В отношении доктрины мы увидим, сравнивая текст Левитикона со сказанным о нем монсеньором Грегуаром, что этот прелат, всегда подчиненный одной и той же власти, не мог решиться дать не усеченный анализ представленной доктрины, особенно же вывести строгие последствия столь положительных, столь ясных, столь запечатленных истиной принципов, установленных, так сказать, в каждой строке книги, которой совесть, свободная от предубеждений, не может отказать в праве называться божественной.
Мы увидим, что благодаря принудительным истолкованиям, каковые по обыкновению делаются среди римских сектантов, но которым наиболее чистое рвение в пользу папистской религии всегда будет служить извинением у монсеньора Грегуара, наш прелат навязывает первоначальным христианам противное тому, что они говорят. Тем самым он утверждает, что в соответствии с их религиозной системой: «все части естества, какими бы ни были их составы, располагали бы свойством мышления и пользовались бы свободной волей; поскольку мы отвергаем верование в творение и большую часть книг Библии, в том числе Бытие, Пятикнижие и пр.».
Несомненно, наша Церковь отвергает все абсурдное, нечестивое и аморальное, как не являющееся трудом откровения в человеческом разумении; но она признает все то в Ветхом и Новом Завете, чего не коснулась рука фальсификаторов, то есть все исходящее от Бога.
Итак, провозглашая, что она признает в качестве аутентичных только Евангелия, идущие от Святого Иоанна, Послания Святых Апостолов и книги, которыми обладает во всей их чистоте, Церковь не говорит, что она отвергает другие книги; она разумеет лишь, что отвергает в сих книгах то, что в них присутствует нечестивого, аморального, ложного и абсурдного Безусловно, она настолько же верует в творение и образование земли и существ, ее населяющих, насколько и в творение и образование бесконечности существ, проходящих перед нашими глазами, которые исчезнут, как однажды исчезнет земля, дабы уступить место другим существам и пр., пр., пр. Настаивать на подобной теме оказалось бы в некотором смысле внесением смятения в святость нашего верования, целиком покоящегося на принципах; и эти принципы, еще раз повторимся, предстают столь очевидными, что не могут содержать никакой дискуссии, из чего нам стоит извлекать следствия. Вот почему мы напоминаем, что особым законом верным воспрещается всякая полемика о доктрине, и нам непозволительно нарушать столь мудрый закон, заставляющий отбросить в сторону говорение о диалектике, чтобы прибегать только к диалектике сознания.
Герард Хут. Создание ковчега Завета и священных сосудов
Затем, не имея сил противостоять потребности обращения к истине, монсеньор Грегуар старается исправить суждение, которое только что вынес; но, уделив должное правосудию, и всегда все больше и больше подчиняясь своей вере, он не смог помешать себе возвести этой вере маленький искупительный алтарь: историк идей не обязан освещать их неясности и примирять их антилогии.
Святой Бернард Клервоский в религиозном озарении
Однако сего не следовало из смешения, отмеченного в сочинении монсеньора Грегуара, который, с одной стороны, был убежден в аутентичности наших книг и возвышенности нашей религиозной философии, а с другой стороны, тяготился признанием этого; но мы обязаны воздать должное за его усердие в распространении истины; и даже если он не считал своей обязанностью представлять наши книги для почитания людей, то, по крайней мере, он один из тех, кто нас наиболее подвиг к их публикации и публичному исполнению нашего культа.
Анонимные писатели, осуществляющие нападки на Храм и первоначальную религию, цитировали в некоторых периодических изданиях отдельные фразы монсеньора Грегуара в пользу того, что они называют своим мнением. Если бы мы были убеждены в их добросовестности, как мы убеждены в порядочности, руководившей во всех обстоятельствах поведением досточтимого епископа Блуа, то мы бы отвечали им уважительным безмолвием, что мы и делали в отношении монсеньора Грегуара.
Но учитывая то, что у этого автора они заимствовали фразы, способные усиливать аргументы, целью которых было указать на нас как на безбожников и святотатцев, то мы считаем своим долгом не жаловаться на столь странное поведение, а напомнить, в частности, отрывок, который они цитируют, чтобы доказать на свой лад, что рыцари Храма позволяют себя считать облеченными епископским полномочием.
Но учитывая то, что у этого автора они заимствовали фразы, способные усиливать аргументы, целью которых было указать на нас как на безбожников и святотатцев, то мы считаем своим долгом не жаловаться на столь странное поведение, а напомнить, в частности, отрывок, который они цитируют, чтобы доказать на свой лад, что рыцари Храма позволяют себя считать облеченными епископским полномочием.
«Встает вопрос (говорит Грегуар, р. 414, tom 2, de IHistoire des sectes religieuses), правомочен ли простой рыцарь сообщать миропомазание для освящения левитов первой степени или рыцарей; о чем в 1812 году вступила в силу КОНСТАТИРУЮЩАЯ ЧАСТЬ постановления, гласящая, что, учитывая священный и никогда неизгладимый характер рыцарства (3) и по факту своего возведения в ранг левитов, стоящих на защите Святого Ковчега и при чествовании культа, всякий Тамплиер получал творческую силу и пр.; тем самым всякий Тамплиер мог исполнять сие религиозное действо».
Даже не читая то, что предшествовало и следовало этой статье, всякий здравомыслящий человек мог просто заключить, что она касалась только рыцарства Храма; что сие рыцарство одновременно религиозное и воинское; что оно стоит на защите Ордена и культовых церемоний; и передается помазание рыцарям, когда их принимают, и что это помазание запечатлено священным характером; тот, кто получил сей характер при помощи помазания, обладает полномочием (в соответствии с правилами и когда он обрел в этом дозволение на осуществление тех же самых правил), о чем я, повторяю, сказал, в свою очередь сообщать рыцарство правомочным образом.
Вовсе не так действовали кликуши. Клевещем: таков их боевой клич, который они называют победой; и не думая о том, что применяли оружие против себя самих, они вопили о святотатстве. Несомненно, они хорошо осознавали, что рыцарская милиция или левиты первой степени не что иное, как вооруженная стража Левитического Ордена, образующего в определенном смысле стену ограды; но было ли это причиной считать ее святилищем Храма? Подобный довод слишком абсурдный, чтобы ему не разрушиться самому по себе. Они равно знали, что оно существует в средоточии девяти левитических невоенных Орденов, начиная со второго и вплоть до понтификата; и что одни епископы в соответствии с дисциплинарными правилами Церкви пользовались властью создавать других левитов, учитывая вторую степень и тем не менее, мы оказались преследуемыми их ложью!.. Исходя из последнего, пусть судят по логике, добросовестности и милосердию сих людей, провозглашающих себя в высшей степени христианами, которые после того, как нас презрительно оскорбили, не побоялись в слишком большом количестве превратностей, а особенно в 1815 и в 1828 гг. (4), навлечь на нас действия Правительства, объявив немногим до того, что смогли бы навести порядок в наших безобразиях и пр.