Тем не менее на вечере я не постеснялась пригласить его на дамский танец. В ответ он пригласил меня. А потом вдруг исчез. Я танцевала с другим парнем, которому нравилась, но почти не видела его и была как на иголках.
Тая, что такое? недоуменно спросила Демчук.
Я пожала плечами. Потом разведка донесла, что Турко закатила Вадиму истерику в коридоре и засобиралась домой. Она вся закипела от обиды, когда увидела его танцующим со мной. Вадим, конечно же, не смог оставить обожающую его одноклассницу и повёл себя как настоящий кавалер. Весь остаток вечера он танцевал с ней и пошёл провожать домой. У него не было повода обижать её.
Итак, Вадим оказался непредсказуем и не оправдал ожиданий школьной публики, которая рассматривала нас как под микроскопом. Мне оставалось проглотить очередное разочарование и запастись терпением, ведь впереди была новогодняя пирушка, куда был приглашён и он.
Мы снова собрались на окраине городка. Мальчишки притащили магнитофон и включили музыку битлов. Качество звука ужасное по современным меркам, но они были просто в экстазе. Я этого восторга не разделяла, как, впрочем, и все наши девчонки.
Вожаком в продвижении битлов в наши уши и сознание был Олег Маркин. Ему легко давался английский язык, и он был большой оригинал. В начале каждого урока, когда учитель заходил в класс, Олег что-нибудь изрекал. Например: «Работа не волк, в лес не убежит», или на вопрос ты читал «Ромео и Джульетта» Шекспира? мог ответить: «Не читал, но, как и все хвалю». А на выпускном вечере каждому из нас он написал размашистым почерком пожелание достать последний альбом Битлз. Итак, было весело, своими шутками Олег вносил изюминку в нашу компанию.
Невесело было лишь мне одной, хоть я и старалась этого не показывать. Вадим и я демонстрировали друг другу полное безразличие. Он очень добросовестно приглашал на танцы всех девчонок, кроме меня. Я тоже танцевала с другими мальчишками, но не с ним. Мимоходом он взглядывал на меня, вероятно, проверяя эффект своего поведения. Я изо всех сил держалась, а когда было совсем уж невмоготу, то выходила на крыльцо подышать воздухом. Вскоре там же, к моей досаде, оказывался неизменный Толик.
Да, мысленно произносила я это уже не тот скромный, добродушный мальчик. Это уже потенциальный покоритель женских сердец, или прикидывается таковым. От Надьки я кое-что знала о Вадиме. Например, что он бывает на городской танцплощадке, которую мы с Иркой обходили стороной. Там была слишком разношёрстная публика, озабоченная в основном делами ниже пояса. До нас доходили слухи, что он связался с какой-то сомнительной компанией. Ясно было одно, что тайны полов для него больше не существует. Проще всего мне было не верить в это.
Окончилась зима. Первые лучи весеннего солнца прогнали тягучую грусть, пробудили надежды и мечты, а заодно напомнили, что не за горами выпускные экзамены. Последняя четверть десятого класса, пора сосредоточиться на выборе профессии. Мы с Иркой тянули на медаль. Мои голова и сердце были по-прежнему заняты Вадимом, а весна ещё больше обострила чувства. Меня спасало лишь то, что я с головой ушла в учёбу. Каждый день, проведённый в школе, был для меня уходящей драгоценностью. Это последний год, когда я могу его видеть. Школа была для нас вроде узаконенного места встречи. Что же будет дальше?
Прозвенел последний звонок. Мы собрались на прощальную вечеринку. Был чудесный тёплый вечер, 25 мая, 1969 года. Все веселились, по нескольку раз крутили популярную «Лайлу» Магомаева. Вот и конец, думала я, Да пошло оно всё куда-нибудь подальше, вместе с ним. Хватит грустить, надо начинать новую жизнь. Буду веселиться! Мне, в самом деле, стало чуточку веселее.
И вдруг, как по волшебству, появился Вадим. Я даже не удивилась, а усмехнулась про себя. Разве не это было самым большим моим желанием весь год. Судьба даёт мне ещё один шанс. Но посмотрим на него. Мой рентгеновский луч любви видел и чувствовал каждое его движение, взгляд, улавливал малейшую фальшь. Начался танец. Он сразу же, как-то бодро, пригласил Ирку. Опять начинается гроб с музыкой, подумала я. Это становится неинтересно. На следующий танец Вадим изволил пригласить меня. Свершилось! не без иронии подумала я и удивилась отсутствию былого трепета.
Почему тебя так долго не было? Я ждала, подивилась я своим словам.
На охоту ходили, на лис, с готовностью сообщил он, словно отчитываясь перед женой.
Почему тебя так долго не было? Я ждала, подивилась я своим словам.
На охоту ходили, на лис, с готовностью сообщил он, словно отчитываясь перед женой.
На лис? Почему на лис? засмеялась я.
Он наклонил голову и стал искать мои губы. Я отвернулась.
Посмотри на других, изрёк он мудрую мысль.
Что мне другие?
Ну да, нужно иметь своё мнение, согласился он. Танец закончился. Я села у стены, он рядом.
Почему ты сегодня такая сердитая? задушевно спросил он, откидывая прядь моих волос от щеки.
Я не сердитая, упрямо ответила я и опустила прядь на прежнее место.
Что, так теперь модно? Ситуация становилась глупой.
Выйдем, подышим, предложил он.
Выйдем, согласилась я в полном смятении.
Мы спустились по лестнице на первый этаж, вышли во двор и двинулись по улице. Вадим положил руку на моё плечо. Пахло табаком, его рука была слишком тяжела, и я убрала ее. Мы медленно подошли к фонарному столбу. Было прохладно, и Вадим накинул на меня свой пиджак. Потом с величайшей осторожностью он коснулся уголков моих губ. Ну почему он не схватил меня тогда в охапку и не защекотал до смеха?! Я надвинула на лицо пиджак, и кто-то, кому очень не хотелось нашего счастья, сказал моим голосом:
Никогда!
Никогда, так никогда, обречённо произнёс мой Вадим, и мы побрели назад к крыльцу, где, прячась в кустах, высматривала нас Ирка. Как он легко сдался, он не борец, подумала я с грустью. Усталые, как после тяжёлой работы, мы ненадолго присели на крыльцо.
И кому понадобилось писать эти письма? без зазрения совести спросила я.
Давай забудем о них, резонно предложил Вадим.
Мы возвратились к танцующим. Я села у стены и попыталась отдать себе отчёт. Что за наваждение? Я никогда не пойму себя. Зато я хорошо понимала, что терпение и любовь вознаграждаются, а глупость неистребима.
Мне стало душно, и я снова решила выйти на воздух. Вадим сидел в проходной комнате с ребятами, развалившись на диване. Все молчали. У Сани Иванчука, нашего ведущего баскетболиста в классе, был недоумевающий взгляд. Вадим смотрел сквозь меня. Потом я вернулась и как пришибленная, снова сидела у стены. По-прежнему играла музыка, все танцевали в обнимку. Меня вывел из оцепенения голос Лариски:
Полюбуйся, как твоя подружка целуется с Вадимом.
Что ж, пусть. А мне такой не нужен!
Последние слова я произнесла достаточно громко. Он услышал и повернул голову в мою сторону. Я даже не ощущала обиды, а только горечь и пустоту. Не было ничего, ни меня, ни окружающих, всё было нереально.
В этот вечер Вадим пошёл провожать Ирку. На следующий день я увидела её припухшую губу, прячущийся взгляд и задала ей единственный вопрос:
Так ли сладок поцелуй, как о нем говорят?
Нет, ответила она. Больше к этой теме мы никогда в жизни не возвращались.
Зато к самой себе у меня по сей день много вопросов, и среди них один главный. Почему? Почему я хочу одно, а делаю совершенно противоположное? Это слово «никогда», коварно сорвавшееся с моих губ, было как печать, наложенная на всю мою и его судьбу.
В июне мы сдавали экзамены. Я вытянула свой аттестат зрелости на все пятёрки, очень устала, ни о чём не думала, и меньше всего о серьезном выборе профессии. Для меня существовал только Вадим, но он был потерян, и я постепенно смирялась со своей участью.
Мне хотелось поскорее уехать из нашей семейки, а для этого надо было поступить в какое-нибудь учебное заведение. Тем более я была отличницей, и это считалось несомненным.
Женя, видя моё подавленное настроение, утешала, как могла:
Ну не переживай, зайка, всё утрясётся. Когда ты сдавала математику, ко мне подошёл Вадим и посетовал, что на следующий год за него некому будет болеть. А я ему сказала:
Если кое-кто не поступит, то придёт, поболеет. Он так хорошо, по-доброму улыбнулся.
Ну и что здесь особенного? Он умеет обаятельно улыбаться. Мне от этого не легче.
А знаешь, что мне сказала Лилька? Лилька «светская львица» из параллельного класса, знающая себе цену и, разумеется, офицерская дочь. Она сказала, Я слышала, вашей Тае нравится Вадим. И что она в нем нашла, ведь он такой самоуверенный?
Интересный взгляд со стороны. А я видела его совсем по-другому.
Таким мыслям и чувствам предавалась я на балконе. Уже совсем стемнело, но мы продолжали стоять. На Аню тоже нахлынули воспоминания, и у неё была своя первая любовь, в деревне, куда на лето их с братцем Лешкой отправляли родители. Я любила свою сестрёнку, за её спокойный нрав и ненавязчивую манеру общения.