Имя стерлось за давностью, но тогда в кровати лежала прекрасная и открытая кудряшка и все время смотрела в глаза. Громко говорить было нельзя стены коммуналки питались подобными историями, говорили шепотом и не включали свет. В окна лилась белая ночь больше ничего не нужно было Где-то в глубине дома неожиданно закричала си-бемоль-мажорная кварта: «Союз нерушимый» оповестил мир, что уже шесть часов утра.
Сейчас спи, девушка сидела на краю кровати и натягивала майку с Микки Маусом. Часов в двенадцать все уйдут, и ты можешь спокойно выйти. Или, если хочешь, жди меня я в четыре вернусь Ладно, любимый, как хочешь, так и делай. Но часов в пять-шесть встретимся?.. Ключ брось в почтовый ящик.
Кудряшка сняла с себя золотую цепочку с крестиком и надела ее на шею парня. Слегка отпрянув, девочка смотрела на лежащего с полузакрытыми глазами избранника и улыбалась всей своей надеждой и молодостью.
Хлопнула дверь, за стенкой прозвучали радостные «здрасти, теть Кать», и потом еще, уже дальше: глухо хлопнула другая дверь массивная, старая, огромная
Силов провалился в сон
Цепочка ушла в ломбард, а где крестик уже не вспомнить Дом, в котором была ночь с гимном, не найти, да и не нужен он совсем. Кудряшка была лимитчицей со стажем и работала на какой-то фабрике. Это не устраивало Силова, его снова влекло на танцплощадку Правда, в Молоток идти нельзя ну, есть «Первой Пятилетки» на Петроградке для этого.
Где-то через неделю, дней десять, на эскалаторе метро раздался голос: «Эй, подлец! Привет!»
Маленькая соломенная кудряшка спускалась в метро и махала рукой Виктору, который машинально обернулся на крик. Он смотрел на девушку, а девушка смотрела на уезжающего наверх любимого и, кажется, плакала
Так тридцать лет назад появился тот Силов, который сейчас лежал без сознания на кухне у открытого холодильника.
VIIДня три Виктор не поднимался с постели. Не мог В первый раз он заметил в себе эту странность в минуту высшего напряжения отнималось всякое сознание, и только сон в забытьи одолевал его в первый раз, когда он пролетел на экзамене при поступлении в консерваторию. Когда он прочитал список поступивших и, не найдя себя, сумел дойти только до подоконника между двумя пролетами лестниц. Тогда он забрался на этот подоконник и тут же уснул. И только почти под утро его разбудила уборщица
Нынешняя ситуация была покрепче Силов не мог вспомнить ничего: какое сегодня число, сколько он спал, ходил ли в театр. Проснувшись, Виктор еще долго лежал недвижимо и только потом открыл глаза. Вся комната была залита солнечным светом. Он осмотрелся в одних трусах он лежал под одеялом, не понимая, не помня, как он очутился в квартире и что было перед тем как он заснул. Потянувшись к спинке стула, Силов полез в карман за телефоном. Карман был полностью напичкан купюрами в одну тысячу рублей! Телефон оказался в другом кармане. Но смысла в нем не было никакого разряжен и отключен. Виктор нажимал на кнопки, пока не сообразил, что надо найти шнур от телефона Он приподнялся на кровати и медленно вращал головой или искал шнур, или вспоминал, где он мог быть. Хвостик шнура валялся на полу у кровати это Силов заметил. Он подключил смартфон и терпеливо ждал Через минуту появилась эмблемка батарейки с тоненькой красной полоской. Исчезла Виктор ждал это не составляло труда, двигаться совсем не хотелось. Да и невозможно было он еле-еле соображал, что уж тут говорить о большем.
Лизы не было в квартире абсолютная тишина. Виктор сидел на кровати и держал в руках телефон. Это могло бы длиться вечность, но в руках Силова заурчало, завибрировало, и серебряное яблоко на черном экране напомнило о себе
Еще немного, и телефон включился нескончаемое количество раз пикнул сколько он спал? Мир, который не переставал жить, нуждался в Силове куча сообщений и столько же неотвеченных звонков
Наконец-то глаза уловили время и дату Виктора не было больше двух суток так утверждал мобильный телефон
Два дня! Силов безвольно поднял голову и посмотрел в окно солнце залепило лицо, Виктор зажмурился и снова лег. Он не чувствовал ничего. Не было больно, голова, если не считать полного безразличия к внешнему, была ясная. Еще полежав минуту-другую, Силов поднялся с кровати и пошел в ванную. По пути он вспомнил про свой традиционный стакан воды и повернул на кухню. Холодильник был открыт! Небольшая лужица у дверцы, в которой плавала тысячерублевая банкнота, все остальное было, как и должно быть: баночки, тарелочки и овощи. Мясо Силов не любил Ел, конечно, но не любил
Еще немного, и телефон включился нескончаемое количество раз пикнул сколько он спал? Мир, который не переставал жить, нуждался в Силове куча сообщений и столько же неотвеченных звонков
Наконец-то глаза уловили время и дату Виктора не было больше двух суток так утверждал мобильный телефон
Два дня! Силов безвольно поднял голову и посмотрел в окно солнце залепило лицо, Виктор зажмурился и снова лег. Он не чувствовал ничего. Не было больно, голова, если не считать полного безразличия к внешнему, была ясная. Еще полежав минуту-другую, Силов поднялся с кровати и пошел в ванную. По пути он вспомнил про свой традиционный стакан воды и повернул на кухню. Холодильник был открыт! Небольшая лужица у дверцы, в которой плавала тысячерублевая банкнота, все остальное было, как и должно быть: баночки, тарелочки и овощи. Мясо Силов не любил Ел, конечно, но не любил
Выпив стакан воды, Виктор вернулся в ванную там на него уставился испуганный мужчина, очень напоминающий Силова, только стального оттенка в волосах было больше заметно было сразу. Он смотрел на мужчину внимательно тот тоже пытался разглядеть своего визави, но веки задрожали от напряжения, и мужик сдался закрыл глаза и опустил голову. Сил у него не было
В комнате раздался хор цыган вердиевского «Трубадура» звонила Полпорции
Да, Силов испугался своего голоса. Он был чужой, низкий, хриплый, неприятный
Полпорции Елена радостно закричала в трубку: «Силов, живой!» По тому, как она повторяла это несколько раз, стало понятно, что вокруг нее собрались неравнодушные и теперь всем, всем, всем было сказано: «Силов живой!» Хормейстерша еще что-то говорила, но Виктор перебил ее:
Лена, оркестровая когда?
Послезавтра! Худрук на всякий случай поставил всю неделю хоровые репетиции и две фортепианные
Хорошо Лена, спасибо тебе. Я приду на оркестровую репетицию, передай всем.
Витя, ты в порядке? Помощь нужна?
Нет, спасибо. Все нормально Я заболел что-то с сердцем
С сердцем? Ты что, Витя, у дирижеров сердце не болит ты серьезно?
Лена, спасибо, что позвонила. Послезавтра буду
Действительно, история не знает случая, чтобы какого-нибудь дирижера схватил инфаркт, не знает Сердечная мышца настолько натренирована многочасовыми взмахами рук, что уж сердце-то у дирижера выдержит и не такой стресс, который живет в Викторе уже третий день.
Силов нажал на экран и положил телефон заряжаться дальше. Он стоял посредине комнаты и смотрел на пиджак, в кармане которого торчали купюры. Вытряхнув деньги прямо на пол, Силов достал сигареты и вышел на балкон. Прохлада исчезла, и стало жарко, но жарко было приятно плохое живое все-таки лучше хорошего мертвого. И на прекрасную прохладу кондиционера Силов с удовольствием поменял солнечную жару. Стало немного легче Но понять, что именно улучшилось внутри, Силов не смог. Он сел на порог и смотрел в щель балконного заборчика дети, деревья, трава, песочница Виктор курил и постепенно приходил в сознание Сейчас трудно сказать точно, что было на самом деле, а что оказалось плодом его страшного алкогольного опьянения. Что было на самом деле? Кажется, что Силов помнил все: но все, что он помнил, никак не связывалось во что-то единое, логическое понимание вечера своего юбилея Иногда хотелось сказать себе: все, успокойся, ничего не было: это пьяный бред. Виктор пытался сказать себе это уже несколько раз, но натыкался на страшную стену в комнате на стуле висел пиджак, а подле него лежали деньги! Деньги! Много денег! Этого Силов не мог опровергнуть. Он возвращался к воспоминаниям, приходил к самоутешительному решению, что это бред, и вновь натыкался на деньги Он боялся к ним прикоснуться и, чтобы убедиться, не мираж ли это, осторожно толкнул одну купюру ногой. Купюра зашевелилась
Я не убивал, Силов сам не ожидал от себя такого. Громко и хрипло-низко произнес несколько слов: Я не убивал
Глава вторая
IНа оркестровую репетицию Силов пришел свежим и ярким. И даже несколько дополнительных серебряных лепестков в волосах его только украшали. Разговор с директрисой был коротким, но обаятельным: «Казните, увольняйте я нажрался! Первый раз в жизни!»
Директриса в очередной раз создала на лице помидорку покрылась розовыми пятнами, откинулась в скрипучем кресле руководителя, смотрела на свои ногти. Ничего в них особенного не было обычные, недорого ухоженные ногти, раскрашенные, конечно, в разные цвета