Петербургская поэма. Избранные стихотворения - Марк Котлярский 4 стр.

Снился мне сад

Снился мне снег.
В этой медленной музыке снега
утопали созвездья
и воздух прозрачный
слезился;
и дома вырастали,
и дворы воровато.
мелькали,
и проспекты
пестрели,
и сани беззвучно
летели

Но ни звука, ни шороха 
только везде и повсюду:
немое кружение снега,
беззвучная музыка снега.
О, возлюбленный город,
как больно от снега и света,
как больно!

Найду ли слог, чтоб описать прогулку

«Найду ли слог, чтоб описать прогулку»?
Скажу, что ветер, словно окривев,
Горстями звезд швырялся в переулки
Под ноги раздобревших королев.

А короли, забыв о всех проблемах,
Угрюмым строем двигались к пивной.
Там продавцы в высоких белых шлемах
Блистали, как созвездья над землей.

Там из-под кранов пиво шло столбами,
Там воблу распинали, как Христа,
Там дым табачный вился над столами,
И праздник свой справляла красота.

Философы в потрепанных костюмах
И фарисеи в серых пиджаках
Сдвигали кружки дружно и угрюмо;
Там оставлял кого-то в дураках

Игравший в шмэн коротенький мошенник;
Там пили смачно ветреный поэт
И финансист, оставшийся без денег,
И тот, кто написал его портрет,

Который после лег в запасники,
А будет ли показан неизвестно,
Зато художник признан повсеместно
И Глазуновым взят в ученики.

Пивная наполнялась королями,
Они шуршали мятыми рублями,
Они бросали скипетры на пол,
Они на стулья царственно садились,
А королевы дома матерились
И ребятишки тыкались в подол.

Как на дрожжах, пивная вдруг вспухала,
Роилась и манила за собой,
И гордо в вышину произрастала
Над городом, над жизнью, над страной

«Найду ли слог, чтоб описать прогулку»?
Скажу про пиво, колбасу и булку,
Скажу про то, как пьяная луна
Задергивалась ряской полумрака,
И выла королевская собака,
И висла ночь, тягуча, как слюна

На замерзшем
троллейбусном стекле
чьей-то рукой выведено:
«Мужайтесь, люди!
Скоро Новый год!
Оля М.»

Все
обделенные судьбой,
мужайтесь!

Все
лишенные крова
на этой планете,
мужайтесь!

Все
засыпающие
под пение снарядов,
мужайтесь!

Все,
кому опостылела
жизнь,
мужайтесь!

Мужайтесь, люди!
Оля М.
обещает всем
Новый год

Меня преследуют две-три

случайных фразы

Душа ее черна.

Я шагаю по улице,
а внутри меня все кричит:
               «Душа ее черна!»
Две-три случайных фразы
                бросает на лету
случайно встреченный знакомый
(ответить не могу,
поскольку в горле застревает крик):
 Привет! Ну, как дела, старик?
Звони, звони. Бегу.
Прости, дела.
И, закусивши удила,
он убегает прочь.
Душа ее черна, как ночь.

Две-три случайных фразы.
Любви противофазы.

Я ухожу.
    Я трушу?
Молчанья не нарушу?
Солгу о главном другу.
     Как раб, пойду по кругу.
Душа ее черна.
Но разве первый раз
она чернела от случайных фраз?

Меня преследуют две-три случайных фразы
изо дня в день, из года в год.
Душа ее черна: какой-то род
проказы,
разъевшей дух ее не вдруг.
И кажется, что жизнь вокруг 
               две-три случайных фразы

Жизнь вечна. Умирают только птицы

А птицы падали на землю

И умирали в час печали

И падают, падают мертвые птицы,
Как будто бы клочья забытых петиций
О счастье, свободе, любви и добре.
А крысы в подвалах, а волки в норе,
А мрачные змеи в пустынях бесплодных,
А дикие рыбы в пространствах подводных
Пребудут над нами во веки веков!
А птицы, не знавшие этих оков,
А птицы, вкусившие воздух и волю,
А птицы, познавшие небо свободы,
Найдут на земле свою смертную долю,
Поглотят их быстро забвения воды,
Как будто бы клочья ненужных петиций,
Как будто опальные жалкие речи
Но каждую ночь, словно в память о птицах,
Горят в небесах поминальные свечи.

И падают, падают мертвые птицы,
Как будто бы клочья забытых петиций
О счастье, свободе, любви и добре.
А крысы в подвалах, а волки в норе,
А мрачные змеи в пустынях бесплодных,
А дикие рыбы в пространствах подводных
Пребудут над нами во веки веков!
А птицы, не знавшие этих оков,
А птицы, вкусившие воздух и волю,
А птицы, познавшие небо свободы,
Найдут на земле свою смертную долю,
Поглотят их быстро забвения воды,
Как будто бы клочья ненужных петиций,
Как будто опальные жалкие речи
Но каждую ночь, словно в память о птицах,
Горят в небесах поминальные свечи.

Верните верующим небо,
Верните изгнанным отчизну.
Куда исчезло милосердье?
Кому принадлежит свобода?

И воспаленными глазами
Глядим мы в мир, не понимая,
Что где-то бродит между нами
Душа слепая и немая.

И мы ее не замечаем,
И мы себя не замечаем,
И мы любви не замечаем,
И мы судьбы не замечаем.

Так и живем; идем на ощупь:
Немые, нищие, слепые,
И нас пасут на перекрестках
Лихие пастыри 
Литые

И неприступные, как боги,
Они толпой повелевают,
И никуда не исчезают,
И никогда не умирают.

О, как мы внемлем их движеньям
На перекрестках многошумных,
С каким великим упоеньем
Ждем их дальнейших повелений!

Но трепетно, неумолимо
Несутся к нам, презрев препоны 
Невидимые позывные 
Как бы малиновые звоны.
И наполняются звучаньем
Сердца, забывшие о Боге;
И тянет нас с неясной силой
Брести в печали и тревоге.

Вновь трубят седовласые старцы
В боевой разукрашенный рог,
И в глазах их, белесых, как кварцы,
Отражается вечный зарок.

Заливаются псы оголтело,
И с прибрежных засохших ракит,
Как огромное черное тело,
Мошкара на работу летит.

Звонко каркают вороны.
Кроны пышные дерев
Мокнут, словно осовев.
Туч громоздкие короны
Нахлобучили дома.
Странно: в серые сутаны
Обрядились вдруг фонтаны,
Или мир сошел с ума
В этой хмурой непогоде,
Мерзкой, тягостной, сырой
Да и я какой-то злой:
Может, стих мой непригоден?
Может, карканье ворон
Не тревожит чью-то душу?
Я молчанья не нарушу.
Спите: дождь со всех сторон

Черный ворон, черный ворон

Что ты вьешься надо мной?

Мертвый голубь,
что ты вьешься
над моею головой?
Что ты кровью
в землю льешься,
что ты стонешь,
как живой?

Мертвый голубь лежал на асфальте,
распластав
окровавленные крылья.
Мимо шли люди, и взгляды их
не касались земли.
И еще шли люди.
И еще шли.
И опять проходили мимо голубя,
торжественно пронося взгляды,
полные равнодушия
и государственной тоски.

Пришел дворник
и, чертыхаясь,
едва земли касаясь,
смел в совок
маленькую птицу.
Осталось лишь
кровавое пятнышко
на асфальте.

Остался и этот
странный
перифраз:
«Мертвый голубь,
что ты вьешься
над моею головой?
Что ты кровью
в землю льешься,
что ты стонешь,
как живой?»

П.К.

Один и тот же сон мне повторяться стал

Какая под утро тишь.
Какой неземной небосвод
Но друга не возвратишь
Из глуби летейских вод;

И образ его, и вид 
В неясных пределах сна

Нам головы всем пьянит
Безудержная весна.

Мы веселы, мы пьяны,
В нас бродит хмельной кураж.
Мы дети своей страны 
Строптивой мамаши Кураж.

Еще мы не знаем потерь,
Еще не ломали преград.
Нам ведомо слово теперь,
Мы любим свой Ленинград.

Нанизываются слова,
Как бусы на тонкую нить:
Фонтанка, Невский, Нева
(О как бы их сохранить?).

Обводный густеет канал,
Пустеет Литейный проспект,

И всадник, что всех доканал,
В цветной упакован проспект.

Смолкает вороний грай.
И снова я вижу сон:
Там дует такси в клаксон,
И друга увозит в рай