Три минералки, два кофе и булочки с изюмом на всех, быстро сделал заказ Султан. Когда официантка торопливо нацарапала заказ в своем блокноте, мама следом добавила:
Стакан воды с лимоном.
Как только официантка, поцокивая каблучками, скрылась из поле зрения, мама, смерив Султана оценивающим взглядом, холодно поинтересовалась:
Ты знаешь, сколько лет моей дочери?
Через несколько недель ей будет 18, уперев в маму спокойный, я даже бы сказала, ленивый взор, ответил Султан.
Я же, в отличие от него, очень сильно нервничала. Это чувство усилилось, когда мама с неким вызовом в голосе произнесла:
Ты что, постарше не мог себе найти?!
Мог, Султан приподнял уголки губ в снисходительной улыбке. Находил. Но мне нужна Айгуль.
Я вспыхнула от его слов. Ревность и одновременно радость, что Султан так прямо сказал матери, заполнили мое сердце.
Чем ты занимаешься? мама была, как никогда, строга.
Мама, я же тебе говорила уже! мой голос был звонким от возмущения и волнения.
Да, говорила. Но я хочу уточнить, мама тяжело вздохнула. А то, может, ты, Султан, бандит какой-нибудь?
И сколько бандитов лично признавались в том, что они бандиты? Султан лениво усмехнулся. У меня есть фирма и достаточно средств, чтобы обеспечить Айгуль всем необходимым.
Всем необходимым мы сами можем обеспечить нашу дочь. Меня беспокоит то, чтобы моя дочка была в безопасности, и чтобы ты, наигравшись, через месяц не бросил её, как куклу.
В этот момент вернулась официантка. Водрузив на стол наш заказ, девушка, видимо, явственно ощущая напряженную атмосферу, витавшую рядом с нами, нервно глянула на Султана, а потом торопливо ушла.
Султан, открыв бутылку минералки, сделал медленный глоток. И только потом ответил:
Понимаю ваши опасения, но такое не случится.
Это ты сейчас так говоришь, мама как-то разочарованно улыбнулась, а потом, спустя время, насытившись, что скажешь? Что прикажешь мне делать, когда Айгуль придет ко мне с разбитым сердцем А может, еще и беременная
В моем воображении живо нарисовалась эта печальная картина. И хотя я не хотела верить в возможность того, что это может когда-либо случится, мне все равно стало страшно. В горле образовался горький ком, и я пытаясь, протолкнуть его, сглотнула. Потом еще и еще. Султан протянул мне свою бутылку. Я посмотрела на него оливково-зеленые глаза послали мне ласку.
Вы предохраняетесь? вопросила мама, нарушая секунды безмятежности.
Нет, Султан, опустив руку под стол, сжал мое левое колено. Я чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности. Рука Султана вернулась наверх к бутылке с минералкой.
Нет?! мама вытаращила глаза. Вы что, решили сделать меня бабушкой в 42 года?
Мои щеки защипало от румянца.
Мама, выдохнула я, подаваясь вперед и задевая грудью край стола, для этого пока нет необходимости.
Вы еще не? мама, тоже покраснев, вцепилась в стакан с водой, на поверхности которой плавал тонкий кружочек лимона, и сделала несколько жадных глотков. Видимо, напиток (а может, новость о том, что я пока была еще невинна?) благотворно подействовал на маму, потому как она продолжила более ровным голосом:
Уже хорошо, мама снова вздохнула, я позвоню своему врачу, и отвезу Айгуль к гинекологу, чтобы она подобрала для неё таблетки.
Зачем? Султан нахмурился.
Чтобы не сделать меня бабушкой, вот зачем.
Мы не будем спрашивать у вас, становиться вам бабушкой или нет. Я против таблеток, у них наверняка много побочек, голос Султана отдавал нотками холода.
Мама переменилась в лице, и я увидела, как она, сдерживая себя, поджала губы и, на миг, сомкнула веки.
Хорошо, негромко согласилась мама. Глянула на свои часы, подарок отчима, мне пора.
Вас подвезти до дома? голос Султана был ровным, можно даже было назвать вежливым.
Нет, спасибо, не нужно. Я еще забегу в другие магазины, мама поднялась из-за стола и посмотрел на меня быстрым взглядом. Увидимся вечером. До свидания, дочка, Султан.
Мама ушла, а я, глядя ей вслед, испытала щемящую тоску в сердце. Она еще больше усилилась, когда, вернувшись домой, я легла спать. Стены давили на меня, одеяло казалось тяжелым, а кровать неудобной. Мои чувства обострились. Я ощущала себя плохой дочерью, ужасным, неблагодарным ребенком и одновременно, я страстно желала жить своей, самостоятельной жизнью, отдельно от матери и отчима
Я ворочалась с одного бока на другой, пока не забылась в тревожном сне
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
СУЛТАН
Вибрация особого телефона вернула меня из мира снов. Адреналин забурлил в моей крови раньше, чем я открыл глаза. Это был тот телефон, через который я получал заказы.
Слушаю, мой голос был бодрым, как будто я и не спал.
Пора.
Это был сигнал к началу выполнения операции по устранению объекта.
Тонкости операции никогда не обсуждались по телефону всё при личной встречи с заказчиком. Обычно я не мешкал. Но сегодня мне нужно было сделать еще один важный звонок уже с другого телефона.
Я подошел к окну. Свинцовые тучи стянули небо. По гладкому стеклу скользили капли дождя. Я не любил холод, особенно дождливый, мерзопакостный сезон. Старался в это время года уезжать в теплые страны. Моих гонораров с лихвой хватало на кучерявую жизнь. А знание того, что я устраняю не самых благородных людей, не беспокоило мою совесть. Мой девиз прост.
«Убил-умри. Простили-живи».
Я считал себя санитаром каменных джунглей.
Кто-то должен был чистить мир от всякой падали, чтобы она не плодилась еще больше.
Прежде чем сделать звонок, я около минуты смотрел в окно с целью уравновесить все свои мысли и подобрать правильные слова. Я набрал знакомый номер.
Алло, сонным голосом отозвалась Айгуль.
Разбудил, видимо. Ну, да, она же теперь не ходит на работу, поэтому время 6 часов для неё уже слишком рано.
Меня не будет несколько дней.
Опять? Несколько это сколько? с волнением, произнесла она.
Постараюсь управиться за неделю.
Неделя это так долго, теперь в голосе ощущалась тоска. И самому стало как-то тошно.
Ладно, не разводи сопли. Позвоню, нарочито холодно, чтобы Айгуль не расплакалась, закончил разговор.
Шесть часов по трассе и я уже в другом городе. К тому моменту, когда я прибываю на место, на мой телефон поступают координаты объекта. Я, чувствуя легкое возбуждение, готовлюсь завершить последний пункт.
Перчатки упали в придорожную водосточку. Я поднял окно, чтобы крики с улицы не нарушали гармонии, что воцарилась в моем сознании. Миссия выполнена. Пора домой.
Снова проложив курс с минимальным видеонаблюдением (банки, полицейские участки и прочее), направил машину домой по другому, более длинному маршруту.
Теперь в голове моей прокручивалась недавняя сцена с матерью Айгуль. Мне кажется, я не очень ей понравился. Да и отчим от меня не в восторге. Ладно. Переживем.
А Айгуль за последнее прибавила в груди. Я довольно усмехнулся, вспоминая ощущения от прикосновения к ней. Ах, потискать бы сейчас! В голове моей тикали часики. Оставалось меньше двух недель.
Айгуль
Всю неделю я провела в режиме ожидания. Мое и без того разбитое настроение окончательно было испорчено отсутствием Султана. Умом понимала, что, соглашаясь быть с ним, автоматически подписывалась на такую жизнь. Но что доводы разума для сердца, тоскующего по своему любимому? К тому же, переживания относительно скорого переезда никуда не подевались, да и с мамой, толком, поговорить у нас не получалось. Она старательно делала вид, что ничего не случилось, будто и не было той встречи в торговом центре, словно я никуда и не собиралась переезжать. И только в её глазах иногда читалась тщательно спрятанная тревога.
Сама же я не решалась начать разговор первой. Что сказать? Казалось, все уже было озвучено. Да и чего таить, не только это останавливало меня, но и возможная реакция мамы. Никогда прежде мы с ней не ссорились, и мучительно больно было вступать в конфликт и говорить что-то против.
В общем, целую неделю я провела самым безобразно-ленивым образом. Спала до 11, потом ела, убиралась, и снова падала в кровать, надевала наушники и лежала, уставившись в потолок. К вечеру старалась все-таки, что-то приготовить на ужин, но особой надобности не было в этом морозильник был полон полуфабрикатов, приготовленных в позапрошлые выходные (пельмени, вареники и котлеты, это мы так с мамой «отчаянно» потрудились на недели вперед). А потом снова возвращалась к себе.
Мысли о том, чтобы выйти на улицу, у меня не возникало. В такую отвратительную сырость, без надобности? Нет, спасибо. К тому же, мне все еще страшно было покидать квартиру и гулять в одиночестве. Боялась, что со мной что-то случится, а Султан не узнает об этом.