Через час с небольшим Лавр остановил извозчика на Козельской. Бросив ему монету, он направился к ручью, от которого исходило знакомое свечение.
Лав-рей-тий Эд-му-нич! старый тролль, возникший из полумрака, почтительно кивнул. Не ож-дал вас так с-оро ув-дить.
Гурявин похлопал тролля по плечу, что тому ужасно польстило, а потом задал один-единственный вопрос:
Маргарита сегодня работает?
О-о-о-о Да-а-а-а ответил тролль. Он явно знал, о ком говорил магистр.
Что ж, в таком случае я к ней наведаюсь.
До-бро пож-лвать в эта в Давир!
В западной столице была всего лишь одна Тень, не охраняемая стражами, а во всем мире их насчитывалось не больше двух дюжин. За их охрану отвечали могучие каменные тролли, подчинявшиеся напрямую комиссии Верховной палаты. Попрощавшись, впрочем, ненадолго, с троллем, Лавр прошел во врата и сразу оказался на улице, которая вряд ли могла сравниться с аллеями какого-нибудь Летнего султанского дворца.
По сравнению с Мун-су эта Тень была очень маленькой: всего пять улиц с однотипными в большинстве своем строениями; каменные здания с деревянными надстройками и красными черепичными крышами. Единственным строением, которое действительно выделялось среди прочих, был замок Саантас, выстроенный в самой высокой точке Давира. Кроме осин, здесь не росло никаких деревьев, а вот кустарников и всевозможных трав было в избытке.
Главным образом подобные этой Тени выделялись среди других тем, что местные жители могли беспрепятственно выходить в так называемый «большой мир». Они сами мало чем отличались от людей, ну а те, кто все-таки отличался, прекрасно маскировались. Как и везде, тут были и свои правила: к примеру, выносить из Тени то, чего нет, и никогда не было в большом мире, строжайше запрещено.
Выделялся Давир еще и тем, что тут почти всегда шел дождь, а посему здесь невозможно было не вспомнить о баронессе Ильо. Еще на заре своего правления в Тени она распорядилась установить навесы над тротуарными дорожками по всей длине улиц. Естественно, жители оценили заботу своей владычицы о них, и теперь главная улица, по которой шел Гурявин, носило ее имя. Когда магистр впервые появился в Давире, ему подумалось, что для человека или дриады, кем, собственно, и являлась баронесса Ильо, не нужно совершать подвигов, достаточно угодить своим подданным.
Цирюльня Маргариты находилась в самом центре этой самой улицы, и как всегда, у нее было полно клиентов.
Лавр взбежал на крыльцо по ступенькам, открыл стеклянную дверцу.
Добро пожаловать, Лаврентий Эдмундович!
Здравствуйте, Лаврентий Эдмундович!
Рады вас снова видеть, Лаврентий Эдмундович!
Гурявин кивал в знак приветствия посетителям и прекрасным, без преувеличения, работницам цирюльни. Эльфийки отвечали ему многозначительными улыбками и провожали взглядами больших зеленых глаз.
Лавр? Вот уж не ожидала тебя увидеть так скоро! Маргарита проговорила эти слова с некой издевкой. Она встретила магистра в дверях своего кабинета; медного цвета волосы скрывали под собой половину ее лица. Но ни одна прическа не могла спрятать ее внутреннее состояние. Да, жизнь странная штука, и опасная ко всему! добавила дриада, аккуратно коснувшись рваного шрама на левой щеке. Проходи, располагайся.
Гурявин прошел в кабинет. Отказавшись от бокала вина, он устроился у арочного окна, за которым раскинулся маленький аккуратный садик с цветущими рододендронами.
Если не хочешь выпить со мной, расскажи, кто поставил тебе этот кошмарный синяк?
Сначала ты! Лавр сложил руки на груди, оперся о стену. Кто это с тобой так жестоко обошелся?
Долгая история дриада залпом осушила остатки красного вина в своем бокале и наполнила его снова.
Я никуда не тороплюсь.
Тогда садись в кресло, дай я тебя побрею, а то выглядишь как какой-нибудь дремучий орк.
Лавр кивнул. Несмотря на то, что внешне он был полностью спокоен, внутри него начинался шторм.
Год назад, почти сразу после того, как ты таинственным образом исчез, в Давире появился незнакомец. Маргарита усадила магистра в удобное кресло и, смотря на него в отражении зеркала, продолжила: Он наводил справки о некоем Кристиане.
При упоминании этого имени Гурявин нахмурился.
Не дергайся, ты же не хочешь, чтобы я случайно перерезала тебе горло? Так вот, конечно, я сказала, что слыхом не слыхивала ни о каком Кристиане, и что мне нет дела ни до кого, кроме своих клиентов. Не знаю, поверил он мне или нет, но после нашего разговора он исчез. Я и думать о нем забыла и почти целый год жила своей обычной жизнью, пока месяц назад он снова не появился.
Это он сделал с тобой?
Не дергайся! Да. Он подстерег меня возле дома, я ничего не смогла сделать. Совсем ничего, понимаешь? Маргарита с полминуты помолчала. Но я не об этом хотела сказать. Кристиан, это тот самый безумец, который призвал демона, что разрушил несколько номеров в гостинице на Академической и которого ты затем отправил в лечебницу. Верно? Мне кажется, скоро что-то произойдет произойдет что-то страшное! Когда тот незнакомец подстерег меня, он просто наблюдал, как я барахтаюсь в воздухе, и смеялся, ну а эти шрамы мне оставил демон, возникший из ниоткуда. Береги себя, Лавр и нас, если получится, сказала дриада, закончив с бритьем.
Глава седьмая
Вишневый проспект, 17:36 (год назад или чуть больше)
Как вы себя чувствуете, Лаврентий Эдмундович?
Не хуже чем до начала процедуры, если вас это интересует, Виктор Иваныч, ответил магистр.
Ощущаете какие-либо изменения?
Нет. Если не считать легкого головокружения, профессор. Гурявин подался вперед, разминая руки и плечи. Несколько часов он провел на кушетке почти не двигаясь, пока печатник из второго отдела занимался своей работой. За последние полгода на теле магистра, на локтях и спине, появились новые печати в виде замысловатых татуировок, сообщающихся между собой едва заметными линиями.
Я вам крайне благодарен, Виктор, за возможность присутствовать при процессе нанесения столь сложной печати, как Апоп.
Меня вам благодарить не за что, Ермак Васильевич, ответил мастер-печатник профессору. При всем моем желании, без разрешения магистра вас бы не оказалось в предоставленном мне кабинете.
О, само собой, разумеется! проговорил Кощин.
Но вы безусловно правы, печать весьма сложная и состоит сразу из трех важных фрагментов, каждый из которых также является печатью. Первую процедуру, так сказать, мы провели с магистром семь месяцев назад. Если мне не изменяет память, это было в Париже.
Так и есть, подтвердил Гурявин.
Признаться, я не припомню случая на своем веку, чтобы использовалась печать Апопа. Кощин опустился в удобное кожаное кресло, зажег папиросу. А вы, коллега, что вы скажете?
Я, конечно, знал о ней, она представлена во втором алфавите Сыргина. И, конечно, мне доводилось ее наносить, но лишь в сугубо практических целях. Мастер-печатник тщательно вымыл руки, затем налил в высокий стакан воды из графина, добавив туда несколько капель густой жидкости, подал его Гурявину. Выпейте, Лаврентий Эдмундович, вам сразу станет легче.
Магистр седьмого класса последовал совету Виктора, двумя мощными глотками осушил содержимое стакана. Горькая, принявшая розоватый цвет жидкость имела, тем не менее, приятное послевкусие.
Чувствуете легкий вкус миндаля? Да? Это хорошо. Мастер-печатник вернулся к своим инструментам. Второй сеанс мы провели в столице, около трех месяцев назад, и вот заключительный фрагмент нанесен. Теперь ваш сон должен многократно улучшиться, Лаврентий Эдмундович. А что до кошмаров, то тут вряд ли что-либо можно сделать.