Такой вот неубедительный и унылый ответ на ваш вопрос, надо ли просить администрацию колледжей для дочерей образованных мужчин использовать их влияние на образование для предотвращения войны. Кажется, мы не можем их ни о чем просить; они обязаны следовать проторенным путем к известному финалу, а наше собственное влияние, людей посторонних, должно оставаться наиболее косвенным. Если нам предложат преподавать, следует крайне внимательно отнестись к цели такого преподавания и отказаться обучать любым искусствам, поддерживающим войну. Затем аккуратно показать свое презрение к часовням, ученым степеням и ценности экзаменов. Можно намекнуть, что призовая поэма достойна внимания не только из-за награды, а книга заслуживает прочтения и без того, что ее автор с отличием сдал экзамены Кембриджа. Если попросят прочесть лекцию, можно отказаться пособничать существованию этой тщеславной и порочной системы чтения лекций и назидания [30]. И, конечно, если нам станут предлагать кабинеты и награды, также необходимо отказать да и как иначе поступить, учитывая представленные факты? Неудивительно, что при нынешнем положении дел наиболее эффективным способом, которым мы можем помочь вам предотвратить войну с помощью образования, заключается в том, чтобы пожертвовать колледжам для дочерей образованных мужчин столько денег, сколько вообще возможно. Повторим еще раз: если девушки не получат образования, то не смогут зарабатывать себе на жизнь и снова ограничатся домашним обучением, а в этом случае они и сознательно и бессознательно окажут поддержку войне. Возможно, эти слова не до конца убедительны. Вы сомневаетесь в них и просите доказательств? Давайте еще раз обратимся к биографиям, чьи показания по данному вопросу совершенно неопровержимы, но при этом настолько многочисленны, что необходимо попытаться соединить имеющиеся сведения в один рассказ. И в качестве примера приведем историю жизни дочери одного образованного мужчины, которая в XIX веке полностью зависела от своего брата и отца.
В тот день было жарко, но выйти наружу она не могла. «Сколько же долгих и скучных летних дней я просидела взаперти из-за того, что в семейной повозке не хватало места, а у прислуги совсем не было времени со мной гулять». Солнце село, и она наконец вышла из дома, одетая настолько хорошо, насколько позволяло ее содержание в размере от 40 до 100 фунтов в год [31]. Но «на любые званые вечера ее непременно должны были сопровождать отец, мать или какая-нибудь замужняя женщина». Кого же встречала она там, невзрачно одетая и в сопровождении? Образованных мужчин: «министров, послов, знатных военных и прочих украшенных и разодетых». О чем они говорили? Что лучше всего освежало деловых мужчин, желавших отвлечься от работы, так это «сплетни танцевального мира». Проходило несколько дней, и наступали выходные. По субботам «Ч.П.95и другие деятельные мужчины препроводили свой досуг в обществе»; они собирались на чай и вместе обедали. А по воскресеньям «большинство из нас, как правило, посещали утреннюю службу в церкви». Проходил год, и снова наступало лето в это время года женщины развлекали гостей, «в основном родственников», за городом. Зимой «они обычно изучали историю, литературу и музыку, пытались чертить и рисовать. И, даже если из-под пера не выходило ничего особенного, сам процесс многому их учил». Они преподавали за гроши, порой навещали больных так и шли годы. А что же было главной целью, чем кончалось это многолетнее образование? Замужеством, конечно. «Вопрос заключался не в том, нужно ли замуж, а в том за кого выйти?» говорит одна из девушек. Именно к браку и готовили ее разум. Только ради замужества она бренчала на пианино, но ей не разрешалось вступать в оркестры; зарисовывала невинные домашние сцены, но ей нельзя было изображать обнаженную натуру; читала одни книги, а другие были под запретом; очаровывала и забалтывала. Именно для замужества готовили и ее тело, и без сопровождения она не могла разгуливать по лугам и улицам; ей было отказано в уединении все это навязывалось только ради того, чтобы она сохранила себя нетронутой для мужа. Короче говоря, мысли о браке диктовали женщине, что думать, делать и говорить. А как же иначе? Ведь замужество было единственной доступной для нее профессией [32].
Эти образы настолько любопытны с точки зрения того, в каком свете они выставляют как образованных мужчин, так и их дочерей, что необходимо задержаться на них подольше. Одно только влияние фазана на замужество заслуживает целой главы [33]. Сегодня нас уже не столько интересует роль образования в этих состязаниях, сколько то, почему оно заставляет людей, сознательно или бессознательно, становиться на сторону войны? Потому что женщину, очевидно, заставляли использовать свое какое бы то ни было влияние для укрепления той системы, что обеспечивала ее прислугой, повозками, хорошей одеждой и вечеринками. Именно с их помощью она и добивалась замужества. Она осознанно должна была использовать свое очарование или красоту, дабы льстить и умасливать деловых людей, военных, юристов, послов и министров, нуждавшихся в отдыхе после напряженных будней. Она должна была принимать их точки зрения и соглашаться со всеми решениями ибо это был единственный для нее способ польстить им и иметь возможность хотя бы надеяться на замужество [34]. Короче говоря, все ее сознательные усилия, должно быть, шли на пользу тому, что леди Лавлейс96 назвала «нашей выдающейся Империей стоимость которой, добавляла она, оплачивают в основном женщины». И кто может усомниться в ее словах и том, насколько высокой была эта цена?
Но ее бессознательное потворство войне было, наверно, еще сильнее. Как иначе объяснить тот удивительный порыв в августе 1914 года, когда дочери образованных мужчин, многие из которых по-прежнему в сопровождении прислуги, ворвались в госпитали? Они водили грузовики, трудились в полях и на оружейных заводах и использовали огромные запасы своего обаяния и сострадания, убеждая молодых мужчин, что сражаться было геройством, а полученные ранения заслужили всей их заботы. Ответ находится в том же образовании. Настолько сильным было ее бессознательное отвращение к образованию частного дома, его жестокости, бедности, фальши, аморальности и пустоте, что она была готова взяться за любую работу, какой бы грязной та ни была, и принять участие в самых опасных делах, лишь бы сбежать. Таким образом, сознательно она мечтала о «нашей выдающейся Империи», а бессознательно о войне.
Поэтому, сэр, если вы хотите, чтобы мы помогли вам предотвратить войну, вывод, кажется, очевиден: надо помочь перестроить колледж, который, каким бы несовершенным он ни был, является единственной заменой домашнего образования. И надеяться, что со временем система обучения будет доработана. Нужно заплатить эту гинею, прежде чем отдать ту, которую просите вы на свое собственное общество. Но и она пойдет на решение нашей проблемы на предотвращение войны. Гинеи очень редки и ценны, но давайте отправим одну из них почетному казначею фонда по перестройке без каких-либо условий, потому как тем самым мы сделаем важный вклад в предотвращение войны.
Вторая гинея
Теперь, когда мы пожертвовали одну гинею на реорганизацию колледжа, нужно всерьез задуматься о том, а есть ли еще хоть что-нибудь, что мы можем сделать, дабы помочь вам предотвратить войну. И сразу же ясно, что если верны наши слова о влиянии посредством профессий и образования и мы уже смогли убедить в этом тех, кто может зарабатывать себе на жизнь, дав им, таким образом, наше новое и единственное оружие против войны собственное мнение, обусловленное финансовой независимостью, то мы должны сделать и нечто большее, чем просто взывать к тем, кто учит молодых зарабатывать себе на жизнь, или подолгу слоняться вокруг запретных мест и священных врат университетов, где они преподают. Именно эта задача и представляет сейчас наибольшую важность.
Теперь давайте покажем ваше письмо с просьбой о помощи в предотвращении войны тем независимым, взрослым людям, которые сами зарабатывают себе на жизнь. И не понадобится ни речей, ни тем более доводов и споров. «Он тот человек, скажет один из них, кого мы все уважаем; он говорит нам, что война возможна и весьма вероятна; и просит тех, кто может зарабатывать, помочь ему любыми способами ее предотвратить». Этого, несомненно, будет достаточно и без демонстрации фотографий, которые все это время копились у нас на столе, изображений еще большего количества мертвых тел и руин, чтобы добиться ответа, который окажет вам, сэр, именно ту помощь, в которой вы нуждаетесь. Однако есть неуверенность, некоторое сомнение, но, конечно, не в том, что война ужасна, чудовищна, не оправдана и бесчеловечна, как говорил Уилфред Оуэн, и не в том, что мы всеми силами хотим помочь вам ее предотвратить. Тем не менее сомнения существуют, и наиболее простой путь к их пониманию лежит через другое, соседствующее с вашим, не менее реальное письмо [35].