Тогда давай, спасибо Лешечка. Выпьем. Скорее, Таня пошли.
Сквозняк принес запах нагнетания дождя. Его все ждут: зелень, земля, крыши дышат раскаленным железом. Тягучее томление в головах. Все ждут дождя, только я не знаю, что от него ждать.
Ого, время то одиннадцатый час! Вы сидите, милуйтесь, а мне еще надо кое-какую мелочь оставшуюся уложить. Ну, где же дождь? Дышать нечем.
Мы, как и полагается молодым людям, еще не расставшись, уже скучали. И вот он, его первые капли. Молния одна, вторая, следом оглушающий гром и прорвало небесную дамбу. Летний дождь, теплый ливень. Вновь вижу эти глаза, этот взгляд дикой кошки. Не может быть? Таня, не останавливаясь, облизывает губы. Одержимо и плавно извивается. Трется головой, телом, стремительно набирая обороты, не слыша моих призывов. Как будто сознание отключилось, отдав ключи подсознанию в либидном наряде. Я уже
расстегнут, частично обнажен. По мне лапками перебирает кошечка. Это же Таня, уже вся обнаженная. Трется и лижет меня, опять всего, блаженно доходя до члена. Совершенно не слыша голоса шепчущего, что мы не одни. С очередным раскатом грома, в моей голове полоснуло молнией. Лора стоит в дверном проеме, в распахнутом шелковом халатике и лижет лакированную стойку. Подбирается ближе, так же, кошачьей поступью. Ластится, лижет дочь, меня, ножку стула, обтираясь попкой о мою ногу. Сумасшествие нарастает. Хитростью и плавностью я высвободился от кошек и, поймав момент первого небольшого оргазма кошки Тани, я рванул из квартиры. Отбежав несколько кварталов, стоя под ливнем, в недоумении, с туманом в голове. Пустая улица, освещается молниями, как фотовспышка, запечатлеет силуэты. Опять дождь. Опять после 2200. Нееет, это не случайность, это не совпадение. Это именно со мной что-то не так. Секс это без сомнений круто, но это же шиза какая-то. Что за проклятие? Спрашивал я, то ли у ливня, то ли у тумана в голове. Ливень продолжал изучать анатомию моего озябшего тела. Я в забытьи шел по темным, малознакомым улицам. Без конкретных вопросов и соответственно, хоть каких-то ответов в кашеобразном мозгу. Я мок, сходил с ума и просто шел, шел, шел.
6
Время мерный, строгий цикл. Меняет под собой гардеробы, взгляды, календари, идет непоколебимо вперед, объяв философский и физический в себе аспект. Вроде бы все просто. Шарик крутится в пространстве и огибает другой светящийся шар, принимая на себя его свет. И все. Много идей в направлении параллельных реальностей с иным ходом времени. Хотя есть и очевидные крайности одного и того же времени. Когда есть и прогрессивные технологии, и средневековье на одном меридиане. Каждая крайность сама по себе, не мешая и часто не подозревая о другой. Обособленным мирком, как под копирку, имея свой характер, расположился тот или иной населенный пункт, где прямая дорога, называемая во всех реальностях одинаково улица Нахаловка. Бесспорно есть и официальные имя. Номера домов, но их даже муниципальные службы забывают. Ни видом, ни запахом не отличаются дома с перелатанной материей. Безотходная жизнь, все крутится по кругу, пока не превратится в труху и соединится с землей. Нанося слой за слоем на поверхность Земли, будто кольца жизни на стволе дерева. В доме, который, как и все слышал и радости, детский смех и ссоры с бранью. Где любовь крепла слезами, брат и сестра пытаются поддерживать жизнь.
Список на столе, все я там подробно написала. Еда там же.
Монотонно и серо проговорила женщина усталого склада.
Угу.
Опять ты суррогат глотаешь. Как я устала, Господи. Сколько можно, два месяца прошло, а ты каждый день бабулю поминаешь. Да так, что себя порой забываешь. И я с тобой себя давно забыла. Про коптильню не забудь! Опилки ночью подкинь. Завтра заказчик за салом приедет.
Езжай уже. А Калачиха сволочь. Мало того что жадная, ей лень стало спирт разбавить. Наливает в чебурашку 200 грамм, сами мол, разбавляйте. Вонючий какой-то.
С грубоватым, поникшим взглядом, мерно, не спеша соединяет жидкости щетинистый мужик. Доливая колодезную воду ковшом в бутылку из ведра. Уставший Тима. Уставший много лет назад. Не от труда уставший, хоть трудов достаточно, чтоб смело уйти баттерфляем в спиртовой запой. Лишь ежедневно поддерживая форму. Особенно после кончины их единственной с сестрой бабушки.
У нас родни нет в городе?
Откуда? Ты же сам знаешь, что нет.
У нас родни нет в городе?
Откуда? Ты же сам знаешь, что нет.
Вчера сон приснился. Такой как наяву. Там это, короче, дом наш, но времена те еще, давно короче. И пацаненок в нем, то ли брат наш, то ли племяш. Я так и не понял. Потом город, парень какой-то, но я почему-то знаю что это тот шкет мелкий. Вырос наверно. И это, за спиной у него этот, на веревочке рупор, как его, мегафон,
громкоговоритель короче. И он его берет и что-то говорит в него. Причем говорит в облако. Обычное облачко и он, прикинь, ему что-то вещает. Потом облако начало капать немного, ну оно же облако. А он такой за голову хвать и давай, как юла крутиться сидя на заднице. Как дурачок. Хрень какая-то. Но так реально все было.
Тима, брат, давай меньше заливай в себя. А то бабуля померла, ты от сивухи этой дурачком еще станешь. Что я делать буду? Нет, я не лечу тебя. Серьезно тебе говорю, притормози.
Надя! Собралась на работу? Давай топай. Да, и позвони, скажи, что сало и мясо копченое можно завтра в обед приехать забрать.
Хорошо. Пока.
7
Взгляд на мир, на его часть или общую картину детскими глазами, сказать, что он полярно другой? Ничего этим не сказать. Весь мир живет, дышит, шажками переплетая тропки и истории. Рождая на ровном месте шквал ярких эмоций, что взрослому, увы, уже не постичь. Как тот мальчик у Чехова в «Степи». Он увидел, пережил целую жизнь, ее разобщенную череду интересных и захватывающих дух событий. Всего лишь из одной унылой поездки, по оценки взрослого, замыленного взгляда. Что такое время? Да оно все, все мое. Все! Мое! Без сроков и условностей, проводя безвылазно часы напролет в речушке до синевы губ, делая вылазки за трофейными ягодами и фруктами к надумано злому соседу в сад. Странному из детских небылиц, с устрашающим ружьем, заряженным солью. Тем самым придавая особого кайенского перца детским ощущениям. И рассказывая леденящие истории подле костра, жаря хлеб, запекая картофель и всегда, всегда безудержно смеясь. Захлестнуло волной воспоминаний о счастливой поре, сидевшую ночью на работе Надежду. Посменная работа на проходной комбината не сулит ни яркой жизни, ни какого-либо развития. Вероятно мертвая точка. Но и эту работу кто-то должен делать. Так уж устроен мир, что не бывает пустот, не в привычном, видимом мире, не в макро, микро, квантовом и многомерных измерениях. А воспоминания, делают счастливым даже сносное пребывание в реальности. Память, как барабан
револьвера «Русской рулетки», хаотично выдвигает на передний план все то, что посчитает нужным. Не погружаясь в переходный возраст дочери, закидоны пропадающего брата, внезапными воспоминаниями из детства у бабушки, всплыли картинки, идентичные из сна Тимы.
Стоп. Я поняла. Я вспомнила.
Одернула сама себя Надя. Вот от чего я и детство, и реку вспомнила. Точнее, даже ближе к юности. Мальчишка, тот мальчик, снившийся Тиме, он же был. Был там мальчик. И да, он из города. Он внук деда, с которым бабушка жила. Он нам-то не родной, и мы не родственники с этим пацаненком. А лето проводили вместе. Да-да, точно, восхищалась Надя, озаряя эмоциями серую кабинку проходной. А дед то и построил нашу шикарную коптильню. С особыми приспособами и хитростями, что по сей день в очередь к нам выстраиваются. Только с пацаненком, как же его, а, Леша, только с ним постоянно что-то происходило. То рак его цапнет, то ногу судорогой сведет в воде, то молния рядом ударит и стог сена загорится. Странный какой-то мальчик.
8
Жар и бред выворачивали нутро, сменялись ознобом. Последствия ночной прогулки под ливнем. Туман в голове начал развеиваться лишь к концу недели постельного режима. Лучшее место, где можно спрятаться от мыслей, раздумий, терзающих сознание, это, конечно же, работа. Гораздо эффективнее способствует тяжелый физический труд, но и мое отсутствие наплодило ворох предстоящей рутины. Кэт продолжала вещать день за днем, пока я разгребал и за себя и за курортного жука Степаныча. Кэт внесла свою лепту в плотность эфира. Классический вечерний «Стол заявок» с обаятельной Кэт, набравший быстро свою публику.
Леша, а тебя потеряли. Аудитория то беспокоится. К тому же я обмолвилась, на свою беду, что ты мол на больничном. И тут же пожалела. У тебя целая орда поклонниц оказывается. Они меня засыпали сообщениями. Интересуясь, переживая, настаивая на их участии в твоем скорейшем выздоровлении. Пришлось их оповещать в прямом эфире о твоей поправке.