Что Женька! Разбудили? Спать бы и спать ещё, а? Андрей Чон, сослуживец отца, подмигнул сонному мальчишке.
Ага!
Да ты залезай, да спи себе дальше на заднем сидении!
Женька отодвинул лежащий на сидении АКС автомат Калашникова со складным прикладом, устроился подобней и продолжил прерванный сон
Уазик прыгал по ухабистой насыпи, извивающейся среди сопок и марей, среди дикой природной стихии, разбросившейся своими бесконечными просторами, ещё не освоенными человеком, вырывая мощным прожектором из мглы желтые бугры гравия, глинистые борозды от колёс, чавкающие лужи, палки и брёвна. Светало. Всё ярче и ярче проступали на небе очертания сопок и хмурые макушки сосен. Отступала мгла и солнечный свет совершал, словно волшебное превращение мрачного жутковатого леса в лес, наполненный жизнью и сказочным таёжным великолепием, полным загадок и открытий.
Женя увидел сбоку от дороги высокую насыпь, шпалы.
Это что, железную дорогу строят?
Её самую.
Вскоре показались солдатики в «мабутовской»20 форме. Они возились на насыпи, укладывая шпалы.
А где комсомольцы? удивился Женя.
Какие ещё комсомольцы?
Которые БАМ строят.
Комсомольцы, сынок, поселки строят. Свой собственный быт облагораживают. У них там всё. И больницы, и детские сады, и кинотеатры. Всё, что нужно для жизни! Каждый их посёлок так и называется для украинцев «Укрстрой», для тех, кто из Узбекистана «Узбекстрой», ну и тому подобное! А магазины там полны дефицитных товаров! Но всё это только для этих комсомольцев, местные жители там ничего не могут купить!
Почему?
Потому, что это только для приезжих «комсомольцев» с «Запада»21, они получают талоны на работе и могут их там отоваривать! А через три года работы, каждый из них, в добавок, возвращается домой с кучей денег, дефицитных вещей и с талоном на автомобиль!
Ничего себе! А я могу тоже пойти туда работать, когда вырасту?
Не можешь.
Почему?
Ты местный. А это только для приезжих, я же говорю!
Это не честно! Женьке стало обидно. Не за себя, а за всех своих земляков вместе взятых.
Да. Не честно! А честно, что дорогу-то вон, в тайге солдаты строят, да зеки. Никакими «комсомольцами» здесь и не пахнет ни близко. И льгот за этот адский труд они не имеют. Зато везде только и трезвонят что про комсомольские трудовые подвиги!..
Ладно!.. Перекусить пора бы! Пообедаем у стройбатовцев? У тех самых настоящих строителей железной дороги. А, Петрович? Чон предложил Жениному отцу.
Устал, что ли? Ну, давай! согласился Женин отец на предложение Чона.
Металлические ворота со звёздами разъехались, открывая путь в чрево воинской строительной части. Какой-то капитан, полный гостеприимного радушия, любезно встречал нечаянных гостей.
Прошу вас, пройдёмте в офицерскую столовую!
Он слегка суетился, шугнул бойцов в коридоре, распахнул дверь в небольшую комнату, в которой стояло несколько длинных столов, накрытых клеёнчатыми скатертями. На каждом столе было по горшку с пучками брусничных веток, прочими незамысловатыми лесными рослинами. Всё чисто, аккуратно.
Присаживайтесь! Обед у нас уже прошёл, но мы щас что-нибудь быстренько организуем!
Да ты не беспокойся, капитан, мы не привередливые! Женин отец по-приятельски похлопал по плечу офицера.
Гости расселись на деревянные лавки.
Спустя несколько минут в комнату вошёл солдат в белом фартуке и поварском колпаке. Поставил на стол бачёк с борщом и с коричневой жареной картошкой, немного странной на вид и на вкус.
Картошка у нас сушёная! Солдатская! улыбнулся капитан.
А ты ел когда-нибудь солдатскую картошку? он похлопал по спине Женю.
Не-а! Немного странноватая! Но вкусно! мальчик явно преувеличил вкусовые данные этого блюда, съедобного, разве что с голодухи или в случае какого-то особого вкусового пристрастия к суррогатным продуктам, коим сегодня обладает подавляющее число молодёжи.
Сперва сушёная картофельная стружка размачивается, а потом мы её жарим! А борщ у нас тоже консервированный, из банок, поделился нехитрой кулинарной технологией капитан.
А пива будете?
У вас и пиво есть?
А как же! Правда, оно тоже восстановленное из порошка! У нас здесь всё на консервах и концентратах! усмехнулся капитан.
А пива будете?
У вас и пиво есть?
А как же! Правда, оно тоже восстановленное из порошка! У нас здесь всё на консервах и концентратах! усмехнулся капитан.
А как же градус? удивился Чон.
А градус в этом пиве мы водкой регулируем! рассмеялся капитан. Не желаете попробовать?
Ну, давай! Петрович с Чоном весело переглянулись.
(Что ж, в этих краях кроме бешеного буйства диких растений на пятисантиметровом слое почвы, ничто культурное не могло произрасти в короткий период мимолетного лета. В поселок ещё иногда привозили свежие овощи и фрукты. Но не часто. Да и то по кусачим ценам. Три рубля за килограмм обычного репчатого лука! Военные же строители и того не видели.
Оттого-то по осени все местные направлялись в леса за ягодами, грибами, на охоту и рыбалку. Этот «подножный корм» составлял едва ли не основу рациона проживающих здесь! Собирали грибы, ягоды, охотились, ловили рыбу.)
Женя откусил последний кусок пластилинового солдатского чёрного хлеба, отдававшего кислятиной и вызывающего часто дикую изжогу, опрокинул в завершение стакан компота из сухофруктов.
Ух! Наелся! так или иначе желудок был приятно наполнен.
Снова УАЗик медленно заковылял по ухабам, вдоль строящейся железнодорожной ветки, оставляя позади обитель военных строителей. Казалось, этой дороги не будет конца
Ну вот, приехали! УАЗик остановился перед недостроенным железнодорожным мостом через Амгунь.
Быстрая дикая река несла прозрачные ледяные воды по отшлифованным камням, петляя среди уходящих вдаль сопок, в направлении Амура-батюшки.
С приездом! воскликнул появившийся откуда-то немолодой бородатый мужчина в свитере, на его голове гордо красовался десантный голубой берет с красным треугольником сбоку.
Привет, Архипыч! Как ты здесь поживаешь?
Да вот, живу, хлеб жую!
А как жёнка твоя?
Спасибо, жёнка хорошо. Уже с третьим на сносях!
Ну, ты, молодчина! Когда только успеваешь?
А чем тута ещё в тайге заниматься-то! усмехнулся в бороду Архипыч. Ладно, он махнул рукой, давайте, выгружайтеся! Я уже палатку зробил. Костёр развёл. Щас будем ужинать! А посля на тайменя22 пойдем!
Мужчины расселись напротив костра, вдыхая аромат шипящей на сковороде тушёнки с луком.
Ну что, за то, что добралися, за встречу! Архипыч разлил по рюмкам водку из фляги.
Мужчины оживленно закусывали, говорили, снова шла фляга по кругу. Солнце быстро подкатилось к сопке, и день пошёл резко на убыль. От шумной реки резко потянуло холодом.
«Ну, вот! А кто-то на тайменя собирался!» подумал Женя, всё больше и больше беспокоясь за оживлённых раскрасневшихся отца, Чона и Архипыча.
Женька! Сгоняй к реке. Водички набери! отец протянул Жене пустую флягу.
Недолго думая, Женька незаметно сгрёб несколько фляжек, включая и те, где плескалась «огненная водичка» и быстро спустился к реке. Вошёл сапогами по колено в ледяную воду и стал фляжку за фляжкой опускать, наблюдая за вырывающимися наружу пузырьками воздуха.
Ну! За рыбалку! Архипыч открутил крышку с фляги, разлил.
Стукнулись железные кружки, мужчины опрокинули содержимое внутрь, поморщились. Архипыч понюхал хлеб, потряс головой. Женин отец сделал глоток воды из другой фляги. Чон закинул ложку тушёнки в рот и как-то загадочно посмотрел на Архипыча.
Ну, ещё по одной и пора ехать! Чон поднял рюмку, понюхал, покачал головой, опрокинул почти синхронно с остальными. Все снова крякнули, сморщили лица. Женька смеялся про себя, видя весь этот спектакль! Лица у каждого по-своему вытянулись. Чон стал пристально смотреть на Архипыча и нюхать свою рюмку. Отец как-то странно качал головой и о чём-то задумался, глядя на пустую кружку. Лишь один Архипыч увлечённо жевал тушёнку, не выказывая удивления. Потом он отложил ложку и первым произнёс:
Петрович! А тебе не кажется, что водка какаято слабая стала?
И мне так показалося! первым откликнулся Чон.
Вот-вот! И мне тоже! Петрович взял водочную флягу, понюхал, попробовал на вкус. Да здесь воды больше, чем водки!
Так это чё! Мы тут воду что ли хлещем?! Ну и дела-а-а! А я чувствую, что-то не то, но все морщатся, закусывают, я думаю, мож это у меня что-то с рецепторами! Архипыч развёл руками.
С рецепторами у него! Будь у тебя рецепторами что, ты бы детей столько бы не настрогал! все расхохотались.