Если я сейчас уеду, могу пропустить что-нибудь. Лучше, подумала я, сдержать нетерпение и погодить.
Я уселась на походный стул и начала изучать машину, стремительно приближавшуюся по каштановой аллее. Если судить по виду спереди, по высокому элегантному блестящему серебряному радиатору, это «роллс-ройс» кабриолет местами очень похожий на старый «Фантом II» Харриет, который отец берег в уединении и сумраке каретного сарая, словно святилище: такие же широкие очертания и гигантские передние фары. Но было и что-то отличное.
Когда автомобиль повернул и оказался ко мне боком, я увидела, что он яблочно-зеленый и что крыша чуть-чуть приоткрыта над водительским местом, как у банки сардин. На месте, где раньше было заднее сиденье, стояли ряды серых некрашеных деревянных коробок, плотно уставленных цветочными горшками, все горшки были непокрыты словно дешевые места в экскурсионном автобусе, откуда рассада и растущие растения могли наблюдать окружающий мир.
Поскольку отец много раз читал нам нотации о том, что нельзя глазеть, я инстинктивно вытащила свой блокнот и карандаш из кармана кардигана и притворилась, что пишу.
Я услышала, как шины с хрустом затормозили. Дверь открылась и закрылась.
Я глянула исподтишка и зафиксировала высокого мужчину в желто-коричневом макинтоше.
Привет, сказал он. Что это у нас тут такое?
Как будто я восковая фигура из музея мадам Тюссо.
Я продолжила писать в блокноте, сопротивляясь желанию высунуть язык.
Что ты делаешь? спросил он, подойдя на опасно близкое расстояние, как будто хотел посмотреть на мою страницу. Если есть то, что я искренне презираю, так это когда заглядывают сзади через плечо.
Записываю номера машины, ответила я, захлопывая блокнот.
Гм-м-м, протянул он, окидывая медленным взглядом окрестности. Не могу представить, чтобы ты собрала большую коллекцию в этом захолустье.
С леденящим, как я надеялась, безразличием я произнесла:
Что ж, у меня есть ваши, не так ли?
Это правда. GBX1066.
Он увидел, что я рассматриваю «роллс-ройс».
Что ты думаешь о старушке? спросил он. «Фантом II» тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Бывший владелец, которому надо было иногда с комфортом перевозить скаковую лошадь, поработал над ней ножовкой.
Должно быть, он сошел с ума, сказала я. Не смогла сдержаться.
Она на самом деле, поправил меня он, была такая. Сумасшедшая. Леди Дэнсли.
Это которая «Печенья Дэнсли»?
Она самая.
Пока я думала над ответом, он извлек из кармана серебряную визитницу, открыл ее и протянул мне карточку.
Меня зовут Сауэрби, представился он. Адам Сауэрби.
Я бросила взгляд на потрепанную визитку. На ней аккуратно было напечатано мелкими черными буквами:
Адам Традескант Сауэрби, магистр искусств, член Королевского садоводческого общества и пр.
Археоботаник
Древние семена. Ростки. Исследования
1066 Лондон, Ройял, Лондон Е1ТХ, Тауэр-бридж
Гм-м, подумала я. Те же четыре цифры, что и на регистрационном знаке. У этого человека явно есть связи.
Должно быть, ты Флавия де Люс, добавил он, протягивая руку.
Я собиралась вернуть ему визитку, когда до меня дошло, что он хочет обменяться рукопожатием.
Викарий сказал мне, что я, вероятнее всего, найду тебя здесь, продолжил он. Надеюсь, ты не против моего непрошеного вторжения.
Конечно же! Это друг викария мистер Сауэрби. Мистер Гаскинс спрашивал о нем в гробнице.
Вы имеете отношение к «Сауэрби и сыновья», гробовщикам из нашей деревни?
Теперешний гробовщик, полагаю, мой троюродный кузен. Некоторые из Сауэрби избрали Жизнь, другие Смерть.
Я интеллигентно пожала его руку, глядя прямо в его васильково-синие глаза.
Да, я Флавия де Люс. Я вовсе не против вашего вторжения. Чем могу помочь?
Денвин мой старый друг, произнес он, не выпуская моей руки. Он сказал, что ты, вероятно, сможешь ответить на мои вопросы.
Денвин так зовут викария, и я мысленно благословила его за откровенность.
Я очень постараюсь, ответила я.
Когда ты бросила первый взгляд в то помещение позади камня, что ты увидела?
Руку, ответила я. Высохшую. Она сжимала разбитую стеклянную трубку.
Кольца?
Нет.
Ногти?
Чистые. Ухоженные. Хотя ладони и одежда были грязными.
Нет.
Ногти?
Чистые. Ухоженные. Хотя ладони и одежда были грязными.
Очень хорошо. Что ты еще увидела?
Лицо. Во всяком случае, противогаз, закрывавший лицо. Светло-золотистые волосы. Темные полосы на шее.
Что-нибудь еще?
Нет. Фонарь светил довольно узким лучом.
Отлично! Я вижу, твоя репутация, которая тебя опережает, вполне заслуженна.
Моя репутация? Викарий, должно быть, рассказал ему о нескольких старых делах, когда я смогла указать полиции правильное направление.
В глубине души я возгордилась собой.
Никаких сухих лепестков растений что-нибудь такого плана?
Нет, не заметила.
Мистер Сауэрби подобрался, будто собираясь задать щекотливый вопрос. И шепотом произнес:
Должно быть, для тебя это такой шок. Я имею в виду труп этого бедолаги.
Да, сказала я и не стала объяснять.
Полиция напортачила на месте происшествия, убрала останки и всякое такое. Все, что могло бы меня заинтересовать, теперь просто
Пыль на сапогах сержанта, сострила я.
Именно. Теперь мне придется ползать по земле с увеличительным стеклом, как Шерлоку Холмсу.
Что вы рассчитываете найти?
Семена, ответил он. Остатки от погребения Святого Танкреда. Присутствующие на похоронах часто бросали свежие цветы на могилу, знаешь ли.
Но в склепе ничего не было, сказала я. Он был пуст. Если не считать мистера Колликута, конечно же.
Адам Сауэрби бросил на меня загадочный взгляд.
Пуст? О, я понимаю, что ты имеешь в виду. Нет, вряд ли он был пуст. Расщелина, где ты обнаружила мистера Колликута, это на самом деле камера перед самой гробницей. Ее крышка, если хочешь. Святой Танкред все еще уютно лежит где-то внизу.
Так вот почему там не было костей! Я получила ответ на свой вопрос.
Значит, вполне вероятно, что вы найдете семена и всякое такое?
Я удивлюсь, если нет. Просто в любом расследовании приходится начинать снаружи и пробираться внутрь.
Я бы сама лучше не выразилась.
И эти семена, поинтересовалась я, что вы с ними будете делать?
Я буду за ними ухаживать. Помещу в теплое место и предоставлю им необходимое питание.
По страсти в его голосе я поняла, что для него семена все равно что яды для меня.
А потом? спросила я.
Они вполне могут прорасти, ответил он. Если нам чрезвычайно повезет, один из них зацветет.
Даже пятьсот лет спустя?
Семя удивительный сосуд, сказал он. Настоящая машина времени. Каждое семя может принести прошлое живьем в настоящее. Подумай только!
А потом? продолжила расспрашивать я. Когда они зацветут?
Я их продам. Ты удивишься, сколько денег некоторые люди готовы отдать за то, чтобы быть единственным владельцем вымершего растения. О, ну и научная слава, разумеется. Кто может жить без нее в наше время?
Я понятия не имела, о чем он говорит, но информация о растениях меня интриговала.
Вы не могли бы подвезти меня в деревню? внезапно спросила я. Было еще рано, и мой план начинал выкристаллизовываться.
Твой отец разрешает тебе ездить с незнакомцами? полюбопытствовал он, но в его глазах вспыхнул огонек.
Он не будет возражать, раз вы друг викария, сказала я. Я могу положить «Глэдис» сзади, мистер Сауэрби?
Адам, поправил он. Поскольку мы оба под чарами викария, я полагаю, совершенно нормально называть меня по имени.
Я забралась на пассажирское сиденье. Машина заскрежетала и завибрировала, когда Адам выжал сцепление и включил первую передачу, и мы тронулись.
Ее зовут Нэнси, сказал он, показывая на приборную панель, затем глянул на меня и добавил: в честь поэмы Бернса.
Боюсь, я не в курсе, отозвалась я. Это моя сестра Дафна книжный червь.
«Пускай с тобою мы бедны, но ты мой клад бесценный!»[18] процитировал он. Это из «Возвращения солдата».
А! сказала я.
Церковный двор, если на то пошло, зеленел более жизнерадостно, чем ранним утром. Синий «воксхолл» инспектора стоял на прежнем месте, как и фургон мистера Гаскинса.
Я высажу тебя тут, сказал Адам у покойницкой. Мне надо кое-что обсудить с викарием.
Иносказательно это значило: «Я хочу поговорить с ним наедине», но он преподнес это так вежливо, что я вряд ли могла возразить.
Хотя я видела, что «Глэдис» понравилась ее первая поездка на «роллс-ройсе», я почувствовала, что она рада снова оказаться на твердой земле; уезжая, я помахала рукой.