезны: остервенелый лай собак сотрясал все вокруг, противники сражались не на жизнь, а на смерть, и разделить их было немыслимо. Изрядно утомленная хозяйка пса уже едва могла что-то пролепетать, никаких сил усмирить свою собаку у нее не осталось.
Тогда хозяин Пчелы от безысходности схватил подвернувшуюся под руки короткую палку. Заметив это, Пчела, которую буквально рвал противник, не без радости подумала: если только палка попадет аккурат в ее врага, то она тут же сможет освободиться и нанести ответный удар, и тогда они с тем псом, можно сказать, будут квиты.
Однако Пчела и предположить не могла, что палка хозяина без промаха опустится прямиком на ее зад. Послышался звучный шлепок. Ошеломленная Пчела издала истошный вопль, тотчас вся скукожилась, поджала хвост и застыла на месте. Этот удар вдруг совершенно лишил ее боевого запала. Обычно хозяин крайне редко поднимал на нее руку, разве что сделает страшный вид, вытаращит глаза, замахнется да просто прикрикнет пару раз. Но то, что он выкинул этим вечером, причем даже не вникнув в суть дела, потрясло Пчелу до глубины души.
Ах ты скотина непослушная, а ну ко мне! заорал хозяин. Он рвал и метал, словно Пчела нарушила закон самого Неба, словно ее излишне импульсивное поведение испортило ему весь благостный настрой этого вечера.
Палка хозяина снова взмыла в воздух. Пчела окончательно оцепенела, отчаялась и сдрейфила. Интересно, чего же такого принял сегодня хозяин, что сейчас он, растопырив локти, коршуном встал на защиту чужой скотины?
В это время хозяйка пса уже подозвала его к себе и принялась что-то гундеть ему на ухо, точно увещевала неразумное дитя. Вполне возможно, она его ругала, но голос у нее был отнюдь не злобный. Пчела слышала, как та нежно нараспев говорила:
Ты чего так разошелся? Больше так себя не веди, понял меня?
От такой несправедливости Пчела испытала жгучий приступ ревности, однако вынуждена была прижухнуть и отступить еще на несколько шагов, поскольку хозяин все еще выглядел мрачнее тучи. Он не пощадил ни грамма ее самолюбия, и Пчела не хотела нарываться снова. Ей ничего не оставалось, как потихоньку развернуться, поджать хвост и сердито потрусить в сторону дома. Она смутно ощущала, как с ее шерсти скатываются жемчужинки крови. Ей следовало немедленно вернуться в свое логово и хорошенько зализать свои раны, очень уж не хотелось, чтобы кто-то из местных шавок лицезрел ее в таком потрепанном виде.
2
В понедельник в школе, что располагалась в самом центре поселка, в классе, где обучались ребята-подростки, неожиданно появилась новенькая. Ее скромное белое личико выглядело смышленым, а одежда сильно отличалась от одежды сверстниц. От всего ее облика веяло каким-то нездешним изяществом и утонченностью. Короче говоря, любому местному жителю при взгляде на нее становилось понятно, что эта девчушка не их поля ягода. Учительница торжественно представила ее остальным ученикам, объявив, что новенькую зовут Се Яцзюнь и что ее перевели в их школу в связи с переездом родителей. На какой-то момент в классе воцарилась тишина, после чего ребята дружно прыснули со смеху, и этот смех прозвучал довольно грубо и нелепо.
Лю Хо, в отличие от других, воздержался от такой жесткой реакции. Но на самом деле ему тоже было странно, что у этой девочки было такое чудное имя. К чему вместо какого-нибудь девчачьего имени типа Ли, Янь, Мэй[2] надо было вдруг называться таким жестким мужским именем, как Яцзюнь[3]? Это звучало более чем странно. С трудом дождавшись перемены, Лю Хо, больше не в силах сдерживать любопытство, не привлекая лишних взглядов, подсел к новенькой и, напустив на себя самый непосредственный вид, шепотом спросил: