Эти две общины, которые олицетворяют сегодня дуализм среди чамов Пандуранги, упоминается в поэме XVIII в. «Принцесса, которая прибыла из Мекки», где в речи принца говорится, что «брахманисты» и «бани»[109] имеют общую основу, однако отличаются обычаями и традициями.
Одним из конкретных признаков для установления разницы между двумя общинами является обряд погребения: «После смерти чамы-баламон оставляют труп умершего разлагаться, а затем его сжигают. А чамы-бани хоронят своих умерших в тот же день»[110]. Другим отличительным признаком является запрет на определенные продукты питания: мясо свиньи и ящерицы запрещено для бани, а говядина для баламон.
Тем не менее, чамы-бани и чамы-баламон остаются разделенными в местах своего проживания. Из общего количества 23 деревень в провинции Ниньтхуан только 7 населены бани. В деревне Фу Нуун/ обе общины живут смешанно, но их разделяет улица. Соотношение между баламон и бани колеблется в пределах от 2/3 до 1/3. Чамы-бани и чамы-баламон могут общаться между собой в повседневной жизни, особенно во время еды, когда запреты, принятые в их деревнях, могут нарушаться. Бани участвуют в торжествах баламон в честь По Ино Нагар, хотя при этом едят «отдельно блюда, приготовленные женщинами-
бани»[111]. Бани могут даже есть свинину в деревне баламон, как довелось наблюдать автору во время праздника чамов Кате\Katê. Следовательно, запрет (как и членство в группе) является чисто внешним, а не глубоко укорененной личной верой, как, например, у арабских мусульман, где одно упоминание о свинине провоцирует отрицательную реакцию.
Чамы в Камбодже. Если обратиться к изучению экзонима (как их называют), относящегося к названию чамского этноса в Камбодже, то априори подходишь к трем понятиям Чампа, Камбоджа и Ислам каждое из которых позиционирует себя по-особому по отношению к остальным, и за этой путаницей скрывается разнообразие экзонимов и эндонимов (как они называют себя). При этом раскрывается понятие этнической идентичности чамов (также как религиозной) и их следствия, наряду с другими политическими аспектами.
Ряд ученых не разделяют распространенное мнение об единстве камбоджийских чамов, подчеркивая их разнообразие: «Вы же знаете, что «чвеа» и чамы на самом деле разные»[112].
Чамы, эмигрировавшие из Чампы (из современного Вьетнама), несколько веков назад находили себе убежище в Камбодже и в настоящее время составляют большинство мусульманской общины этой страны. Кхмерские королевские хроники указывают на более ранний период их появления в Камбодже, иногда даже делают их первыми жителями королевства[113].
Чамы выходцы из Южного Вьетнама (Кохинхины), объединившиеся впоследствии с малайцами (прибывшими с Малайского архипелага, в том числе с острова Ява) получили название (экзоним) «чам-чвеа» или просто «чвеа». Название «чам-чвеа» постоянно используется в кхмерских королевских хрониках как иммигранты: «жители Камбоджи, называющие себя «чвеа» [] [являются в действительности] чамами, которые поселились в Камбодже после завоевания их страны [Чампы]»[114].
Термин «чвеа» применительно к малайцам выходцам с острова Ява и Малайского полуострова иногда заменяется параллельным термином «джави». Эти «чвеа» с течением поколений сохранили свой родной язык, с примесью
кхмерских слов. Таким образом, «чвеа» становятся сначала чамами, потом «джави», и, наконец, «кхмер-исламом». Следует также отметить, что «если термин «джави» происходящий от того же корня, что и» чвеа« служит для местного населения эндонимом (самоназванием), то в последнее время (для мусульман арабских стран) это является экзонимом для описания мусульман Юго-Восточной Азии, в особенности во время паломничества в Мекку»[115].
В повседневной жизни «чвеа» обычно предпочитает именовать себя «кхмер-ислам», позиционируя себя тем самым как гражданина государства Камбоджи, или же используют экзоним «чам» для выражения своих политических пристрастий. Таким образом, по мнению Д. Ломбарда: «соглашаясь с различными определениями, они становятся заметнее для окружающих[116].
Этнолингвистический подход к чамскому сообществу имеет множество нюансов. Разнообразие применения экзонимов и эндонимов позволяет понять контекст появления термина «кхмер-ислам», принятого во время борьбы за независимость Камбоджи от французского колониализма, а также определить отношение чамов и «чвеа» к кхмерскому народу.
Термин «кхмер-ислам», родившийся в Камбодже, часто ассоцировался с новой нацией[117]. Они работали в тех сегментах экономики, которыми буддисты заниматься не могли например, убой животных и ловля рыбы, что позволяло им интегрироваться с кхмерами на самых разных уровнях.
Экзоним «кхмер-ислам» впервые появился в инклюзивных манифестах Нородома Сианука, который употреблял этот термин в 1950-е гг. в контексте защиты и укрепления вновь обретенной независимости Камбоджи от французов.
В отсутствие собственной территории или государственности «чамы-чвеа» (или чамы) оказались в двусмысленном положении, не являясь ни буддистами, ни кхмерами. Различные этнонимы, используемые по отношению к этим группам, варьировались в зависимости от контекста: так, экзоним мог использоваться в качестве эндонима и наоборот. Наконец, как чамы, так и «чамы-чвеа» иногда воспринимали себя как кхмеров де-юре, и, следовательно, по праву могли называться «кхмер-ислам», то есть кхмеры в первую очередь. Таким образом, в настоящее время чамы, с одной стороны, считают себя автохтонами наравне с кхмерами[118], а с другой хранят память о своем происхождении, ссылаясь на Чампу как на свою родину, и исповедуют ислам.
Если название этноса (этноним) «чам» или «чвеа» может быть и экзонимом и эндонимом, то об экзониме «кхмер-ислам» этого сказать нельзя. В разговоре между мусульманином и местным чиновником-буддистом, если мусульманин хочет подчеркнуть свою религиозную принадлежность и тем самым религиозное различие, то используется «чам» (иногда «чам-чвеа» или просто «чвеа»). А в разговоре, особенно, при первом контакте с иностранным исследователем, журналистом или представителем гуманитарных организаций, чамы часто говорят о себе: «Мы, кхмер-ислам []».
Однако с начала 2000-х гг. данные термины переживают свое возрождение в связи с ростом интереса к мусульманам Камбоджи со стороны мирового сообщества и в особенности арабских стран интереса, возникшего на почве изменившейся международной обстановки, а также страха перед проявлениями «нового радикализма» мусульман.
Кхмерские чиновники в своих политических дискурсах нередко употребляют термин, восходящий к Сиануку: «Братья и сестры кхмер-ислам». Принимая эти слова, чамы свидетельствуют как о реальности интеграции с кхмерами и о своем противостоянии правительству Камбоджи, связанном с земельными (хотят вернуться в Чампу) и религиозными (на основе ислама) претензиями.
При изучении истории чамов в Камбодже часто обособляется небольшая группа чамов, носящее название чам-джат (не суннитов), которая обнаруживает общие черты джатов (пак. جاط джаат) из Индии и Пакистана[119].
Джаат чамы-традиционалисты рассматриваются в диссертации Дж. Бакко, который пишет: «Если термины «чам», «чам-чвea» и» кхмер-ислам «используются по отношению к одной и той же общине, то это верно лишь на первый взгляд. Имеютя чамы традиционалисты.»[120]. Ученый E. M. Дюран в джатах видит шиитов: «ислам чамов больше носит шиитский характер»[121]. В качестве доказательства он приводит наличие в литературе джатов образов Хасана и Хусейна. В начале ХХ века чамы сами говорили, что они были «обращены в ислам халифа Али, зятя пророка Мухаммеда»[122]. Сами джаты сообщают, что «вся наша магия происходит от Али, но религия идет от Мухаммеда»[123]. Символическое обрезание чамов-джат, выполняемое при достижении ими возраста 15 лет, также может быть согласовано с шиитской практикой: «Персы, они тоже, привыкли к обычаю довольно позднего обрезания»[124]. Этот факт особо отмечался в исследованиях Нира и По Дхармы, выделившими их характерные особенности и отличия от группы, оставляющей большинство чамского населения, которую часто называют ортодоксальной и причисляют к «чвеа».