Доктор был так резок и уверен в своем первом заявлении и так осторожен в формулировке второго, что я, по крайней мере, пришел к выводу, что Мейтленд, возможно, был прав, в конце концов. Я предположил, что Кеннеди тоже подозревал доктора.
Вы когда-нибудь слышали о яде кобры или использовали его в своей медицинской работе? небрежно спросил он.
Доктор Росс удивленно повернулся в кресле.
Почему бы и нет, быстро ответил он. Вы знаете, что это тест на заболевания крови, один из самых последних обнаруженных и используемых параллельно со старыми тестами. Он известен как тест на яд кобры Вейля.
Вы часто им пользуетесь?
Ннет, ответил он. Моя практика обычно не лежит в этом направлении. Правда, я пользовался им не так давно, один раз. У меня на попечении пациент, хорошо известный клубный человек. Он пришел ко мне изначально
Арнольд Мастерсон? спросил Крейг.
Да Откуда вы знаете его имя?
Догадался, лаконично ответил Крейг, как будто знал гораздо больше, чем хотел сказать. Он был другом миссис Мейтленд, не так ли?
Я бы сказал, что нет, без колебаний ответил доктор Росс. Он был вполне готов говорить без всяких уговоров. Обычно, доверительно объяснил он, профессиональная этика запечатывает мои уста, но в данном случае, поскольку вы, похоже, так много знаете, я могу рассказать больше.
Я едва знал, принимать это за чистую монету или нет. Тем не менее, он продолжал:
Миссис Мейтленд, как я уже намекал, является тем, что мы, специалисты, назвали бы сознательно фригидной, но бессознательно страстной женщиной. Как интеллектуальная женщина, она подавляет природу. Но мы верим, что природа утверждает и будет утверждать себя. Часто вы обнаружите, что интеллектуальную женщину необоснованно влечет к чисто физическому мужчине я имею в виду, говоря в целом, а не в конкретных случаях. Я полагаю, вы читали Эллен Ки? Что ж, она хорошо выражает это в некоторых вещах, которые она написала о родстве. А теперь не поймите меня неправильно, предупредил он. Я говорю в целом, а не об этом отдельном случае.
Я внимательно следил за доктором Россом. Когда он так говорил, он был самым очаровательным человеком.
Миссис Мейтленд, продолжил он, была очень обеспокоена своими снами, как вы, несомненно, слышали. На днях она рассказала мне еще один сон. В нем на нее, казалось, напал бык, который внезапно превратился в змею. Я могу сказать, что я попросил ее записывать свои сны, а также другие данные, которые, как я думал, могли бы быть полезны при изучении и лечении ее нервных расстройств. Я с готовностью предположил, что не сон, а что-то другое, возможно, какое-то воспоминание, которое он вызвал, беспокоило ее. Путем тщательных расспросов я выяснил, что это была разорванная помолвка.
Так подсказал Кеннеди.
У быка-змеи, призналась она, было получеловеческое лицо лицо Арнольда Мастерсона!
Неужели доктор Росс отчаянно отводил подозрения от себя? подумал я.
Очень странно очень, размышлял Кеннеди. Это снова напомнило мне. Не могли бы вы дать мне образец этого яда кобры?
Конечно. Извините, я принесу вам немного.
Едва доктор закрыл дверь, как Кеннеди начал тихонько расхаживать по комнате. В приемной, которая теперь была пуста, стояла пишущая машинка.
Крейг быстро пробежался по клавишам машины, пока не получил образец каждого символа. Затем он полез в ящик стола и поспешно сунул несколько чистых листов бумаги в карман.
Конечно, мне вряд ли нужно предупреждать вас об этом, заметил доктор Росс, когда вернулся. Вы так же хорошо, как и я, знакомы с опасностью, связанной с неосторожным и ненаучным использованием яда.
Да, и я очень вам благодарен, сказал Кеннеди.
Мы стояли в приемной.
Вы будете информировать меня о любом прогрессе, которого добьетесь в этом деле? спросил доктор. Это усложняет, как вы можете себе представить, мое общение с миссис Мейтленд.
Я буду рад помочь, ответил Кеннеди, когда мы ушли.
Час спустя мы оказались в красиво обставленной холостяцкой квартире в фешенебельном отеле с видом на нижний вход в парк.
Мистер Мастерсон, я полагаю? спросил Кеннеди, когда стройный, жизнерадостный, моложавый старик вошел в комнату, в которой мы ждали.
Это я, улыбнулся он. Чем обязан этому удовольствию?
Мы разглядывали различные диковинки, с помощью которых он превратил комнату в настоящее логово знатока.
Это я, улыбнулся он. Чем обязан этому удовольствию?
Мы разглядывали различные диковинки, с помощью которых он превратил комнату в настоящее логово знатока.
Вы, очевидно, много путешествовали, заметил Кеннеди, на время избегая вопроса.
Да, я вернулся в эту страну всего несколько недель назад, ответил Мастерсон, ожидая ответа на первый вопрос.
Я приехал, продолжал Кеннеди, в надежде, что вы, мистер Мастерсон, сможете пролить некоторый свет на довольно странный случай с мистером Мейтлендом, о смерти которого, я полагаю, вы уже слышали.
Я?
Вы давно знаете миссис Мейтленд? проигнорировал восклицание Кеннеди.
Мы вместе ходили в школу.
И вы были помолвлены, не так ли?
Мастерсон посмотрел на Кеннеди с плохо скрываемым удивлением.
Да. Но откуда вы это знаете?
Это секрет только между нами двумя, подумал я.
Она порвала ее, не я.
Она разорвала помолвку? подсказал Кеннеди.
Да, история о моей эскападе и все такое, вы знаете, но, клянусь Юпитером! Мне нравятся ваши нервы, сэр. Мастерсон нахмурился, затем добавил, я предпочитаю не говорить об этом. В жизни мужчины есть некоторые моменты, особенно когда речь идет о женщине, которые запрещено оглашать.
О, прошу прощения, поспешил Кеннеди, но вы не будете возражать против того, чтобы сделать заявление относительно вашей поездки за границу и вашего недавнего возвращения в эту страну после э-э инцидента, о котором мы не будем упоминать?
Никаких возражений. Я уехал из Нью-Йорка в 1908 году, испытывая отвращение ко всему вообще и к здешней жизни в частности
Не могли бы вы записать это, чтобы я мог разобраться? спросил Кеннеди. Просто краткое резюме, знаете ли. Нет. У вас есть ручка или карандаш? Я думаю, вы могли бы также продиктовать это; это займет всего минуту, чтобы напечатать все на пишущей машинке.
Мастерсон позвонил в звонок. Бесшумно появился молодой человек.
Викс, сказал он, печатай: "Я покинул Нью-Йорк в 1908 году, путешествуя по Континенту, в основном был в Париже, Вене и Риме. В последнее время я жил в Лондоне, пока шесть недель назад не вернулся в Нью-Йорк. Этого хватит?
Да, вполне, сказал Кеннеди, складывая лист бумаги, который протянул ему молодой секретарь. Спасибо. Я надеюсь, вы не сочтете дерзостью, если я спрошу вас, знали ли вы, что доктор Росс был врачом миссис Мейтленд?
Конечно, я знал это, откровенно ответил Мастерсон. Я отказался от него по этой причине, хотя он еще не знает об этом. Я самым решительным образом возражаю против того, чтобы быть предметом как бы это назвать? его мысленной вивисекции.
Вы думаете, что он злоупотребляет своим положением, пытаясь узнать о психической жизни своих пациентов? спросил Крейг.
Я бы предпочел также больше ничего не говорить об этом, ответил Мастерсон. Несколько минут назад я разговаривал по телефону с миссис Мейтленд, выразил ей свои соболезнования и спросил, могу ли я что-нибудь сделать для нее немедленно, как сделал бы в прежние времена только тогда, конечно, я должен был пойти к ней напрямую. Причина, по которой я не пошел, а позвонил, заключалась в том, что этот Росс, похоже, вбил ей в голову какие-то нелепые представления обо мне. А теперь послушайте, я не хочу это обсуждать. В любом случае, я рассказал вам больше, чем собирался.
Мастерсон поднялся. Его учтивость скрывала окончательную решимость больше ничего не говорить.
Анализ души
День был далеко позади после этой серии очень неудовлетворительных разговоров. Я тупо посмотрел на Кеннеди. Казалось, мы обнаружили так мало осязаемого, что я был очень удивлен, обнаружив, что, по-видимому, он был вполне доволен тем, что произошло в этом деле до сих пор.
Я буду занят несколько часов в лаборатории, Уолтер, заметил он, когда мы прощались у метро. Я думаю, если тебе больше нечем заняться, ты мог бы потратить время на то, чтобы разузнать некоторые сплетни о миссис Мейтленд и Мастерсоне, не говоря уже о докторе Россе, подчеркнул он. Заскочи после ужина.
Было не так уж много того, что я мог найти. О миссис Мейтленд не было практически ничего, чего бы я уже не знал, увидев ее имя в газетах. Она была лидером в определенной группе, которая посвящала свою деятельность различной социальной и моральной пропаганде. Ранние выходки Мастерсона были печально известны даже в молодом умном кругу, в который он переехал, но годы, проведенные за границей, смягчили воспоминания о них. С момента своего возвращения он ничем не отличился, чтобы распустить сплетни, и никакие рассказы о его деяниях за границей не просачивались в нью-йоркский клуб. Доктор Росс, к моему удивлению, оказался гораздо более известным, чем я предполагал, и как специалист, и как человек в городе. Казалось, он быстро продвинулся в своей профессии врача, лечащего болезни нервов общества.