Сын открыл сообщение отца почти сразу. И смолчал. Но мысли в голове всколыхнулись.
«Один раз забыл поздороваться, и он сразу съехидничал!»
«Здравствуйте ему, видите ли, не хватает! Здравия желаю, товарищ генерал! Так точно, товарищ генерал! Разрешите идти, товарищ генерал? Или, как там их, господин!..»
«Недомогание? Шутит, наверное. Какое там недомогание! Здоров, как бык! Пахать на нём можно! С чего это вдруг недомогание? Вчера же было нормально, как всегда! Шутит! Даже если что-то и произошло сойдёт, как с гуся вода! Ещё и нас всех переживёт!..»
«А попробуй ему только ответить! Тут же напишет ещё что-нибудь! Может, целую телегу! Запишет! Завалит! Писатель же! Делать больше нечего! А то ещё и стихи пришлёт! Поэт! Ваще отпад!»
Может, сын всё-таки скажет что-нибудь через час-два. Нет, не появлялся. Ни вечером, ни на следующий день, ни на последующий.
«Читал не читал? снова и снова в сердце Руслана Ибрагимовича ворошились горькие вопросы. Понял не понял?»
7
Самад написал через два дня.
~ Назавтра вас на помощь зовёт Барахлыр-ака. Он хочет делать обрезку в саду. И навести порядок во дворе. А послезавтра у него День рождения.
Барахлыр сверстник Руслана Ибрагимовича, шурин, родной брат жены, покойной 29-й год. Барахлыр с рубежа между столетиями, ушедшего и текущего, живёт в Калифорнии. Не приезжал больше 10-ти лет. Однако в последующее пятилетие, уже будучи на пенсии, но продолжая работать (развозит за рулём многотонные грузы по всей Америке), каждый год проводит полуторамесячную побывку в отчем доме. И свои именины отмечает среди родных. Его матери тёще! Руслан Ибрагимович много лет назад и впоследствии делал пожелания 100 лет. Дотянет, наверно: уже немного осталось. В большом доме с огромным для Ташкента двором живёт одна. Если не считать собачки, весьма схожей характером с хозяйкой, до сих пор высокомерной (с кем можно), заискивающей (с кем нужно), ни с кем не уживающейся, неизменно жадной, меркантильной, мнительной и коварной
Всякий раз Барахлыр зовёт зятя подсобить. Знает, что такого полезного, такого эффективного, такого добросовестного работника, способного заменить двух-трёх наёмных подёнщиков, ни за какие деньги не найти. Барахлыр и сам здоров потрудиться физически. Но в прошлом году, когда он уехал на встречу с друзьями, оставив Руслана Ибрагимовича разделать горы раскидистых ветвей разных по габаритам и толщине, малых, средних, толстых и даже очень, загромоздивших весь двор после кардинальной стрижки деревьев и виноградника, был поражён по возвращении через несколько часов: всё было порезано на короткие обрубки.
Руслан Ибрагимович написал ответ сыну.
~ Нет, ныне я не имею возможности. Не поеду к Барахлыру. Каждое утро у меня основательная тренировка. До Самаркандского полумарафона осталось всего пять дней. Завтра как раз хочу провести генеральную репетицию пробежать 21 км. После отдых потребуется. Да и занят я плотно в эти дни своими литературными делами.
Переписка на следующий день.
Руслан Ибрагимович:
~ Доброе утро! Как вы все?
Молока сегодня не будет. Кончилось до меня. Завтра.
Каждое утро муж и жена средних лет привозят с фермы на стареньком «Жигули» несколько бидонов молока утренней дойки, густое и вкусное. Распродают жителям близлежащих многоэтажек. Руслан Ибрагимович берёт и себе, и в семью Самада через день-два возит на велосипеде полтора-два литра. А также заказывает у фермеров поллитровую банку сметаны, исключительно вкусную и густую, как сливочное масло. Срок выполнения заказа день-два (есть и другие заказчики). Тоже себе и сыну. Каймак по-узбекски. Это сметана жирностью не менее 50%. Ниже просто сметана. И все, независимо от национальности и материнского языка (а их, того и другого, много), так и называют эти продукты. И молочные заводы помечают их на своих пластиковых стаканчиках такими терминами.
Самад:
~ Доброе утро! Всё нормально. Барахлыр-ака хочет выписаться, нужна Домовая книга. Меня просит её забрать. Говорит, без вас смогут снять с учета.
Барахлыр заработал в США пенсию. Женат на еврейке родом из Киева, имеющей американское гражданство. Но, несмотря на всё это, остаётся узбекистанцем. Так удобно прилетать в Ташкент на побывку: узбекский паспорт, ташкентская прописка, человек возвращается домой, нет никаких погранично-разрешительных барьеров. А в Америку улетает и пребывает там тоже без проблем: у него вид на жительство какой-то высокой категории. Почти гражданин! Все права, кроме избирательных.
В прошлогодний свой приезд Барахлыр, наконец, продал свою квартиру, расположенную в одном из самых престижных местечек Ташкента.
«В Америке у Барахлыра-ака коттедж, машина и всё остальное. Уж мог бы и оставить ташкентскую квартиру первой семье. Как-никак прожили больше 18-ти лет. Двух дочерей вырастили. Внуки. Хотя бы о них подумал бы. Нет! Ему всё мало!» высказалась Нурсана отцу, когда Руслан Ибрагимович побывал у ней в те дни.
Продав квартиру, Барахлыр выписался с неё. А где прописаться, чтобы не терять статус полноправного гражданина Узбекистана и жителя Ташкента? В отчем доме? Но в нём, расположенном в центральной части столицы, прописка закрыта уже больше 40 лет, когда чуть ли не ежегодно объявлялось, что вот-вот вся округа одноэтажных домов с земельными участками пойдёт под снос. Тогда, может, в одном из домов старшего племянника, крупного бизнесмена? Отказал. Да ещё и вылил по случаю прямым текстом всё накопившееся: «Вы, Барахлыр-ака, в каждый свой приезд вешаетесь на меня, как на своего собственного ишака. И то делал для вас, и это предоставлял, и третье обеспечивал. И всё мне в копеечку влетало. Сколько можно?! Ведь у меня своя жизнь, своя семья, свои проблемы»
Тогда Барахлыр обратился к Руслану Ибрагимовичу. И тот без лишних слов дал американцу постоянную прописку в своей квартире. Внутренний позыв: «Родной дядя моих детей; брат их матери единственной по-настоящему любимой женщины в моей жизни»
~ Хорошо. Когда он хочет выписываться? Как ему передать Домовую? Ты, если уже на работе, не спеши, занимайся своими делами. Завтра утром я привезу вам молоко и Домовую. Так и скажи Барахлыру. Пусть завтра и займется выпиской. А потом, когда заедешь к нему на ДР, заберешь Домовую.
~ Он говорит, хочет срочно заняться этим. Видимо, вас ждал сегодня, а вы не едете. Теперь уже хочет все быстрее сделать.
~ Можно подумать, что я Домовую всегда ношу в заднем кармане!..
Мой совет: делай, как я тебе говорю. Не бросай своих дел. Так и скажи ему: занят. Он привык всегда и во всём себя и только себя держать на первом месте и требовать того от других. Послезавтра выпишется. Он уже 20 дней здесь. Только теперь приспичило! Если очень уж неймётся, пусть сам едет ко мне!
~ Он не помнит, где вы живете.
~ Вообще-то это всего лишь повод в очередной раз требовать для себя удобств. В ущерб другим? Но для него такого вопроса не существует.
Конечно, не помнит. Однако не 3 же годика ему. Вполне может единолично решить проблему.
~ Ладно, я его свожу к вам.
Никогда прежде Руслан Ибрагимович не высказывался Самаду столь откровенно о его дяде. Хотя мог это сделать уже в прошлом году. Ему уже тогда не нравилось то, что Барахлыр, вынужденный слезть с шеи старшего племянника, сразу же оседлал Самада. Ведь Самад не имеет и тысячной доли того, чем обладает его единоутробный брат-богатей. Собственно, тот не лично сам был на службе у неугомонного и ненасытного дяди, проводящего отпуск в разных поездках по Ташкенту и многочисленных встречах с друзьями детства и юности, приятелями последующих лет, но предоставлял в пользование один из своих автомобилей с шофёром. И прочие требования, поручения, просьбы Барахлыра выполнял через своих людей и связей. Самаду же всё приходилось делать самому и возить дядю туда-сюда, и дожидаться его, словно персональный водитель.
Через пару часов в дверь раздался звонок.
Руслан Ибрагимович открыл: Самад и Барахлыр.
Заходите!
В прихожей обменялись рукопожатиями.
Прошли и сели за стол на веранде, превращенной, как это водится в Узбекистане, в кухню-столовую.
Я пообедал. И собирался пить чай. Он уже заварен.
Руслан! Ничего не надо! Некогда!..
Барахлыр и 40 с лишним лет назад, и все последующие годы всегда изображал из себя донельзя занятого человека: разговаривал обрывками, показывал на часы (времени в обрез!) и вскоре куда-то уезжал.
Мне Самад сразу передал номер твоей ташкентской сотки. Но ты писать не умеешь, я слышать не горазд, говорил Руслан Ибрагимович, закрепляя на ухо слуховой аппарат.
Да уж! прокричал Барахлыр, Такие вот дела!
Говори тише. Слишком громко тоже трудно понимать.
Ему не угодишь! Барахлыр, сведя высоту голоса до полушёпота, вполне уловимого нормальным слухом, повернулся с усмешкой к сидящему рядом Самаду. То ему громче надо, то
Не надо! оборвал Руслан Ибрагимович, без труда догадываясь об обычных побуждениях Барахлыра поставить себя выше собеседника. Говори нормально!