Укоры совесть и панические вопли трусости, по своей природе, это всё одно и то же. Совесть это лишь реклама фирмы! Не более того!
Не уверен в этом, Гарри; я даже знаю, что ты сам не веришь в это. Как бы там ни было, чем бы я ни руководствовался, это могла быть только гордость, ты знаешь, какой я горделивец, я стал дрейфовать к дверям. Но у дверей я, разумеется, был арестован леди Брэндон. «Уж не собираетесь ли улизнуть от нас в столь ранний час, мистер Холлуорд? запричитала она с своём каноническом стиле, А меж тем время у нас на дворе детское!» Вы ведь знаете её препротивный голос, не правда ли?!
Не то слово Это павлин во всех смыслах, за исключением одной красоты! сардонически сказал лорд Генри, сминая маргаритку своими тонкими, длинными пальцами, Но что такое красота?
Сколь я ни старался, отделаться от неё было совершенно невозможно! Она принялась бесконечно представлять меня высочайшим персонам, разным чинушам и жирным сановникам в лентах и воякам орденах, потом передвинула к древним, схожими с египетскими мумиями, дамам в чудовищных тиарах и диадемах, существам с такими шнобелями, каким могли бы позавидовать цветастые попугаи из джунглей Амазонки. Меня она представляла всем, как своего лучшего друга. До той поры я имел счастье общаться с ней только один раз, но она, кровь из носу, жаждала раздуть и представить меня какой-то записной знаменитостью. Припоминаю, как какая-то из моих картин произвела фурор в обществе; как это ни удивительно, о ней всё время галдела жёлтая пресса, что в наше время служит пропиской в виртуальный рай и гарантией салонного бессмертия, вернее мерилом бессмертия. Тут внезапно я очутился лицом к лицу с этим импозантным юным джентьменом, внешний вид которого поразил меня своей скрытой странностью. Мы стояли так близко, что едва не стукнулись друг о друга лбами. Взляды наших скрестилась вновь. С моей стороны это было безумием, но я обратился к леди Брэндон с просьбой познакомить меня с ним. Но может это и не было безрассудством, просто неизбежность. Я чувствовал, что мы всё равно бы столкнулись друг с другом и безо всяких формальностей. Я в этом убеждён. Потом Дориан сказал мне теми же словами почти то же самое. Он также ощущал, что наша встреча была предрешена.
И что же леди Брэндон сообщила тебе об этом прекрасном молодом человеке? осведомился лорд Генри, Я ведь прекрасно знаю её обычай давать поверхностные харатеристики всем своим гостям. Вспоминаю, как однажды она повела меня к какому-то насупленному, красномордому старцу, сплошь увешанному орденами и лентами, сущей развалине, и по пути стала нашёптывать мне в ухо самым трагическим шепотом, таким громким, что даже на веранде всё было слышно, самые сногсшибательные подробности о нём она вываливала перед всем светом так, как будто это было перечисление прнавил услождение или умножения. Чтобы не утонуть в этом потоке ядовитых пошлостей, я вынужден был просто сбежать. Мне нравится, если мнение о людях мне удаётся сложить самому. А милая леди Брэндон расправляется со своими гостями, как аукционист на аукционе, выставляя свой товар на продажу. Она или вываливает вам о них всякие ненужные рекламные подробности, или же рассказывает всё, кроме того, что вам необходимо знать об этом товаре.
Бедная леди Брэндон! Не слишком ли ты строг к ней, Гарри? отрешённо сказал Холлуорд.
Дорогуша, это смешно, но она стремилась открыть у себя салон, а вместо этого освятила кафешантан. И как после такого восторгаться ею? Но, ради бога, скажи-ка мне, что она там наболтала всуе о Дориане Грее?
Что-то в таком роде: «Прелестный мальчугашка с его бедной матерью мы были, кажется, неразлучны, чмоки-чмоки, и всё в таком роде Уже не упомню, чем он там занимается боюсь, что ничем Впрочем, как и все Ах, да, вспомнила! Он играет на рояле Фу-у! Хвастаться этим! Интересно, сейчас это достоинство или недостаток? Или, кажется, он пиликает на скрипке? Я угадала, мой дорогой мистер Грей? Он случайно не коллекционирует раритетные пепельницы?» Слушая такое, мы чуть не свалились от смеха и сразу же очень сблизились.
Смех лучший старт для дружбы и, наверняка, самый предсказуемый для неё финал! заметил лорд Генри, сорвав ещё одну маргаритку.
Холлуорд покачал головой.
Гарри! Ты ничего не смыслишь ни в настоящей дружбе, ни в кровной вражде! Ты любишь всех поголовно, то есть по сути равнодушен ко всем скопом
Смех лучший старт для дружбы и, наверняка, самый предсказуемый для неё финал! заметил лорд Генри, сорвав ещё одну маргаритку.
Холлуорд покачал головой.
Гарри! Ты ничего не смыслишь ни в настоящей дружбе, ни в кровной вражде! Ты любишь всех поголовно, то есть по сути равнодушен ко всем скопом
Как кошмарно ты несправедлив ко мне, мой юный друг! аффектированно воскликнул лорд Генри, надвинув шляпу на затылок и воззрившись на небо, на мелкие рваные тучки, которые подобно растрепавшимся клубкам блестящего белого шёлка, медленно плыли мимо по бирюзовой глади бескрайнего небесного купола, Да, совершенно кошмарно несправедлив! На самом деле я даже чересчур разборчив в людях! Этого у меня не отнять! Я выбираю себе друзей по их внешности, приятелей всвязи с их непорочной репутацией, и только врагов беру за их интеллект. Человек никогда не бывает достаточно осторожен в выборе своих врагов. У меня, как ни крути, среди моих врагов не числится ни одного ддурака или остолопа. Надо беречь репутацыию смолоду! Все они люди известных интеллектуальных достоинств, и именно потому я очень ценим ими! И самое очаровательное и ценное я ненавидим ими до смерти! Разве это не тщеславие с моей стороны? Мне кажется, если это тщеславие, то совсем по детски простительное! Вернее пронзительное!
Я согласен с тобой, Гарри! Но, согласно твоей иерархии, я, скорее всего, числюсь у тебя даже не другом, а просто записным приятелем!
Дражайший Бэзил, ты для меня много больше, чем просто приятель. Ты художник и всегда будешь для меня числится с больших букв «ХУ»! В общем, больше, чем просто друг!
И много меньше, чем друг! Нечто вроде собрата-собутыльника, по всей вероятности?
Фу, эти мерзкие шматья-братья! Терпеть их не могу! Мой старший братец никак не желает помирать, а младшие только этим и увлечены! Мрут один за другим!
Гарри! воскликнул, Холлуорд, сводя брови. Ему не нравился подобный цинизм.
Дорогой мой, не принимай всё за чистую монету, я иногда люблю пошутить. Но любить родню это, уж поверь мне, вполне отстойный моветон! Я полагаю, что это происходит оттого, что нам всегда омерзительны люди с такими же недостатками, какие есть у нас самих. Я вполне солидаризируюсь с английской демократией в её собачьем озлоблении против так называемых «пороков высших классов». Плебейские классы чуют, что пьянство, тупость и блуд должны быть их личным высшим достоянием, достижением и изюминкой, и что если кто-нибудь из нас делает то же самое, а именно, тупит, блудит и пьёт, то он посягает на их излюбленные социальные привилегии. У бедности свои священные коровы! Когда бедолага Саутворк затеял бракоразводный процесс, как бесподобен был их публичный гнев. А между тем я готов съесть свой галстук, если хоть десять процентов из этих бесштанных моралистов из плебейской среды живут согласно канонам хоть какой-то морали. Дума, что Библию они видели пару раз в жизни, да и то при этом прикрывались снизкой чеснока!
Гарри! Я не могу согласиться ни с одним твоим доводом, и даже, скажу больше, я полагаю, что ты и сам-то находишься в полном раздрае с самим собой!
Лорд Генри пригладил остренькую коричневую бородёнку и постучал по носкам своих лакированных башмаков кончиком эбеновой трости с кисточками.
Эдакий вы типичный островной англикашка, Бэзил! Делая вторично это замечание, вы вторично ныряете в одну и ту же вонючую английскую лужицу. Если кто-нибудь разматывает какую-нибудь мысль перед англичашкой, это всегда засада, он совершенно не задаётся вопросом, истинная ли она или это просто в корне какая-то заморочь. Единственно, чем он при этом заморачивается, так это тем, что свято верит при этом в то, что утверждает. А между тем статус любой мысли ничуть не зависит от честности человека, который её высказывает. Напротив, по всей видимости, чем меньше человек демонстрирует честности, тем сильнее и логичнее должна быть выражена мысль, так как только в этом случае она не содержит оттенка его эмоций, за ней не влачится тень его нужд и над ней не нависает груз его тайных помыслов и предрассудков. Но не в моей власти обсуждать теперь с вами политические, социальные или метафизические темы. Сами люди кажутся мне более важными предметами, чем понятия или принципы, хотя беспринципных людей на свете больше всего. Расскажика мне лучше всё, что ты знаешь о Дориане Грее? Как часто вы с ним видитесь?