15-летний Валентин помогал матери: чтобы хоть как-то свести концы с концами, она подрабатывала еще и кочегаром газовой котельной в детском пульмонологическом санатории поблизости. Без постоянной прописки на более достойную работу ее не брали. «В основном я убирал территорию дачи, рассказывает Юмашев. Она достаточно приличная, и я с тех пор ненавижу снег, потому что надо было вставать в пять утра, до школы, и браться за лопату, а после школы приезжать и чистить то, что не успел». Еще Юмашев помогал чистить снег у Чуковских: мама договорилась, что за 30 рублей в месяц она будет убирать и там, плюс протапливать сторожку, чтобы она не промерзла.
Пару лет, проведенных в этой сторожке, Юмашев до сих пор вспоминает с содроганием: «Все время было холодно. Это была холодная избушка: осенью нужно было запасаться дровами и потом в течение всей зимы дровами и углем протапливать ее. Где-то в середине зимы дрова заканчивались, и их нужно было закупать снова, а потом колоть».
Осенью Юмашевы ходили за грибами не потому, что были заядлыми грибниками, иначе зимой они бы голодали. «Грибы нас спасали. Осенью мама их слегка зажаривала, потом закатывала в стеклянные банки, и зимой мы этот деликатес потихонечку уничтожали, банка за банкой. Зарплата у мамы была рублей 60. Плюс 30 рублей за участок Чуковского, то есть 90 рублей на двоих подсчитывает Юмашев. Этого было мало. Я помню времена, когда у нас не было денег даже на чай, не говоря уже о сахаре. Но мама была потрясающим оптимистом, и кипяток, который мы пили зимой, чтобы согреться, называла: чай "Белая роза"».
Проблем добавляла хозяйка: довольно жесткая и требовательная Тамара Новацкая, режиссер Москонцерта, которая приезжала на белой «Волге» и, даже если было два часа ночи, никогда не открывала ворота сама. Она нетерпеливо сигналила, пока Валя не просыпался и не выскакивал на улицу, чтобы открыть ворота сначала дачи, а потом гаража.
Зато о хозяйской дочке Юмашев вспоминает с теплотой. С Груней Васильевой, студенткой журфака МГУ, они любили болтать о книжках, поскольку оба много читали. У Груни были две гувернантки немка и француженка. Много позже она стала известна как автор ироничных детективов Дарья Донцова. Тогда Груня периодически дарила Вале то куртку, то кроссовки. Вещи были поношенные. А кроссовки на два размера больше. Но для подростка в те времена иметь их было счастьем. Груня нередко приглашала Валю попить чаю на даче в общем, относилась к нему по-доброму. Об этом Юмашев помнит до сих пор.
После смерти отца Груня уехала из дома. В 19 лет она забеременела, но муж ее бросил. «Я мыла туалеты на Киевском вокзале. Потом я мыла туалеты в стоматологии», рассказывала[3] она в эфире программы «Звезды сошлись» в декабре 2019 года. Первое время Груня хотела найти оставившего ее мужа: у нее совсем не было денег. «Хотела кушать, понимаете. У нашего мальчика не было даже пальто», вспоминала она.
Как-то раз Груня с коляской, в которой лежал маленький мальчик, приехала к Корнею Чуковскому на дачу, ей нужно было там поговорить с одним человеком. Как рассказывает сейчас Донцова, она не понимала, куда деть ребенка, и тут увидела Валю с метлой.
Давай я с ним посижу, предложил он.
Валь, это ребенок.
Ну и что? Я соску могу ему дать, бутылка какая есть, ты оставь, я присмотрю.
Ты довольно организованный молодой человек, конечно, улыбнулась девушка. Но
А что трудного-то? Я люблю детей.
Груня вздохнула, отдала коляску Юмашеву и отправилась на беседу, которая оказалась не из приятных. Когда она вышла, Юмашев быстро на нее посмотрел и тихо сказал:
Нехорошо всё, да?
Честно говоря, мало приятного. Но ничего, я выживу.
Юмашев пристально поглядел на Груню и вдруг притянул к себе, положив ее голову себе на плечо.
Знаешь, я тебе вот что скажу. Если сейчас плохо, то потом будет лучше. Темно всегда перед рассветом.
«Он забыл сто раз об этом. А для меня это было в первый раз в жизни за 20 лет: я поняла, что утешить можно не деньгами, не подарками, а просто словом, рассказывает Донцова. И утешить тебя может человек, который почему-то от всей души тебя пожалел. Меня Валя пожалел, и этой историей он, сам того не зная, здорово меня изменил. Он мне дал понять то, чего я не понимала».
Как говорит Донцова, Юмашев прекрасно влился в компанию детей писателей в Переделкино, и никого не смущало, что они дружат с сыном дворника; у них в компании было моветоном напоминать кому-либо о его происхождении. Тем не менее Донцова отметила и рабочие качества будущего главы администрации президента: «Я помню, как он подметал дорожки у Корнея Ивановича: это были всегда самые чистые дорожки».
Как говорит Донцова, Юмашев прекрасно влился в компанию детей писателей в Переделкино, и никого не смущало, что они дружат с сыном дворника; у них в компании было моветоном напоминать кому-либо о его происхождении. Тем не менее Донцова отметила и рабочие качества будущего главы администрации президента: «Я помню, как он подметал дорожки у Корнея Ивановича: это были всегда самые чистые дорожки».
Прославилась Донцова совершенно независимо от Юмашева, с которым она с переделкинских времен ни разу не общалась. Но «внутренне взрослого» подростка, который был моложе нее на пять лет, она с нежностью вспоминает до сих пор.
В тулупе диссидента
Убирая снег на участке Чуковского, Юмашев познакомился с писателем и диссидентом Александром Солженицыным, который тогда находился в опале и жил на даче Чуковского. «Он ходил по участку с радиоприемником и слушал "Голос Америки". А я в это время убирал снег», рассказывает Юмашев.
Практически никто из школьников, включая самого Юмашева, тогда Солженицына не читал. Но власти травили писателя так активно, что даже для мальчишек он был своего рода знаменитостью. Юмашев вспоминает, как пригласил к себе в Переделкино друзей-одноклассников поглазеть из-за забора на живого Солженицына.
Юмашев с благодарностью вспоминает Солженицына. Но не потому, что тот написал знаменитые книги. Когда выпадал снег, Солженицын любил сам чистить двор, чтобы слегка размяться. Этим он облегчал подростку его участь. Солженицын никогда не разговаривал с Юмашевым на политические темы он спрашивал, как учеба, какие книжки читает, что любит.
Увидев, что мальчик дрожит на морозе, писатель выдал Юмашеву свой длинный, до пят, тулуп. Валя был несказанно этому рад. Тулуп спасал по ночам, он укрывался им, когда к утру в сторожке становилось совсем холодно. Писательская богема гости, приходившие к Чуковскому в ту холодную зиму 1973 года, обращала внимание на угловатого мальчика в слишком большом для него тулупе, орудовавшего лопатой во дворе. Правда, когда Солженицына выслали за границу, его жена неожиданно попросила тулуп вернуть. Валя тогда расстроился.
Каждый день Юмашев бежал на электричку к платформе Переделкино и ехал до Матвеевской, откуда шел через овраг в открывшуюся незадолго до того обычную московскую школу 38. Он практически не делал домашних заданий, но учился хорошо. Главным секретом, вспоминает Юмашев, было то, что он начиная с первого класса всегда сидел за первой партой, поэтому не было возможности отвлекаться на уроках. Объяснений учителей вполне хватало, чтобы учиться прилично. Он успевал все схватывать на лету и много читал за месяц проглатывал несколько книг.
«Как сейчас помню, я прочитал "Войну и мир", когда ехал на поезде в Алма-Ату по время зимних каникул», вспоминал Юмашев. В Алма-Ату он пытался вырваться каждый год, экономя, чтобы собрать деньги на билеты на поезд. «Я очень скучал по родным, по школе, по друзьям. Когда я приезжал в Алма-Ату, проходила уже треть каникул, но даже этих нескольких дней в родном городе мне было достаточно, чтобы ощутить огромное счастье. Москву я не считал родным городом, она была чужая, тяжелая, и я рвался домой, туда, где мне было хорошо. Тем не менее я находил плюсы и в этом длинном туда-обратно шестисуточном путешествии в плацкартном вагоне. Я брал толстые книжки из школьной программы и за поездку все их прочитывал». К тому же Юмашеву повезло с учительницей литературы, которая советовала читать не только классику, но и новинки из журналов «Юность» и «Новый мир».
Именно в школе произошла встреча, определившая его судьбу. В школу пришел новый преподаватель географии, завуч по воспитательной работе Олег Лившиц, он вместе с учениками ходил в походы, приглашал на встречи со школьниками журналистов, писателей, поэтов. Организовал школьную стенную газету, которую читала вся школа. Именно там появилась первая заметка, подписанная «В. Юмашев». Именно Лившиц пригласил в школу журналиста «Комсомольской правды» Валерия Хилтунена, который тогда работал в школьном отделе газеты. Хилтунен позвал Юмашева прийти на улицу Правды, дом 24, на шестой этаж, в гости в «Алый парус» так называлась известная всей стране страничка для подростков, которую делал Юрий Щекочихин.
Благодаря маме у Юмашева появилось еще одно увлечение. Каждые выходные они садились на электричку и ехали в Москву в кинотеатр, на очередную премьеру. Семья могла недоедать и пить чай «Белая роза» без заварки и сахара, но деньги на кино находились всегда. Юмашева ходила буквально на все интересные премьеры и всюду брала с собой сына. В итоге Валю так захватило кино, что он после школы стал регулярно приезжать на троллейбусе к киностудии «Мосфильм» и до вечера околачивался у проходной, надеясь неизвестно на что. Дальше проходной его, естественно, никто не пропускал.