Но время шло, реальность раз за разом настойчиво высвистывала, выдергивала меня из моего воздушного замка, пока в конце концов не схватила за волосы и не швырнула вниз, на грешную землю, разбив такую красивую, такую нежную и хрупкую иллюзию о камни
Незадолго до этого, как-то ночью я пришла на кухню, села за стол, закурила и махом, за несколько минут, написала Тому длиннющее письмо. Зачем я писала, что я хотела вообще донести совершенно незнакомому английскому мужику, я сейчас не понимаю совершенно. Но, не дав себе одуматься, следующим же утром бросила конверт в урну на почте. Постояв около нее с минуту, наконец подумала: «А я, случайно, не дура?».
Но дело было сделано, просить выловить письмо у сотрудников было уж совсем унизительно, и я, расстроенная, униженная самой собою, побрела домой.
Ждала ли я ответа? Солгу, если скажу, что нет. Понятное дело, что знала, знала прекрасно, даже тогда, находясь, как говорят психиатры, в этом идиотском особом состоянии сознания, знала я, что ответа не будет.
Но постылая бабская сущность периодически попискивала: «А если ответит? А если?».
«Х*й там», быстро затыкала я ее, но настроение после этого внутреннего диалога заметно портилось.
А потом я перестала ждать.
А потом я стала тем, кем стала И так мне нравилось мое равнодушие, так мне нравилось мое спокойствие. Для полного и безграничного счастья мне и нужно-то было лишь отсутствие каких-либо чувств И меня уже даже не напрягал маячащий на горизонте развод. Трудно сейчас объяснить, что изменилось в отношениях: ни ненависти, ни презрения, ни отторжения у меня не было к Максиму. Я вполне могла бы даже продолжать с ним дружить и после. А он бы не смог.
Одна из подруг как-то ляпнула на все это: «Просто рядом не тот принц».
«Какой, нах*й, принц, быстро ответила тогда ей, закидывая стетоскоп в саквояж, мне никто не нужен».
Я упала за барную стойку первого же попавшегося по дороге паба и закрыла лицо ладонями.
Что испытала я, увидев его сегодня утром? Сначала, наверное, восторг, крайнее удивление. И почему-то сразу появилось ощущение, что я перед ним обнажена. Он так легко считывал тот невразумительный калейдоскоп эмоций с моего лица Он словно сразу в душу глядел, не спрашивая разрешения.
Потом дикий страх. Страх из-за того, что я подвергла его жизнь опасности. Я бы и бровью не повела, окажись на его месте другой человек. Почему мне до сих пор так важно именно его благополучие, его жизнь?
А уже в кафе, на краткий миг все же встретившись с ним глазами, я осознала, что он единственный в мире человек, который в силах меня разрушить. Своей этой еб*чей заботой, добротой, мягкостью, своим этим чистым взглядом.
И тут я уже испугалась за себя, да так, как никогда в жизни. Меньше всего на свете я хотела вернуться к тому дурацкому, медовому состоянию, той захлебывающейся нежности, ранимости и безоговорочной зависимости от него, тем более, волею какой-то нелепой ошибки будучи рядом с ним. Раз удержав свои эмоции в узде, я не могла себе гарантировать, что, продлись это общение еще немного тогда или, не дай-то Бог, повторись подобная встреча еще, я бы не растаяла под его взглядом и не потонула бы в каким-то чудом реанимированном потоке уважения и любви. А там по-новой: трепет, надежда, тоска, боль, разочарование, холод Кол-мочало, начинай сначала!
«На хрен, на хрен, на хрен пробормотала я, опрокидывая в себя залпом порцию вискаря, заботливо предложенного мне миленьким барменом. Ты не пройдешь!»
После четвертого стакана живительного напитка дух мой скис окончательно, но, по крайней мере, меня отпустила эта нелепая, раздражающая дрожь. Расплатившись, я поднялась и уже спокойным шагом выползла из паба на свежий воздух.
Когда я в последний раз квасила до полудня? пробормотала себе под нос и тихонько рассмеялась.
Нужно что-то ответить Максу, нехорошо получается Я полезла в карман плаща за телефоном, рука, не нащупав смартфона, застыла.
Оставила! Оставила в кафе!!! И наушники, и телефон
Запрокинув голову к небу, я испустила тихий, душераздирающий вой.
Придется возвращаться Вряд ли, конечно, сотовый еще там У нас бы уж давно подрезали, но, быть может, в Лондоне с этим дела обстоят немного иначе?
Уилсон растерянно кивнул вошедшему в туалет рыжеволосому пареньку. Поймав его удивленный взгляд, зачем-то выдавил улыбку, отвернулся, шагнул к широкому зеркалу, оперся на раковину влажными ладонями и уставился на свое лицо.
Придется возвращаться Вряд ли, конечно, сотовый еще там У нас бы уж давно подрезали, но, быть может, в Лондоне с этим дела обстоят немного иначе?
Уилсон растерянно кивнул вошедшему в туалет рыжеволосому пареньку. Поймав его удивленный взгляд, зачем-то выдавил улыбку, отвернулся, шагнул к широкому зеркалу, оперся на раковину влажными ладонями и уставился на свое лицо.
Очень-очень-очень странное утро Самое странное утро в его жизни. Незнакомка, цитирующая Чехова в кафе, сбитый, искалеченный парень. Его собственные руки, зажимающие чужую артерию, кровь на одежде, снова странная русская девушка, затаскивающая его в мужской туалет и зачем-то отмывающая ему ладони. Ее голос с забавным акцентом, отчитывающий его, Тома Уилсона, за, наверное, самый безумный и сильный поступок в его жизни, такое внезапное исчезновение
Мужчина улыбнулся своему отражению. Совершенно непонятно. Бывало ведь наоборот: он сбегал от фанаток, но чтобы поклонницы от него? Том отвернулся от зеркала и вопросительно приподнял бровь.
Выходя из туалета, он столкнулся с молоденькой барышней, в глазах мужчины мелькнули чертенята. Чуть склонившись над нею и упершись в лицо напротив проникновенным серо-голубым взглядом, он максимально «бархатно» поинтересовался:
Мисс, скажите, у меня все в порядке с лицом? Том расплылся в яркой улыбке.
О-о-о-у-у восхищенно выдохнула ему в лицо девушка, прижав руки к сердцу.
Ну, тогда я даже не знаю Уилсон резко выпрямился и нахмурился. Спасибо за помощь, хорошего дня!
Он, не оглядываясь, направился к выходу. Давняя поклонница его киношного «Бога» трясущейся рукою распахнула первую попавшуюся дверь и спиной, не сводя глаз с удаляющегося кумира, вкатилась в мужской туалет, где уже стоял задумчивый рыжий паренек.
Быстрым шагом минуя столик, за которым сидела русская, Том краем глаза выхватил оставленный ею впопыхах, совсем позабытый телефон.
Хе-е, невольно сорвалось с губ мужчины.
Помедлив пару секунд, он тряхнул головой и все же шагнул ко столу, ухватил сотовый. Растягивая губы в ехидной улыбке, подошел к официанту за стойкой:
Парень, сюда скоро вернется поклонница Антона Павловича
Кого? приподняв брови, переспросил паренек.
Уилсон едва заметно вздохнул и, улыбнувшись, зашел с другой стороны:
Помнишь классную такую девчонку с огромными глазами, сидевшую у окна, в сером плаще?
О, да! тут же закивал официант.
Том улыбнулся еще шире:
Она вернется чуть позже Будь другом, когда девица придет, отдай ей записку.
Какую? заинтересовался парень, прекращая протирать чашку.
Уилсон схватил со стойки салфетку, достал из кармана брюк черный маркер. Закусив нижнюю губу, быстро написал несколько строк, сложил салфетку:
Эту, он задорно подмигнул официанту и легким, летящим шагом покинул кафе, на ходу вставляя в свое ухо чужой наушник и нажимая на первую же, замершую на паузе, песню в плейлисте:
Однако загадочно и несколько удивленно пробормотал он, услышав мелодию.
Актер уже подъезжал к дому, медленно, но верно осознавая, что то была очень странная русская.
Набор песен просто взял да вынул из него душу. Знаменитые на весь мир и совершенно не раскрученные местные британские группы связались в такой дивной, необъяснимой, тонкой подборке, так легли сейчас на взбудораженный мозг «звезды», что он только каждый раз восхищенно выдыхал, вслушиваясь в депрессивные и мелодичные композиции.
Уже выходя из машины и захлопывая дверь, Том вздрогнул, услышав что-то совершенно невообразимое. Унылый мужской голос тоскливо и с таким глубоким чувством начал свое повествование на русском, что Уилсон замер, силясь разобрать отрывочно знакомые слова:
«Чуть время пришло, и захлопнулась дверь,
Ангел пропел, и полопалась кожа,
Мы выпили жизнь, но не стали мудрей,
Мы прожили смерть, но не стали моложе»
В смысле, «полопалась»? задумался англичанин, вертя на тонком пальце ключи. Наверное, дальше будет понятнее
Он приготовился.
«Дворник, милый дворник,
Подмети меня с мостовой,
Дворник, дворник,
Жопа с метлой» доходчиво объяснил ему Самойлов.
Брови Тома удивленно поползли вверх. Он терпеливо подождал и прослушал куплет русской нетленки еще раз:
В смысле, «с метлой»?! выдохнул Уилсон, шало вытаращив глаза.
Задумчиво почесывая пальцами висок, мужчина направился к дому, силясь образно представить то, что терпеливо растолковывает ему певец.