Нет его нет Арбата. Всё давно изменилось.
И Москва его песни здесь давно не поёт
Ну, а мне Окуджава ночью снова приснился,
Как с гитарой своей по Арбату бредёт
У каждого свой путь
По жизни я иду как по канату
На первый раз я может и дойду,
Но если захочу пойти обратно,
То непременно в пропасть упаду
Идти вперёд закон канатоходца
Всегда вперёд и только лишь вперёд!
Но если вдруг в лучах чужого солнца
Остановлюсь. Лишь слава не умрёт
Но не моя. Того кто был здесь первым
И первым тот канат преодолел
Всю жизнь мы ходим по канатам-нервам,
Но где-то должен быть тому предел!
Канат всего лишь крепкая верёвка,
А я хожу по лезвию ножа
Причём туда-сюда без остановки,
Хоть иногда под пятками душа.
У каждого свой путь и правосудие:
Кого верёвка ждёт и нож кого
Не нам решать, кем в будущем мы будем,
А может быть не будет ничего
История любви
Историю любви своей пишу,
Но только что-то нужных слов не нахожу,
Тех прошлых слов лишь про любовь,
Про то, как я к тебе, любимая спешу
А вместо слов одни метели за окном
И мысли в голове лишь об одном,
О том, что ты там где-то ждёшь
И обо мне грустишь опять, моя любовь
Историю любви своей пишу,
И от восторга я почти, что не дышу,
И кровь кипит, перо скрипит,
Но нужных слов лишь про любовь не нахожу
А вместо них один на небе лунный лик
И я склонившийся над прозою старик
А ты всё ждёшь, моя любовь,
Когда люблю тебе скажу без лишних слов.
Скрипка Паганини
В красавице Одессе, что у моря,
Играла скрипка. И шумел Привоз
Скрипач одесский Паганини дядя Моня
В последний раз сюда её принёс.
Чтобы отдать её после концерта
Какому-то барыге за долги
Ведь говорят, что музыка бессмертна,
Но и у музыки, выходит, есть враги.
А скрипка та не пела, а рыдала,
Как будто понимала, что к чему,
И не по-человечески страдала
По скрипачу, по Моне своему
Божественная музыка, ей-богу,
Предназначалась Богу в этот раз,
Чтоб он услышал и помог немного
Лишь одному из миллионов нас.
Возможно, Бог и слышал всё и видел,
Но Моне Бог сегодня не помог.
Быть может, Моня, чем его обидел,
Но музыкой обидеть он не мог
Играла скрипка, души разрывая,
И слёзы вырывая с наших глаз,
И музыка её была живая
Про Моню и про каждого из нас
Играла скрипка на Привозе шумном,
А по Привозу шёл двадцатый год
И кто-то из ЧК нашёлся умный
Того барыгу взяли в оборот.
Вновь музыка играла, но не долго,
Пока и Моню с ней не увели
Хоть человек, конечно, не иголка,
Но Моню больше так и не нашли.
И скрипка вдруг куда-то с ним пропала
Никто не знает и до наших дней.
Ну, а она на небесах давала
Тот прерванный концерт. И Моня с ней
Шерше ля фам
Не зря французы говорят:
Ищите женщину. Ищите!
А как найдёте, не спешите
(Язык французский изучите)
Шерше ля фам. Шерше ля фам!
Жаль, не сильны вы во французском,
И чужд вам, в общем-то, Париж,
Но в захолустье нашем русском
Париж увидишь, когда спишь
Бульвар вам снится Сен-Жермен
И вы на нём красавец русский
Вполне приличный джентльмен,
Не говорящий по-французски
Шерше ля фам, шерше ля фам
А без неё хана здесь вам!
Зачем вам, мальчики, французский,
Чтоб охладить любовный пыл?,
Особенно всем тем, кто русский
В родной России подзабыл
Там вас не ждут, да и красавицы
Все из Торжка да из Твери
И мужики лишь те им нравятся,
Кто по-английски говорит!
Не лучше ль, чем «шерше ля фамить»,
В деревню съездить в гости к маме?
Издержки революции
Гражданочки, у нас теперь свобода!
Кричал с трибуны явный ловелас.
Но в октябре семнадцатого года
Другой ему пришёл на смену класс.
Товарищи, долой буржуев свору!
Теперь вы все для каждого из нас
История попёрла сразу в гору,
Когда легло полкласса на матрас.
Теперь же говорим мы про издержки
И не ищите в правде вы изъян.
И не ищите в правде вы изъян.
Ведь было: комисарши и консъержки
Вставали в очередь с утра к чужим мужьям
Ведь революции нужны и командиры,
И те нужны, которых бы вели
И вот по разнарядке шли в квартиры
Чужие жёны, но не за рубли.
Не говорите: это же позорно!
Ну, перегнули кое-что в ЦК,
Ведь есть у них отдел по беспризорным
И всё, как видите, у партии в руках!
Простите, ради бога, за издёвку,
Всё было всё прошло. Что говорить,
Но только мне за партию неловко,
Глядишь, могли б Европу покорить
Коля Нема
Мне сразу скажут: для стихов не тема
Писать про всяких разных дурачков,
Про тихвинского, скажем, Колю Нему
На них не заработаешь очков,
Не заработаешь ни славы и ни премий,
Возможно Сталинских и Ленинских, даст бог
О партии напишешь будешь в теме!
О дурачках не пустят за порог
Высоких, столь желанных кабинетов
О том, что издадут навек забудь!
Издательства для правильных поэтов,
Но вовсе не для тех каких-нибудь
А я из тех каких-нибудь, а значит,
Пора про Колю Нему написать
И выполнить поэта долг. Иначе
Никто о нём не сможет рассказать
Кто он, откуда, я, увы, не знаю
Как и не знал, наверное, никто.
Давно его земля от нас скрывает
И кто он был больной или святой?
Вопросом этим вряд ли задаются
Живущие сейчас. Для них бы он
Сегодня был лишь тем, над кем смеются
.А он для нас был мастер похорон
Смерть без него, похоже, не ходила
И даже просто не входила в дом.
Он незнакомцу выроет могилу
И помянёт, конечно же, потом
Да и на свадьбы Колю приглашали
Для жениха с невестой это честь
И никогда нигде не обижали
Не в каждом городе такой блаженный есть!
Но те дела, нас, тихвинских мальчишек,
Не трогали совсем у нас свой мир
Мы многое о нём от взрослых слышали
А посмотреть ходили лишь в трактир,
Где он бывал с рожденья молчаливый,
Совсем не старый и не молодой
И не несчастный. Может быть, счастливый
С улыбкой детской, скрытой бородой
Завидев нас, он часто суетливо,
Приют трактирный тут же покидал
Был взгляд его такой наполнен силой,
Хотя в душе он, видимо, страдал.
А мы за ним с дразнилкой: Коля Нема!
А иногда и камнем по спине
Ну а потом за это непременно
Устраивала бабка порку мне
И много я в своём углу тех басен
Наслушался от бабки про него.
Я с бабушкой теперь во всём согласен,
Да, поступали мы не хорошо
Но тайна Колина для нас осталась тайной.
Блажен, кто верит, что он был святой,
Забредший в мир наш, может быть, случайно
А если он лишь человек простой?
Не уж то б в нас сочувствие исчезло
И состраданье заменило зло?
Не знаю я! Скажу об этом честно.
Быть может, Коле просто повезло
И с нашим городом и с нашею эпохой
Родиться и прожить, как Бог велел
А в век наш нынешний дебильный и жестокий
Я Колей Немой быть бы не хотел!
Конец января
У января, ну, надо же случиться,
Ринит и с крыш обильно потекло
Ему бы отдохнуть и подлечиться,
А он размазал дождик на стекло
И поднялась его температура
В термометре зашкалило за ноль
Но не поможет январю микстура,
Хотя на вид он видно всем больной!
А нам как быть? И вместо шапок маски
И вместо валенок калоши надевать?
Товарищи! Гуляйте без опаски
Ринит не грипп. Не надо забывать!
Спасибо друг, а мы и, впрямь, забыли
Что в понедельник выздоровеет он
И как? А так! Ну, нам же объяснили:
Его морозный кончится сезон!
Фантазии
Фантазии почти уход из жизни,
Почти самоубийство для души
Скажу по-современному: я в лизинг
Взял бы одну за русские гроши.
И выкупил её бы раньше срока
И на свободу сразу б отпустил,
Ведь от неё мне никакого прока
За прошлые фантазии простил
Себя давным-давно. Если серьёзно
Мечты одно. С мечтами хоть летай!
Фантазии же это просто грёзы,
Ну, а за ними чьей-то крыши край
Они нам не дают ни в Бога веры,
Не позволяют верить и в себя.
Они лишь страхи наши и химеры
И сатане какая-то родня