А тебе было трудно? Любочка серьёзно смотрела на сестру.
Мне нет. Меня такая тоска мучила, хоть волком вой. Но по красивым платьям я иногда скучаю.
Это я виноват, что с тобой так получилось, проговорил Папа, опустив голову.
Пап, опять двадцать пять со вздохом возразила Вера.
Вер, побольше уважения! обернулась Надя, нахмурив брови.
Нет, правда! Когда можно было бежать, я тормозил, когда была возможность съехать в гетто, я не знал, что делать.
Ты лечил Маму, напомнила ему Вера.
Маму можно было вылечить и в резервации, парировал Папа. К тому же ты знаешь, чем это лечение закончилось Папа опустил голову.
В тот же миг Надя метнула на Любочку выразительный взгляд и чуть шевельнула бровями.
А правда, что в тёмные века ребёнка могли выпороть в любой момент? спросила Люба максимально невинным голосом.
Да нет, конечно! радостно отозвался Папа. По древним законам, ты мог наказывать только своих детей. Чужих ни в коем случае, проговорил он. За то, что ты тронул чужое дитя, сурово карали, а в некоторых местах могли даже убить. Так что родись ты лет на пятьдесят пораньше, если кто и мог тебя пороть, так это я или Мама.
После этих слов над маленьким костром опять повисла неловкая тишина.
Не вини себя, Папа. Даже Любочка, и та понимает, что в одиночку ты не смог оплатить две лицензии на домашнее образование. С крестом на робе много не заработаешь.
Да, равноправие у нас только для Привилегированных, а Несогласным лишь крошки с алтаря толерантности, вздохнул Папа.
А вот скажи мне, Пап! Мы всё на себе несём, у нас каждый грамм на счету, мы еды в обрез взяли. А вот семена ты для чего тащишь?
Папа поджал губы и пристально глянул на Веру, но не промолвил ни слова.
Вер, ну ты как маленькая! Это ж цветы! Папа и семена суть две вещи неразрывные! рассмеялась Надя. Ты же помнишь, Мама говорила, что наш Папа «электрик по специальности и садовник по призванию».
Бог даст, въедем в новый дом, засадим лужайку глядя на небо, мечтательно заговорил Папа. Клумбу сделаем, будем цветами любоваться и Маму вспоминать
А я бы прямо сейчас к Маме пошла, если бы могла. Только без семян Мне с ней петь нравилось. Так и пела бы с ней, всю вечность
Надя посмотрела на звёзды, постепенно исчезающие за надвигающейся тучей.
Так, ладно. Я понимаю, что вам холодно и страшно, но всё-таки постарайтесь уснуть, распорядился Папа, доставая спальник.
А как же история! Ну, Папа! Сказка на ночь? Любочка смотрела на него умоляющими глазами.
Радость моя, ответил он, я еле живой, и у меня болит под лопаткой, какие истории?!
Ну, хотя бы коротенькую. Пожалуйста взмолилась Люба.
Давай, Пап! Пара минут ничего не решат! подключилась Вера.
Ладно, сдался он. Только на историю у меня сил нет. А вот одно стихотворение, катакомбное, я сейчас вспомнил. Из того старого сборника
Папа нахмурил лоб.
«Безымянные поэты»? подсказала Надя.
Да, точно, оттуда, вспомнил Папа и начал негромко читать:
«Отчего же по ночам я свои слагаю стоны,
Отчего, тоскою полны, звуки льются к небесам?
Отчего во тьме небес не найдётся мне ответа?..
Отчего же для Поэта Своих уст Ты не отверз?
На холодной, злой земле нет давно уж мне отрады.
Только чёрные громады мрачно реют вдалеке.
Но теперь моя слеза тихо падает на землю,
Я Твоим глаголам внемлю, созерцая небеса!»
А у них правда имён не было? спросила Любочка после длинной паузы.
Да имена-то были, конечно. Но это же катакомбная лирика. Имена не сохранились, только номера на могилах
Жуть какая! вздрогнула Вера.
Ну да. Жутко Но именно это стихотворение подписано. Автор «Подвальный Певец». Это псевдоним, конечно Наверное, в тюрьме мест не было, и его в подвале держали, произнёс Папа с тяжёлым вздохом. Но мне эти стихи нравятся. Читаешь их, и ясно становится, что им было намного хуже, чем нам.
Да нам тут тоже не сладко! бросила Вера.
Ну, нас, по крайней мере, не расстреливают задумчиво сказала Надя.
Так! Всё, дети, Папа встал и хлопнул себя по коленям. Поболтали и спать! Любочка, надеюсь, что сегодня тебе не приснится кошмар. И во сне не придёт человек со шрамом.
Он не приходит, он всегда на коленях стоит, как будто молится. Я уже столько раз его видела, что давно перестала бояться. Он и не страшный вовсе. Он несчастный какой-то, смотрит в пол и просит выпустить его на свободу. Я во сне говорю: Скажи мне, как тебя выпустить? а он молчит опечалилась Люба.
Да нам тут тоже не сладко! бросила Вера.
Ну, нас, по крайней мере, не расстреливают задумчиво сказала Надя.
Так! Всё, дети, Папа встал и хлопнул себя по коленям. Поболтали и спать! Любочка, надеюсь, что сегодня тебе не приснится кошмар. И во сне не придёт человек со шрамом.
Он не приходит, он всегда на коленях стоит, как будто молится. Я уже столько раз его видела, что давно перестала бояться. Он и не страшный вовсе. Он несчастный какой-то, смотрит в пол и просит выпустить его на свободу. Я во сне говорю: Скажи мне, как тебя выпустить? а он молчит опечалилась Люба.
Вот, Пап! Ну что я говорила! Она с ними разговаривает! возмутилась Вера.
Да, Люба, мы же вроде договорились? Помнишь, что сказал доктор? Никаких разговоров! примирительно произнёс Папа.
Но я не могу. Он такой несчастный. Мне его жалко
Люба! Он нереален! Это плод твоего больного воображения, почти кричала Вера. Если он снова придёт, никаких разговоров с ним! И вообще с кем-либо! Рот на замок! Иначе совсем умом тронешься.
Да, милая, по сути, она права, кивнул головой Папа и посмотрел на младшую дочь с сочувствием. Ложись и постарайся заснуть.
Люба обиженно поджала губы и завернулась в спальный мешок.
Может быть, я и вправду схожу с ума, просто не замечаю этого. Ну и что, что после таких разговоров во сне мне легко и радостно? тихо проворчала Люба. Ведь с другими, нормальными людьми, не происходит ничего подобного. Может быть, Вера права, и мне надо лечиться? подумала она и застегнула спальник.
Но если это и болезнь, то очень приятная, прошептала она, закрывая глаза.
Усталость и напряжение длинного дня быстро дали о себе знать, и Люба уснула почти моментально. Сон, который ей снился, она видела уже десятки раз. Но никогда не рассказывала о нём. Она наслаждалась им тихо. В одиночку.
Ей снилось её венчание. Не убогая федеративная регистрация, а настоящая, роскошная свадьба в гетто. Она видела, как перед ней распахиваются ворота огромного храма, и она медленно и торжественно идёт к алтарю. Сотни гостей, справа и слева, радостно кричат ей что-то.
Но она настолько счастлива, что почти не слышит их. Солнце играет в цветных витражах, и это самый лучший день в её жизни. Правда, как Любочка ни всматривалась, она так и не смогла разглядеть жениха. Но всё равно, нереальное ощущение счастья в этом сне было настолько сильным, что на эту мелочь она почти не обращала внимания.
Но был один момент, из-за которого она никому не рассказывала о своём сне. Дело в том, что к алтарю её вёл незнакомый пожилой мужчина в чёрном костюме. А не её Папа. И как бы Люба ни хотела поделиться этим сном, сказать Папе, что он не доживёт до её свадьбы, она никак не могла.
8 Поединок
В храме, стоящем в центре гетто, было тесно и душно. Маленькое здание с трудом вмещало всех. В церкви собрались все жители, кроме тех, кто стоял на постах. Несмотря на то, что в храм принесли все уцелевшие лавки и стулья, сидели на них только старики и женщины. Мужчины стояли, прислонившись к стенам. Молодёжь толпилась у входа. Только что отслужили вечерню, но никто не расходился по домам.
Итак! Давайте начнём, сказал невысокий плотный мужчина, одетый в жилетку, с зачёсанными на лоб волосами. Оглядев приход умными и печальными глазами, он начал:
Возлюбленные братья и сёстры! Сегодня нам нужно решить очень важный вопрос. Продовольствия у нас осталось на 4 дня. Ну, максимум на неделю. Поставок ждать бесполезно. Снаружи к нам не пробиться, весь периметр обнесли колючей проволокой и сигнализацией.
Пастырь, а он как пробрался? раздался голос с галёрки.
И все глаза, как по команде, устремились на Илию.
Змеёй прополз! отшутился он. На меня не смотрите, я пустой пришёл, не принёс ничего толком, развёл он руками. Так, коробку патронов, да перца на кухню. Ваш Пастырь прав, через стену уже ничего не протащить. Так что, сколько бы вы ни заплатили контрабандистам
А за перец тебе заплатили? Вновь выкрикнули из молодёжного угла.
Не Я ж не контрабандист, мне денег не надо. Да и к тому же, зачем покойнику деньги? с милой улыбкой спросил Илия.
Ты только скажи, мы заплатим золотом, спокойно отозвалась хрупкая девушка с задней скамейки.
Сестричка, тебе нечем платить! У тебя нет того, что мне нужно, усмехнулся Илия.
А вдруг? задорно выкрикнула та.