Но нет, это не обычной шорох, это шаги не командир ли решил посты проверить? парнишка резко шагнул из-за блоков и почти столкнулся со здоровенным незнакомым мужиком.
Стой только и смог выдавить часовой, тихо и совсем не убедительно, ты зачем ты что тут делаешь?..
Мужик уставился на него в упор и, дохнув перегаром, сказал:
Дай автомат! и вцепившись огромными ручищами в автомат, притянул его к себе вместе с парнишкой, дай автомат, а лучше, гранату! Пойду к укропам на блокпост, тут недалеко, подорву их и себя! Я теперь ничего не боюсь! Бить буду гадов!
Ты что, рехнулся, ты что, нельзя! лепетал парнишка, а огромный мужик всё пытался отодрать его от автомата, толкая одной рукой парня в грудь, другой тянул на себя автомат, висевший у того на груди. В какой-то момент стало больно и часовой сдавленно застонал, в глазах потемнело от нехватки воздуха, рёбра, кажется, вот-вот должны были разом все хрустнуть
Спасение пришло также неожиданно, как опасность. Из-за блоков вынырнул бесшумно, словно тень, коренастый мужичок с карабином в руках. Этим карабином, красивым деревянным прикладом он сильно ударил пьяного громилу по затылку, и тот упал, как мешок, без сознания, уронив за собой на землю парнишку. Потом потребовалось с минуту времени, чтобы разжать бесчувственные пальцы и освободить пострадавшего часового.
Почему не стрелял? рявкнул на него коренастый мужичок, но видя, что тот буквально трясётся от пережитого ужаса и только стучит зубами, смягчился и крепко его обнял, всё нормально, не боись!..
Мужичок нащупал у него в нагрудном кармане рацию, вытащил её и, нажав большую кнопку, сказал:
Командир, тут нарушителя задержали, на часового напал! Да! Ну, я его прикладом успокоил. Давай сюда пару человек, отгрузить его на подвал, уж дюже здоровый
***
Роботы, подъём!
Просыпаться было страшно тяжело, голова раскалывалась и трещала от похмелья и от вчерашнего удара прикладом. И что это за идиотская фраза?
Роботы, подъём! Роботы работают, пока нормальные пацаны службу несут!
Вот кто-то уже толкает его, будет, даже поднимает.
Вставай, вставай, это Змей, самый злой из них. Хуже будет
Поднявшись и продрав глаза, он обнаружил себя в большом подвале, с ним рядом были ещё трое совершенно пропитого вида мужиков, которые смотрели в одну сторону. Там, куда они смотрели, стоял красивый рослый парень в новенькой аккуратной форме с наглыми глазами и бейсбольной битой в руках, и весь его вид показывал, что он только и ждёт повода её применить.
Напра во! скомандовал парень, и все четверо, стараясь выполнить команду максимально чётко, повернулись направо, шагом марш!
Пасмурное осеннее небо показалось после подвала почти ослепительным, а влажный холодный воздух действовал отрезвляюще. Блокпост представлял собой нехитрые укрепления из мешков с песком по обе стороны дороги, здание бывшего сельского клуба, оконные проемы которого также заполняли почти до самого верха мешки, и ещё пара пустых полуразрушенных строений, подвалы которых использовались один как склад, другой, из которого они и вылезли, для содержания «роботов». Работа для «роботов» состояла в постройке из мешков с песком укреплений вокруг блокпоста. Двое насыпали лопатой в мешки песок, двое относили их и выкладывали из них стену, потом пары менялись. За работой можно было и поговорить. Напарником его оказался худой мужик с щербатым ртом и татуированными пальцами.
Как звать-то? спросил он
Петя.
Ну и влип же ты, Петя! Это же надо было на караульного на посту напасть! Странно, что они тебя вообще на месте не пристрелили!
А ты за что попал?
Да я не за что Мы с мужиками ночью пьяненькие гуляли. Ну, комендантский час, сам понимаешь
А!
Ты с луны свалился?
Да я только вернулся, на стройке в Москве работал.
Понятно.
И что теперь? Долго тут срок мотать?
Да нам-то недолго, через пару дней новых поймают, нас отпустят, а тебе не знаю
III
На пустынные улицы Донецка опустилась очередная тревожная ночь. Почти совершенная, ввиду отсутствия машин и прохожих, тишина то и дело разрывалась «прилетами» снарядов, иногда продолжительными канонадами взрывов ракет «града» или характерным оглушительным треском кассетных боеприпасов «ураганов». Эта, как и любая другая ночь ставила перед одинокой матерью ставший рутинным вопрос, где лучше ночевать, в относительно безопасной сырости и тесноте подвала или в своей относительно комфортной квартире? Логически казалась правильным выбрать в пользу безопасности и пренебречь удобствами, тем более, что она отвечала за детей, однако именно детей и было каждый раз непреодолимо трудно затащить в подвал, тем более, что и ей самой подвал был глубоко отвратителен. Сегодняшнюю ночь они опять проводили дома. В своей опустевшей пастели она, в первую очередь, старалась не думать о муже, и кроме того, не оставляла попыток разобраться в себе. В очередной долгий час без сна на измятой пастели она вдруг как будто поняла, что ее больше всего угнетает однообразие и вынужденное безделье. Даже обстрелы стали теперь привычными и превратились в часть рутины. А ведь когда-то у нее было множество дел она помогала мужу в его бизнесе, занимаясь финансовой отчётностью, дочерям со школой, музыкой и танцами; у нее было множество подруг, родственников и знакомых, и каждому надо было уделить время. Теперь все либо разъехались, бежав от войны кому было, куда бежать, другие как-то замолчали, потеряв интерес к ней, а она к ним. «Всё смыло потоком великой беды» где она слышала эту фразу?..
III
На пустынные улицы Донецка опустилась очередная тревожная ночь. Почти совершенная, ввиду отсутствия машин и прохожих, тишина то и дело разрывалась «прилетами» снарядов, иногда продолжительными канонадами взрывов ракет «града» или характерным оглушительным треском кассетных боеприпасов «ураганов». Эта, как и любая другая ночь ставила перед одинокой матерью ставший рутинным вопрос, где лучше ночевать, в относительно безопасной сырости и тесноте подвала или в своей относительно комфортной квартире? Логически казалась правильным выбрать в пользу безопасности и пренебречь удобствами, тем более, что она отвечала за детей, однако именно детей и было каждый раз непреодолимо трудно затащить в подвал, тем более, что и ей самой подвал был глубоко отвратителен. Сегодняшнюю ночь они опять проводили дома. В своей опустевшей пастели она, в первую очередь, старалась не думать о муже, и кроме того, не оставляла попыток разобраться в себе. В очередной долгий час без сна на измятой пастели она вдруг как будто поняла, что ее больше всего угнетает однообразие и вынужденное безделье. Даже обстрелы стали теперь привычными и превратились в часть рутины. А ведь когда-то у нее было множество дел она помогала мужу в его бизнесе, занимаясь финансовой отчётностью, дочерям со школой, музыкой и танцами; у нее было множество подруг, родственников и знакомых, и каждому надо было уделить время. Теперь все либо разъехались, бежав от войны кому было, куда бежать, другие как-то замолчали, потеряв интерес к ней, а она к ним. «Всё смыло потоком великой беды» где она слышала эту фразу?..
Но теперь надо непременно взять себя в руки! Дети хотя бы ходят в школу, и ей надо чем-то заняться! И ведь работают же школы! Жизнь продолжается, несмотря ни на что, это она выпала из жизни! И чтоб вернуться к жизни, первое, что нужно сделать, найти работу, с работой появятся и новые знакомства, и всё остальное. Найти работу сейчас можно известно где у военных в полумёртвом городе, кажется, только у них и бурлит жизнь! У них и она найдёт себе место везде есть своя документация, и везде ее нужно кому-нибудь вести, и военные тут, очевидно, не исключение. С этими мыслями она неожиданно для себя заснула сном крепким и почти спокойным.
Обычно тягостное одинокое утро было сегодня совсем другим, полным планов и пока невнятных надежд. Выйдя из дома, она направилась к ближайшей воинской части, что располагалась в пятнадцати минутах езды на троллейбусе. Ей было немного страшно, что не примут, но не более того.
***
Поверх высоких железных ворот выглянула голова военнослужащего и вопросительно кивнула ей. Никаких «стой, кто идёт», как она это себе, почему-то, представляла.
Я к вам начала она и задумалась, как закончить фразу, «на работу страиваться»? Или, скорее, «на службу»? Но военнослужащий, кивнув утвердительно, уже звонил куда-то, вращая ручку старинного телефонного аппарата, какие она видела, кажется, в фильмах и где они только такой взяли?
Через пару минут к ней вышел через калитку в воротах ещё один военный, подтянутый и бодрый, в аккуратной форме, и глядя на неё внимательно, спросил:
К нам, что ли?
Да С документами могу работать, бухгалтерская отчётность, всё такое, выпалила она неожиданно для себя бойко, словно заразившись от него бодростью, нужно?
Конечно, пошли, и жестом пригласил её заходить, и документы, и бухгалтерия, и отчётность, всё есть! Как только случилась передышка в войне, сразу появилось море бумажной работы Вообще, армию с нуля делаем, «на коленке», шутка ли! Рабочие руки нужны, в том числе и для бумажной работы. Пишешь грамотно? Компьютером пользуешься?
Конечно! удивившись таким вопросам, подтвердила она. Всё оказалось так неожиданно просто! Несколько смутила только фраза, про «передышку в войне», как ей казалась, обстрелы, как были, так и продолжались
Как звать-то?
Светлана.
Офицер завел ее в небольшую комнату на первом этажа, где ее встретили две девушки.
Поступаешь под командование Рыси, официально заявил он, указав на одну из них. Света заулыбалась, сдерживая смех, она слышала, конечно, что ополченцы используют позывные, но сейчас ей это показалось так неожиданно и даже несколько нелепо, зато забавно. Рысь, миниатюрная симпатичная девушка, конечно, в форме, с двумя маленькими звездочками друг над другом на погонах, тоже заулыбалась ей в ответ. Другую ее новую товарку звали не менее воинственно Валькирия. Света вспомнила, как ее дочери одно время увлекались скандинавской тематикой в связи с, кажется, какой-то молодёжной субкультурой, и неприятно почувствовала, насколько она старше своих новых коллег. Впрочем, в дальнейшем общении она почти сразу про это забыла; здесь вообще на возраст обращали мало внимания, больше на продолжительность службы и на звания, с которыми Свете еще только предстояло познакомиться. Рысь тем временем вводила ее в курс дела.