Одетта
Одетта нежное созданье
Явилась в парк волшебный неслучайно.
Таковой была ее судьба,
Ей угодить случилось в сети зла.
В парке том ее увидел незнакомец,
Очарован был он милою Одеттой.
Тут же предложил ей свое сердце,
Но отказ последовал в ответ.
Сильно был разгневан незнакомец
Оказался им волшебник Ротбарт.
Наложил на девушку заклятье,
Стала она лебедем теперь.
По ночам Одетта превращалась
Снова в человека до рассвета.
Как-то принц ее у озера заметил,
Совершав прогулку при луне.
Зигфрида сразила красотою
Лебедь белая само очарованье.
Пылко он признался в чувствах нежных,
Обещая верность ей хранить.
Лишь любовь разрушить чары может,
Что наложены на девушку злодеем.
План коварный строит злой колдун,
Судьба уже готовит свой гарпун.
Во дворце устроен бал шикарный,
Собрались принцессы разной масти.
Но не может тронуть сердце принца
Даже самая прелестная из них.
Мысли принца заняты любимой,
Но внимание его вдруг привлекает
Девушка, похожая безумно
На его прекрасную Одетту.
Принц тотчас был очарован ею
И объявил свою избранницу невестой.
Тьмой окутан замок белоснежный,
Это злые чары колдуна.
Рад колдун, что план его сработал.
Он ликует и хохочет громко.
Понимает принц вдруг, что обманут,
Клятва верности нарушена была.
Зигфрид поспешил к своей любимой,
К озеру, где лебедей обитель,
Там Одетта плачет, понимая,
Что лебедем осталась навсегда.
Только не нарушил клятву Зигфрид,
На балу ведь видел он Одетту,
И лишь поэтому назвал своей невестой,
Ведь любил он именно ее.
Но колдун злой не готов сдаваться,
Направляя на влюбленных гром и бурю.
Но теперь им чары не страшны,
Верность и любовь сильнее лжи.
Граф и крестьянка
Ласковой рукой крестьянка
Пшеницу собирала на рассвете.
Напевала песенку смуглянка,
Подвывал ей теплый легкий ветер.
Золото полей серпом срезала
И в корзину складывала нежно,
Улыбаясь, девушка мечтала
О веселой жизни, безмятежной.
Ей хотелось не работать в поле,
От чего грубеют, трескаются руки;
А хотелось стать ей птицей вольной,
Обучиться бы какой-нибудь науке.
Ей мечталось во дворце жить,
В дорогие наряжаться платья,
Как истинная леди говорить,
Спать на мягких золотых кроватях.
Как-то мимо поля проезжала
Карета с огнегривыми конями.
Крестьянка вновь колосья собирала,
Прикованная к полю будто бы цепями.
Вздыхала дева от усталости и зноя,
Мозоли потирая осторожно.
Желала отдыха и полного покоя,
Ах, если бы так было можно.
Вдруг взгляд свой на карету обратила,
Глазам своим не веря, заморгала,
Корзину с урожаем уронила.
Почва будто под ногами исчезала.
Вышел из кареты кто-то знатный,
Облаченный в злато и шелка.
Стройный, молодой и статный,
Девушка как никогда была робка.
Направился он прямо к ней,
Представившись заморским графом.
Не совладать ей с пламенем очей.
Неужто говорит с аристократом?
Он молвил ей, что ищет здесь жену,
Простую деву, не познавшую богатства,
Что в графстве он как будто бы в плену,
За каменными стенами аббатства.
Устал от правил, сплетен и приличий,
Высокопарных слов, приемов и балов,
Хотел бы изменить на миг обличье,
Сбросив с себя тысячу оков.
Сладки речи слушала крестьянка,
Не веря счастью и невиданной удаче.
И вот они вдвоем уж на полянке
Замуж позовет теперь и не иначе.
Уставшая, забылась сном крестьянка,
Так нежен граф и пылок был.
Очнулась ночью, а пуста полянка,
И графа след уже простыл.
Приходи ко мне
Приходи ко мне в уютный дом,
Для тебя оставлю дверь открытой.
В путь ко мне отправишься пешком,
Побредешь тропою позабытой.
Ты придешь и улыбнешься мне,
Тут же все обиды позабудем.
Оставит нас судьба наедине,
Чувства от забвения разбудим.
Родной мой и любимый человек,
Ничего на свете нет важнее.
Прочно связаны с тобой навек,
Не найти мне рук твоих нежнее.
К теплой коже снова я прижмусь,
И спокойствие наполнит мысли.
Выше неба тут же поднимусь,
Разгоняя тучи, что нависли.
Мы очнемся от дурного сна,
Песнь моей любви, прошу, послушай.
Расцветет в сердцах у нас весна,
По кусочкам склеим наши души.
Священник и суккуб
Приходи ко мне
Приходи ко мне в уютный дом,
Для тебя оставлю дверь открытой.
В путь ко мне отправишься пешком,
Побредешь тропою позабытой.
Ты придешь и улыбнешься мне,
Тут же все обиды позабудем.
Оставит нас судьба наедине,
Чувства от забвения разбудим.
Родной мой и любимый человек,
Ничего на свете нет важнее.
Прочно связаны с тобой навек,
Не найти мне рук твоих нежнее.
К теплой коже снова я прижмусь,
И спокойствие наполнит мысли.
Выше неба тут же поднимусь,
Разгоняя тучи, что нависли.
Мы очнемся от дурного сна,
Песнь моей любви, прошу, послушай.
Расцветет в сердцах у нас весна,
По кусочкам склеим наши души.
Священник и суккуб
Однажды священник, службу закончив,
В покои свои отправился спать.
Но сложно уснуть ему было ночью,
Видения странные стали всплывать.
Не верил глазам своим бедный священник:
Голая дева пред ним, вот позор!
Вере своей вовсе не был изменник,
И попытался скорей спрятать взор.
«Демон коварный, прочь с моих глаз!
Душу мою тебе не забрать!»
Служитель вскочил с постели крестясь,
Молитвы неистово начал читать.
Наглый суккуб, ничего не боясь,
Голыми бедрами начал вилять.
В ответ на молитвы громко смеясь,
Пышные груди стал выставлять.
Наутро священника в поле нашли,
Полностью голого с глупой улыбкой.
Силы его все куда-то ушли.
Ах, где ж допустил он ошибку?!
Ночь
Мне нравится ночь,
А в ней тишина.
Мне не помочь,
Я здесь одна.
Мысли нахлынут
И мраком накроют.
Воздух остынет,
Наполнясь покоем.
Вдох, еще вдох,
Молчанье в ответ.
Знает лишь Бог,
Как мирно во тьме.
Спит все вокруг,
И нет суеты.
Ночь это друг,
Скорей заходи.
Ночь как искусство,
Полна красоты,
Когда тебе грустно,
Лей на холсты.
День мудреней,
Но ночь исцеляет,
То, что важней,
Понять помогает.
Поплачет с тобою,
Тайны храня.
Отпустит с приходом
Нового дня.
Гори свечой неугасаемой
Гори свечой неугасаемой,
Чтоб яркой была жизнь,
Как свет во тьме глубокой.
Энергией светись неисчерпаемой,
К любви своей лети на крыльях ветра.
Гори, но не давай себе сгореть,
Как пламенный пожар, весь изнутри пылай.
Чтоб воспарить над миром и лететь,
Миру открывая недра сердца.
Свинец и мышьяк, белладонна, корсеты
Маркиза белила белилами лоб,
Из баночки их набирая.
«Что же моя так болит голова»
Думала дева, вздыхая.
Свинцовая пудра прекрасно ложится,
Кожа подобная шелку на ощупь.
Недорогое прекрасное средство,
Красоткой с ним стать много проще.
И чтобы придать глазам больше блеска,
Закапала в них белладонны.
Для бледности яд мышьяка проглотила,
Не меняя свои рационы.
Служанка Маркизу в корсет затянула,
Да так, что дышать стало сложно.
Для талии тонкой важный предмет,
Никак без него невозможно.
Чем талия тоньше в глазах жениха,
Невеста тем больше завидней.
Неважно, что часто теряешь сознанье,
С ним бедра желанней и грудь аппетитней.
Свинец и мышьяк, белладонна, корсеты
Страшнее орудий для женщины нет.
Но применить, к сожаленью, их можно
Только себе же во вред.
Она его вспоминает
Она его вспоминает украдкой,
Пряча горькие слезы в подушку.
В объятья к нему без оглядки
Шагнула бы, точно в ловушку.
Улыбка родная и руки
Теплом своим манят к себе.
Ей больно и горько в разлуке,
Конца нет душевной борьбе.
И громче все сердце взвывает,
И ночи проходят без сна.
А кто-то уже не страдает,
И вновь в его сердце весна.
Вернуться бы к самым истокам,
И там, где ошиблась, исправить.
За что же судьба так жестока,
Неужто как есть все оставит?
Нет, ни за что не смириться
И не поддаться унынию;
Лишь на себя разозлиться,
Нельзя же у чувств быть рабынею!
В пламени сжечь все дотла,
Все страхи и чувства бесплодные.
И пусть от огня нет тепла,
И руки все так же холодные.
Но снова настанет покой,
Душе не страдать уж отныне.
Пора возвращаться домой,
Цветами засеять пустыню.