Ну, прости меня, пожалуйста. Я же не виновата, что боюсь тебя. Немигающий взгляд твоих глаз страшен, твой неожиданный клёкот заставляет меня вздрагивать. Она громко вздохнула и продолжила свой странный диалог.
Я открою сейчас дверцу, а ты, если хочешь, улетай. Бабушке я скажу, что забыла закрыть клетку, когда тебя кормила.
Я подошел ближе. Девушка отступила в глубь комнаты. На подоконнике осталась клетка с сидящим в ней филином. Облик птицы с рыхлым взъерошенным опереньем напоминал старика в застиранной, не по росту большой рубахе и сморщенным личиком на маленькой голове. Казалось, сейчас он вынет из-под крыла очки: «Кто ты такой, и что тебе здесь надо?»
Девушка
Через несколько секунд она приблизилась. Освещенный луной овал её лица сиял белизной дорогого фарфора. И странно глубоким показался мне взор её огромных темных, скорее всего от испуга, наивно-суровых глаз. Едва заметная улыбка скользнула по ее губам и застыла в их уголках.
Не хорошо, однако, мужчине, девушка подбирала слова, стоять за углом и подслушивать.
Меня привлек ваш голос, признался я.
Мой голос? Что он вам?
Он также очарователен, как и вы сами.
Она смутилась и замолчала. Я всегда с удовольствием смотрю на женщин, но они почему-то в моем взгляде усматривают только вожделение. Чтобы продолжить разговор, я прибавил:
Да, я все слышал. Хотите, куплю у вас птицу? я глянул на клетку и вдруг увидел совершенно иного филина. Рыхлое оперенье улеглось и превратилось в настоящую светлую мантию, уши высоко поднялись, взгляд стал твердым и строгим. У него задрожало под клювом, и он заклекотал. У-y-y-к-к-х-х
Я невольно отпрянул.
Девушка рассмеялась.
Ну вот, испугались. А еще покупать собираетесь.
Она слегка выдалась из окна и сверху вниз смотрела на меня, точно изучая, разгадывая и словно околдовывая меня жгучим чарующим взглядом. Затем вдруг закрыла глаза, глубоко вздохнула и сказала тихо, медленно, как бы упиваясь каждым словом.
Идите своей дорогой, все волнующееся существо её дышало мольбой. Идите! Слышите? Разве я говорю не вам? Прерывистые слова вылетали из высоко поднимающейся груди и точно тяжелые темные камни падали на меня. В мрачной бездне ее глаз отразились и скорбь, и мольба, и ужас. Я не двигался с места. Она отступила и сделала движение рукой, чтобы закрыть окно. Непонятное упорство овладело мною, и я ухватился за подоконник.
Как вас зовут?
Идите!
За что вы гоните меня?
Руки её обреченно опустились. Она печально улыбнулась и едва слышно прошептала:
Ксения.
Звезды в небе стали менее отчетливы и ярки. Черная страсть неба всматривалась в меня своими удивительными глазами. Мне чудился в них мрак какой-то скорбной тайны. Непонятная сила влекла меня к ней, и я непроизвольно протянул руки. Ксения подошла ближе и, склонившись, обняла меня и поцеловала. Откинула голову, обожгла взглядом и снова прильнула губами к моим губам. Вдруг она отшатнулась. Я стоял точно в оцепенении; всё произошло интуитивно-автоматически, забыв даже посоветоваться со мной. Какое-то чувство овладело мною новое, непонятное, всепоглощающее. Её прекрасные глаза в упор смотрели на меня, пронизывая сверкающими огоньками молний.
Не в силах скрыть некоторого своего смущения, и даже неприятности происшедшего, я глупо пошутил:
Давайте еще целоваться.
Вы хотели купить птицу, холодно сказала Ксения.
Хотел, в тон ей ответил я.
Вот она, возьмите.
Чувство обиды росло во мне. Я вынул из кармана бумажник и положил на подоконник несколько купюр. Старая обшарпанная клетка с нахохлившимся филином, который, я прекрасно осознавал это в данный момент, совсем мне был не нужен, очутилась в моих руках. Ничего не говоря, Ксения закрыла створку окна.
До свидания, не совсем вежливо буркнул я. Характер следует упражнять в трудные периоды жизни, когда смысла в этом не видно. Обидчивы должны быть те, у кого есть свободное время. У меня его, к счастью, нет.
В ответ она шевельнула потемневшими губами. Мне показалось «прощайте».
Я медленно шел, ни о чем определенно не думая. Во мне еще трепетали пылкие поцелуи Ксении, и в то же время росла в душе беспричинная тревога. И совсем не было желания уяснить себе ее источник. Сознание словно замерло. Неожиданно в неподвижную тишину вонзился резкий, гортанный крик.
Вы хотели купить птицу, холодно сказала Ксения.
Хотел, в тон ей ответил я.
Вот она, возьмите.
Чувство обиды росло во мне. Я вынул из кармана бумажник и положил на подоконник несколько купюр. Старая обшарпанная клетка с нахохлившимся филином, который, я прекрасно осознавал это в данный момент, совсем мне был не нужен, очутилась в моих руках. Ничего не говоря, Ксения закрыла створку окна.
До свидания, не совсем вежливо буркнул я. Характер следует упражнять в трудные периоды жизни, когда смысла в этом не видно. Обидчивы должны быть те, у кого есть свободное время. У меня его, к счастью, нет.
В ответ она шевельнула потемневшими губами. Мне показалось «прощайте».
Я медленно шел, ни о чем определенно не думая. Во мне еще трепетали пылкие поцелуи Ксении, и в то же время росла в душе беспричинная тревога. И совсем не было желания уяснить себе ее источник. Сознание словно замерло. Неожиданно в неподвижную тишину вонзился резкий, гортанный крик.
У-у-у-к-к-х-х!
Вероятно, клетка, на которую я не обращал внимания, раскачалась, и птица проснулась. Я поднял клетку на уровень лица; желтые, ясно-чистые глаза филина смотрели на меня со злым недоумением.
У-у-у-к-к-х-х
Холодная жуть начала овладевать мною. Что-то мне угрожало, и чего-то надо было бояться.
В гостинице меня ждало письмо от жены. Скорее даже не письмо, а записка.
«Милый Васенька, я невыносимо страдаю от твоего отсутствия и уже ненавижу дела, которые, как ты пишешь, задерживают тебя.
Приезжай скорее, тоска овладевает мною. В довершение всего, в последние ночи меня преследуют кошмарные сны. Какая-то фигня неотвязно лезет в голову мне кажется, с тобой что-то случится. Или со мною. Приезжай и успокой меня, ради Бога. Целую, твоя Лена».
Женаты мы были недавно, и поэтому неожиданное приключение оставляло в моей душе неприятный осадок и вину перед супругой. Завтра же я решил ехать домой.
Светало. Я разделся и лег спать. Как и следовало ожидать, сон не шел ко мне. Чувство необъяснимого беспокойства овладело моим сознанием. Вскоре, как это всегда бывает при бессоннице, разыгралось воображение мелькнуло и остановилось прекрасное лицо Ксении с бездной чарующих черных глаз. Её чуть приоткрытые губы ждали сладострастного поцелуя, а теплые смелые руки простирались ко мне, готовые заключить в объятия. И вдруг появилась Лена. Она стояла в голубом пеньюаре, вся такая светлая, с венцом бледно-золотистых волос, синеокая, с нежными белыми руками, созданная для мягкой ласки и нежности, но не для страсти и похоти. Я привстал и облокотился о подушку. Мерцающий робкий свет проникал сквозь кружевные занавески, и причудливый узор с замысловатыми туманными знаками отпечатался на полу. На слух давила тишина, наполненная таинством и вечностью. Из романтического состояния меня вывело неожиданно возникшее чувство великой жути. Я очутился во власти какой-то темной силы во мне живущей или только приближающейся. Широко открыв глаза, с ужасом продолжал смотреть на светящийся голубоватым светом прямоугольник. Чем напряженнее я всматривался, тем яснее возрастала уверенность, что сейчас в этом пространстве кто-то появится. Этот кто-то воплощение неумолимости и некой мистической силы. И фигура эта явилась. Она стояла как раз на том месте, где я ожидал ее увидеть. Нечто темно-серое с размытыми очертаниями, но с ледяным немигающим взглядом, словно у огромной змеи, смотрящей в глаза своей жертве.
Я сидел сгорбившись, втянув голову в плечи, и прижимал к груди крепко сжатые кулаки. Мои онемевшие губы шевельнулись, и неожиданно для себя, уже теряя сознание, я закричал. Фигура исчезла.
Проснулся я поздно. Косой луч солнца золотил противоположную стенку. Мир стал внятным и осязаемым. Он вглядывался в меня с интересом и некоторой укоризной.
У-у-у-к-к-х-х-! раздалось из угла комнаты. Филин События вчерашней ночи промелькнули с калейдоскопической быстротой. «Его же надо чем-то кормить» подумал я.
В дверь тихо постучали, и в комнату вошла крепкая, как изразцовая печь, старуха. На её красном мясистом лице выделялся большой нос с темной бородавкой на его кончике. Маленькие хитрые глазки оглядывали помещение.
У-у-у-к-к-х-х-! воскликнул филин, встрепенувшись, и закачался на своей перекладине, хватая кривым клювом железные прутья клетки.
Позвольте спросить, как попала к вам эта птица? тотчас, смеясь, бабка замахала руками. Я уже всё знаю. Разве же есть еще на свете такая взбалмошная и глупая девчонка, как моя внучка! Она думает, моя внезапная гостья окинула меня взглядом с головы до ног, как бы определяя мой возраст (или мне только это показалось), что в восемнадцать лет можно делать все, что угодно Филин сделал ей зло? Он клевал ей руки? И Ксения вздумала бросить его на улицу. Но, слава Богу, встретились вы и не захотели, чтобы бедную птицу поднял какой-нибудь забулдыга. Она улыбнулась, нет, скорее ощерилась. У вас добрая душа. Нет у человека преимущества перед скотом и те умирают, и эти.