Где же ты столуешься, Гарри?
У моей тетушки Агаты. Я напросился к ней сам, сказав, что приду вместе с мистером Греем. Он её главный ргоtege.
Гм! Вот что я вам скажу, Гарри, нижайше попросите её, чтобы она больше не осмеливалась надоедать мне своими благотворительными лозунгами. Они у меня вот где сидят! И с чего бы эта удивительная женщина взяла, что моё творческое вдохновение обязательно должно быть занято только писанием чеков для её идиотских фантазий?
Ладно, дядя Джордж, я конечно скажу ей это, только от неё это отскочит, как от стенки горох. Филантропия, увлечённая ложной благотворительностью, кончает полной утратой человечности. Им это свойственно в высшей степени.
Старый джентльмен одобрительно крякнул и дал знак слуге провожать гостя. Лорд Генри прошёл через весь пассаж и вышел на Берлингтон-стрит, после чего направил стопы в сторону Беркли-Сквер.
В ходе прогулки, он то и дело прокручивал в уме всё то, что услышал от дядюшки о семействе Дориана Грея
«Ничего себе историйка!» думал он. Хотя рассказ был преподан лорду Генри в весьма общих чертах, в нём было нечто, почти до слёз тронувшее его. Нечто очень романтическое несвойственное грубым нравам нынешнего века, присутствоало в этом рассказе.. Прелестная девушка, отдавшая всё своей безумной любви Несколько недель райского блаженства, уничтоженного гнусным, чудовищным преступлением. Следом за этим месяцы неразделённых мучений и наконец ребёнок, рождённый в боли. Мать вырвана из жизни смертью, а бедный мальчик проязает в сиротстве и тирании старика с ледяным сердцем. Да, это была интересная мизансцена. Такие декорации не могли не оттенить на своём фоне юношу, делая его облик много живее и рельефнее. Всё прекрасное, что существовало на свете, всегда имело свою трагическую сторону. Ради цветения самого крошечного цветка Вселенная должна претерпеть нечеловеческие муки Но как обворожителен был Дориан прошлым вечером, когда они сидели вдвоём за обедом в клубе, с каким растерянным взором, с какой трепетной тревогой, с каким выражением робкого удовольствия на пухлых полуоткрытых губах смотрел он насобеседника. В свете алых абажуров, трепетавшие и бросавшие быстрые отблески свечи оттеняли цветущую красоту его ровного чистого, розового лица. Побуждать его к разговору было почти то же самое, что трогать струны редчайшей скрипки. Как он был отзывчив к легчайшим касаниям и едва ощутимому дрожанию смычка Что-то неуловимо-завораживающее было в этой игре, когда можно ощутить силу своёго влияния на человека. Ничто иное не могло идти в сравнение с этим не могло сравниться с этим. Вливать свою сущность в какое-нибудь ладное существо, дать время на то, чтобы новое содержание прижилось там, ощущать отзвуки своих выношенных жизненным опытом идей, форсируя звучание чарующуей музыки страстной юности; культивируя нежную амврозию и смакуя её неповторимый аромат, привить другому человеку свой темперамент, в этом заключалось истинное наслаждение, можно сказать, самое большое счастье, какое может достаться человеку всех наслаждений, доставшихся в наш филистёрский, ограниченный век с его низкими поползновениями и грубо-материалистическими наслаждениями
Да, несомненно, этот юноша, волей такого необычного, счастливого случая представленный лорду Генри в мастерской Бэзила, изумительный тип, или во всяком случае из него можно вылепить нечто изумительное.. Все сокровища человеческой натуры за ним воспитанность, обаяние, непорочная чистота юности и наконец красота, да, та самая красота, с которой могут поспорить только лучшие древнегреческие изваяния. Из него можно было бы изваять почти всё сотворить титана или ярмарочную игрушку. Какая жалость, что такой совершенной красоте рано или поздно суждено будет портиться и увядать!
А Бэзил? Насколько же то, что он говорил, интересно с психологической точки зрения! Новый стиль в искусстве, новое ощущение бытия, неожиданно пробуждённое одним лишь присутствием человека, которому в голову не придёт что-то подозревать. Безмолвная душа Природы, обитавшая в дремучей чаще и неслышно бродившая в цветущих долах, вдруг открыто явила себя, словно гордая дриада, бесстрашно устремилась к душе художника, который неутомимо искал её, пробуждая в себе предчувствие скорой встречи, встречи, энергия которой раскрывает ему дивные тайны мира, где самые простые вещи, образы и формы вещей, так сказать, обретают идеальное совершенство и глубинную символическую ценность, из смутной мечты, из грёзы превращаясь в реальность. Как это всё очаровательно!
Прошлые века демонстрируют нам нечто подобное Не Платон ли превратил мысль в высокое искусство, первый открыл чудо философии.?
Не Буонаротти ли воплотил их в цветном мраморе, подобнорм венку сонетов? Но и в наш век это не утратило новизны..
Да, он попытается стать для Дориана Грея тем, чем молодой человек, сам того не зная, стал для художника, творца этого дивного портрета. Он будет пытаться обрети полновластие над Дотрианом, собственно говоря, наполовину он приблизился к этой цели. Удивительная душа юноши станет его собственностью. Каким богатством, каким разнообразием достоинств Провидение оделило это дитя Любви и Смерти..
Лорд Генри резко остановился и кинул быстрый взгляд на окружающие дома. Убедившись, что в задумчивости он проскочил дом своей тетки, и удалился от него на довольно приличное расстояние, он улыбнулся и повернул обратно.. Когда он заскочил в тусклый вестибюль, дворецкий отрапортовал, что все уже завтракают в столовой. Передав шляпу и трость и шляпу одному из лакеев, лорд Генри прошел внутрь комнаты.
Ни дня без опозданий, Гарри! всплеснула руками его тетушка и укоризненно покачала головой.
Он принуждённо извинился, с лёту выдумав какое-то пустое объяснение и, присев на свободное место рядом с хозяйкой, обвел взглядом всех гостей. Дориан, краснея от радости и смущения, застенчиво кивнул ему с другого конца стола. Лорд Генри сидел напротив герцогини Гарли, дамы удивительно добродушной и весёлой. Все её знакомые очень любили её, извиняя преобладание в сложении её тела тех преизбыточных архитектурных форм, которые в дамах, не осчастливленных титулами герцогинь определяются современными историками крайней тучностью. С одной стороны от неё, справа, восседал сэр Томас Бёрдон, представлявший в парламенте радикальную партию. В общественной жизни он он был целиком во власти взглядов своего лидера, а в частной жизни являлся фанатическим патриотом хорошей кухни и прислушивался к советам излюбленных поваров, предпочитая неукоснительно следовать мудрому, древнему установлению: «Воюй вместе с либералами, обедай вместе с консерваторами!». С левой стороны от герцогини сидел мистер Эрскин из Тредлн, побитый жизнью джентльмен, весьма начитанный и не без культурного налёта, человек вполне симпатичный, усвоивший, надо сказать, дурную привычку помалкивать так, как будто его будут пытать за каждое произнесённое слово. Свою манеру держать язык за зубами он как-то раз объяснил леди, заявив, что, якобы, всё, что он хотел сказать действительно важного, он уже много раз выссказывал до тридцатилетнего возраста. Соседкой лорда Генри оказалась миссис Ванделёр, одна из самых закадычных приятельниц его тетки, воистину каноническая святая, но так нелепо и крикливо одетая, что напоминала молитвенник в аляповатом, цветастом переплете. К величайшей удаче лорда Генри, её соседом по другую сторону лорда был некий лорд Фаудел, двуногий гомо сапиенс среднего возраста, владельца умнейшей головы и посредственных способностей, господина столь же пресного и пустейшего, как доклад министра земледелия в палате общин. Леди Ванделёр вела с ним беседу с той замороженной серьёзностью, которая, по ироническому комментарию лорда Генри, являет единственную добродетель подобных им полуживых оперсон, добродетель, от которой, как от какой-нибудь бородавки в паху, никто из них при всём желании никогда не способен отрешиться.
Мы разговариваем, Генри, о бедном Дартмуре! возвысила голос герцогиня, приветливо кивая ему через стол. Как вы полагаете, он на самом деле женится на этой обворожительной девушке?
Похоже, да! Герцогиня! У неё в глазах написано, что она решила сделать ему предложение!
Какой кошмар! удивлению леди Агаты, казалось, не было границ, Всё золото мира тому, кто способен этому помешать!
Я наслышан из истиочников, более истинных, чем библия, что её папенька приторговывает в Америке разнокалиберной галантереей, или по другой версии каким-то скобяным товаром! Мануфактурой, короче!
Мануфактура! Американская мануфактура? Что это такое? вопросила с пафосом герцогиня, удивлённо вздымая к люстре свои пухлые ручки.
Американские романы! ответил лорд Генри, на секунду отвлекшись от куропатки.
Герцогиня явна была озадачена.
Ради бога, дорогуша, не реагируйте на него, шепнула леди Агата ей на ухо, Он и сам не в курсе, что говорит.