Всё рифмуется - Галина Маркус 9 стр.

Затянулся этот день,
затянул в слепые лужи.
Складки на земле утюжит
вечер  скучный телепень.
Мир внутри и мир снаружи
чаще сходятся теперь.

Завтра, угадаю  снег,
белым тестом всё слепляя,
ноты, провода, сараи,
щёлки между сонных век,
край вселенной с дома краем,
 снова выпадет  навек.

Все мы, знаешь, за окном,
кто внутри, а кто на ветке,
и у нас теперь не редки
снега ком и в горле ком
От всего дают таблетки
в мире белом и простом.

Залетев в своё гнездо,
и укрывшись с головою,
слушаем, как ветер воет:
ми-ре-соль соль-ля-си-до
И живущая с живою
на два такта  заодно.

Я вхожу  неуверенно, робко, смущённо.
Прикоснувшись едва, отступаю назад.
О, безжалостно мною сегодня прощённый,
вот и год миновал. Ты как будто не рад?

Принимал без меня и весёлых, и свежих,
нежных, жарких и страстных, и будешь о них
грезить в красочных снах  но всё реже и реже,
засыпая лишь в жгучих объятьях моих.

А они с каждым разом становятся крепче:
я всем телом прижмусь и губами прильну,
навалюсь на твои отдохнувшие плечи.
И ты примешь меня. И искупишь вину.

Пусть любовницы носят одежды цветные,
но невеста  простой чистоты образец.
Платье белое шьют мне прилежно портные,
не иссякнет запас драгоценных колец.

Ну, а будем женаты не день и не месяц 
отыщу свой замызганный серый халат,
то поплачу, то снова начну куролесить,
так начнётся привычный и долгий разлад.

А когда подвернётся хмельная шалава,
позабудешь опять  не мила, не нужна
Но ты мой  если я на тебя подышала.
Помни, город, и жди. Я зима. Я жена.

Я немного посижу и улечу
В эту зиму  неподъёмная работа.
Хоть нам крылья и даются по плечу,
но сегодня тяжело плечам чего-то

Обвисают крылья, мокнут, тянут вниз,
над обрывом мира  словно над порогом.
Первый снег я повторю ещё на бис,
я взлечу лишь посижу ещё немного.

Ну что нам говорить  что грязь месить,
в сугробах пробираясь еле-еле
Ведь зимние плоды уже созрели,
их держит только тоненькая нить.

Чуть-чуть ещё, и с ветки упадут,
рассыплется сухая мякоть снега,
и мы с тобою в поисках ночлега
отыщем кем-то брошенный приют.

Свечу зажжём, растопится камин.
Устроимся в уютных тёплых креслах,
и в этом уголке, таком прелестном,
остаться до конца зимы решим.

Пусть зимних звёзд холодный яркий свет
прольётся нам на пряничную крышу,
но мы и не увидим, не услышим
метелей, снегопадов и комет

А если слишком сильный ураган
решит, что нам пора бы и наружу,
Ну что же? Мы немножечко потужим
и новый путь проложим по снегам.

Какой сегодня нежный снег,
слегка танцуя, он кружится,
касается ресниц и век,
целует без разбора лица.

А что за лица! На углу
старуха  просит при иконе,
я, как обычно, пробегу,
а снег  останется в ладони.

А девушка? Сдала зачёт,
одета в мини и не тужит.
Снег целится в воротничок
и забирается поглубже.

А этот господин в пальто 
начальник, видно, непреклонный,
авто в ремонте, но зато
на плечи падают погоны.

Лишь не собрать сегодня мне
столь редкий, драгоценно-белый
Мы не сошлись опять в цене,
и я его рисую мелом.

От окошка  пятно на снегу,
вот тебе и домашний очаг.
Я расстаться с тобой не могу,
и остаться снаружи  никак

Обо мне беспокоишься ты,
прогоняешь  погреться в тепле.
Я, и правда, немного простыл
и прийти не смогу в феврале.

Как коротенькой встрече ты рад!
Не скучай, потерпи, хорошо?
Но внезапно случается март.
Я не знаю, куда ты ушёл

От окошка  пятно на снегу,
вот тебе и домашний очаг.
Я расстаться с тобой не могу,
и остаться снаружи  никак

Обо мне беспокоишься ты,
прогоняешь  погреться в тепле.
Я, и правда, немного простыл
и прийти не смогу в феврале.

Как коротенькой встрече ты рад!
Не скучай, потерпи, хорошо?
Но внезапно случается март.
Я не знаю, куда ты ушёл

Я радость цвета первый принесу,
весёлый, яркий, свеженький, по маю.
Но жёлтый  лишь потеха, глубже суть
не сразу перед вами обнажаю.

Не наглой белой ватой тополей,
а нежностью былиночек прозрачных,
ранимых в эфемерности своей,
раскроюсь для поставленной задачи:

напоминая горестно о том,
что мир недолговечен, рай утерян 
быть странным одноразовым цветком,
развеяться от легких дуновений.

Создатель хрупкий нимб мне подарил
за то, что буду стоптан или сорван.
Среди творений дивных, знаю, мил
и я ему, простой, невзрачный, сорный

За то, что малым детям послужу
любимою игрушкой, и признанью
такому рад, и вовсе не стыжусь
отдаться их невинному дыханью.

За то, что разлетаясь, раздаю
себя земле, пусть гол и неухожен
останусь. Да за то, что в честь мою
зовёте вы беспомощного «Божий»

А рябины моют в лужах ноги,
и густеет грязи тёмной каша.
Но земля вечерняя, о боги,
не грустна  наивна и бесстрашна.

Не набухли почки  подождите,
будет всё чудеснее, чем прежде.
И деревья тянут руки-нити
в небо, словно люди, за надеждой.

Не до звёзд Но будто бы свеченье
где-то между туч и крышей мира.
Нет земли прекраснее вечерней,
если ты саму себя простила,

и народу в храме было мало,
и ты вышла, зонт не открывая,
и с любимой музыкой совпала
тишины мелодия живая,

и невольно попадая в ноты,
повторяя шёпот у престола,
вторила в согласии с природой:
«Господи, скажи мне только слово».

Какие там стихи о будущей весне
Чем стану я дышать в загаданном апреле?
Быть может, утеку, как надоевший снег,
цепляясь за стволы безмолвных чёрных елей.

А может, повезёт, и все-таки прорвусь,
как новый клейкий лист из криворукой ветки,
и солнца тихий луч меня коснётся  пусть
на краткий только миг, нечаянной пометкой.

А может, я очнусь от запаха земли 
тревожно заскрипят мои больные корни.
По жилам потечёт древнейшая, как мир,
та сила, что из тьмы на свет живое гонит.

А может, разольюсь  границы позабыв,
покинув берега, разбив зеркальный панцирь,
прогнившие мостки вскрывая, как нарыв,
чтоб вновь, оставив стыд, у ног твоих плескаться.

Прогорклым летним днём сквозь мути пелену
о будущем, ты прав, загадывать без толку.
Ах, как бы проскользнуть в ещё одну весну!
По краешку, тайком продрогшей богомолкой