Приисковые собаки носились стаями от одного прииска к другому, если чувствовали, что где-то запустовала сучка. Для них расстояние между приисками значение не имело. На каждую «свадьбу» они моментально сбегались со всей округи и бедной была та сучка, у который начались «весёлые» денёчки.
Серый, жил у Ритки во дворе и Лёньки с ним подружился.
Почему-то Серый выбрал именно Лёньку себе в друзья. Может быть из-за того, что Лёнька умел обращаться с собаками?
Когда у них появилась в доме Тайга, то Лёнька прочёл с десяток книг по дрессировке и обращению с собаками и умел с ними разговаривать и ладить.
Наверное, поэтому Серый часто ходил за Лёнькой по поселку и позволял себя гладить. И за это Лёнька давал ему то кусок хлеба, то ещё что-нибудь, мясное. Иногда кость из супа или банку с остатками тушенки, чтобы он её вылизал до конца.
Серый был какой-то смесью дворняги с носорогом, в нём каких только кровей было не намешано, но что-то лаечье в нём оставалось. Уши у него были приподняты, но кончики их висели, зато хвост был задран колечком.
В дерущейся своре собак особо выделялся здоровущий кобель с другого конца прииска. Его всегда держали на привязи, но сейчас он под воздействием паров «свадьбы» сорвался с неё, о чём свидетельствовал обрывок веревки на его шее.
Это был высокий, широкогрудый, с покатой спиной и воинственно задранным хвостом пёс.
Мужики поважали собак, натравливая их друг на друга и бросая между ними то кусок кости, то хлеба.
В этой свалке здоровущий кобель наскочил на Серого и, между ними завязалась нешуточная драка.
Мужики были в восторге от такого зрелища и ещё больше подзадоривали собак.
Пёс с верховья прииска начал одолевать Серого, хотя тот тоже в ответ огрызался, злобно рыча и стараясь укусить противника.
Но тут Лёнька увидел, что Серому сейчас будет плохо. Здоровущий пёс схватил Серого за глотку и начал валить его на спину. Серый даже начал задыхаться.
Не обращая внимания ни на кого, Лёнька схватил палку, которая подвернулась ему под руку и начал дубасить здоровенного кобеля по спине.
Тот взвизгнул и, прижав уши, отскочил от Серого.
Увидев Лёньку в центре дерущихся собак, мужики заорали:
Ты что делаешь? Сейчас они тебя искусают, разорвут!
Но здоровяк отскочил после Лёнькиного удара и не стал больше бросаться на Серого.
Почувствовав, что здоровяк больше не кинется на него, Лёнька, продолжая размахивать для устрашения палкой, вытащил Серого из своры разъяренных псов за ошейник.
С другой стороны, в ошейник Серого вцепилась и Ритка. Так они вдвоем и затащили упирающегося Серого во двор Риткиного дома.
Слышь, Ритка, у тебя йод есть? Лёнька всё не мог отпустить от себя скулящего Серого из, головы которого капала кровь.
Было, что-то у мамки, когда она мне мазала ногу, начала вспоминать Ритка.
Так, тащи! Видишь у Серого кровь идет? скомандовал Лёнька.
Щас, тут же отреагировала на его просьбу Ритка и вбежала в дом.
Через несколько минут она выбежала с какой-то коробкой.
Вот. Из неё мамка брала мне йод, взволнованная Ритка передала коробку Лёньке.
Лёнька достал бинт из коробки, нашел там йод, намочил кусок ваты йодом и принялся обрабатывать кусок оторванной шкуры за ухом Серого.
Здорово цапанул его здоровяк. За ухом был оторван клок кожи с шерстью, из которого постоянно сочилась кровь.
Когда Лёнька смазывал йодом рану, Серый даже поскуливал. Наверное, йод щипал в ране. Но пёс не отходил от Лёньки, как будто чувствуя, что Лёнька делает ему добро.
Ритка, стоявшая рядом, придерживала Серого за холку, крепко в него вцепившись.
От волнения она всё время что-то тараторила, на что Лёнька не обращал внимания, время от времени автоматически отвечая на её вопросы:
Лёнь, а ты не боялся, когда кинулся на собак? Ритка попыталась заглянуть Лёньке в глаза.
Да не помню я, отмахивался от неё Лёнька, занятый обработкой раны.
Лёнь, а ты всегда такой храбрый? Ритка в восторге не отрывала взгляда от Лёньки.
Да отстань ты, Лёньке некогда было отвечать на Риткины вопросы, он мазал Серому кусок оторванной кожи и старался прибинтовать его к голове. Ты лучше, вместо того, чтобы болтать, Серого держи, а то он от боли и меня сейчас может цапануть.
Лёнь, а зачем ты полез к собакам? не обращая внимания на Лёнькины слова, продолжала расспрашивать Ритка.
Но вняв Лёнькиной просьбе, крепко сжала голову Серого, приговаривая при этом все ласковые слова, которые она знала, стараясь успокоить скулящего пса.
Да откуда же я знаю? так же автоматически ответил Ленька, занятый обработкой раны. Ну, полез и полез. Разве я об этом думал? Мне просто стало страшно за Серого, и он мимолётом взглянул на Ритку.
Нет, Лёнь, я бы так не смогла, восторженно смотрела Ритка на Ленку. У меня бы на это смелости не хватило.
Тут Лёнька оторвался от обработки раны:
Дура ты Ритка! посмотрел он ей в глаза. Когда друг находится в беде, то ты и не на такое пойдешь. А если бы его убили или разорвали в клочки? Что бы ты потом делала? он достал очередной бинт, стараясь как можно плотнее прижать оторванный кусок кожи к голове с его помощью.
Ритка на это вообще ничего не ответила, а только смотрела за Лёнькой и его руками, которыми он старался облегчить страдания Серого.
Вот так и окрепла дружба Лёньки с Серым.
И всегда, когда ребята возвращались с работы, первым, кто их встречал на прииске это был Серый.
А иной раз, он ходил с Лёнькой и на работу.
Лёнька рубил профили, а Серый появлялся, то тут, то там, и всегда бегал вокруг него кругами, как будто оберегая от какой-то опасности.
Он как чувствовал, когда Лёньке надо было сделать перерыв, подбегая к нему и верно глядя в глаза. Конечно, он хотел получить небольшой кусочек из «тормозка», который Лёнька брал с собой на целый день. Лёньке это было понятно, но иногда Серый подбегал к нему и так смотрел в глаза, что, в них порой даже было страшно смотреть, настолько его взгляд был человеческим. То ли Серый хотел высказать этим взглядом верность Лёньке, то ли уберечь его от внешней угрозы, от которой он его сейчас охраняет, то ли он благодарил его за что-то. Лёньке это было не понятно. Он иногда брал морду Серого к себе в руки и, поцеловав в мокрый нос, спрашивал:
И чего-то тебе надо? Что ты ещё хочешь? а Серый, вырвавшись из Лёнькиных объятий, отбегал в сторону и, потянувшись на передних лапах, несколько раз гавкал.
Клещей на нём было немерено. В небольшие минуты перерыва Лёнька их из него вытаскивал.
Слава Богу, что за всё время пребывания в тайге, Лёнька вытащил из себя только одного впившегося клеща из-под мышки.
Хорошо, что они всегда соблюдали советы Анатолия Павловича и Михалыча. В тайге они носили энцефалитки, всегда полностью застегнутые, несмотря ни на какую жару и пот, иной раз застилавший и разъедающий глаза. А после работы из всех швов энцефалитки вытаскивали по десятку клещей.
Серый всё время, старался быть рядом с Лёнькой, даже вечером, когда ребята возвращались с работы, то они шли уже вчетвером Лёнька, Витька, Сашка и впереди них всегда бежал Серый.
Через два дня, после того, когда мальчишки вернулись в Комсомольск, Валеев, Соколов, Анатолий Павлович и Серега ушли на Гилюй проводить топографическую съемку. С ними ушла и мать Ленки.
Ленка осталась одна.
Иван Михалычу приказали, чтобы он за ней следил и он перешёл ночевать в дом, где жили Соколов с женой и Ленкой.
Мальчишки и два Бориса остались жить в прежнем доме.
Дни текли в прежнем размеренном темпе.
Подъем, завтрак, работа, ужин, небольшой отдых и сон.
В один из таких дней, когда уже надоело рубить лес и прокладывать просеки, Витька предложил:
Слышь, пацаны, а пошли на гидравлику. Посмотрим, как она работает, чё там мужики делают. Ведь интересно же. Мы уже сколько здесь? А ни разу там не были.
Конечно, пойдем, поддержал его Сашка. Надоело уже лес рубить, надо хоть и для себя что-то сделать.
А что было отказываться? Надо было посмотреть и эту достопримечательность прииска Комсомольск на Хугдере. Лёнька с этим был вполне согласен.
В тот день мальчишки закончили работать пораньше.
Собравшись вместе на просеке, они вышли на дорогу, и дошли до места, где от Хугдера был сделан отвод воды на гидравлику.
По тропинке, что вела вдоль желоба, они прошли до того места, где желоб заканчивался и от него вела труба, ведущая к гидромонитору.
Вдоль этой трубы, по отвесному склону, они спустились вниз к эстакаде, на которой и был установлен гидромонитор, который все называли пушкой.
К концу трубы этой пушки был подсоединен шланг, по которому вода подавалась к тыльной части монитора. Из-за перепада давления воды и сужения сопла гидромонитора из его ствола вырывалась мощная струя воды, которой он размывал грунт карьера и подавал его на слип.