Батюшков Константин Николаевич
(17871855)«Философ резвый и пиит Певец забавы» так обращался Пушкин в своих посланиях к старшему товарищу по «Арзамасу». «Что до Батюшкова, то уважим в нем несчастия и не созревшие надежды», скажет зрелый Пушкин.
Батюшков оставил не слишком значительное литературное наследство, анакреонтическая поэзия излюбленный жанр Константина Николаевича умерла в России вместе с автором «Умирающего Тасса»; сегодня только редкий ценитель изящной словесности откроет том «Опытов в стихах и прозе». А жаль!
Рок судил так, что жизнь Батюшкова раскололась на две равные доли. Первая половина жизни Константина Николаевича, небогатого и незнатного дворянина, обычна статская и военная служба, участие в заграничных походах русской армии против Наполеона, тяжелые ранения, гибель друзей. И в то же время дружба с Гнедичем, Вяземским, Жуковским; «Арзамас», поэзия пиров, забав и любви на древнегреческий лад; путешествия по Европе.
Уже после пансиона, из которого Батюшков вынес немного знаний, но французский, немецкий и итальянский языки изучил очень хорошо, поэт в совершенстве овладел латынью и перечитал римских и итальянских классиков, в числе любимых на всю жизнь остались эпикуреец Гораций и нежный Тибулл. Жить Италией, дышать Италией невозможно без Ариосто и Тассо, Данте и Петрарки.
Батюшков знал, что ему не избежать родового проклятия, недаром он начал оплакивать «Умирающего Тасса» знаменитый итальянец скончался во тьме безумия; трудно перечислить всех родственников Батюшкова, помрачившихся умом.
В 1821 году свеча поэтического таланта Батюшкова выстрелила яркой и загадочной искрой семь безнадежно горьких, мощных строк о тщете человеческого существования, так непохожие на то, что он писал прежде.
Ты знаешь, что изрек,
Прощаясь с жизнью, седой Мелхиседек?
Рабом родится человек,
Рабом в могилу ляжет,
И смерть ему едва ли скажет,
Зачем он шел долиной чудной слез,
Страдал, рыдал, терпел, исчез.
Тридцать три года, вторую половину жизни, поэт прожил вне времени и пространства. Начавшись с бешенства, болезнь обрела спокойное течение. Нежная и заботливая опека родственников, прогулки, рисование, собирание гербариев. Память не изменила Константину Николаевичу: он наизусть читал Тассо, русских авторов. Но не написал не строчки.
Бывают странные сближения Батюшков и Цветаева:
«Я берег покидал туманный Альбиона»
Божественная высь! Божественная грусть!
Бывают и не странные сближения: Батюшков и Мандельштам. Мандельштам вложит в навеки сведенные уста Батюшкова прекраснейшую строку: «только стихов виноградное мясо мне освежило случайно язык»
Не умом, но сердцем прожил Батюшков вторую половину жизни, но он сам и напророчил:
О память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальней
Чаадаев Петр Яковлевич
(17941856)«Второй Чадаев, наш Евгений»
Первого Чаадаева гусара, известного не только исключительной тщательностью и щепетильностью туалета, но и самой безукоризненной храбростью на поле боя, вызвал к себе для доверительной беседы царь Александр и в завершение сказал: «Теперь мы будем служить вместе».
Чаадаев немедленно подал в отставку и уехал в Европу.
И «близь Бретмона появился иностранец, соединявший в своей осанке торжественность епископа с корректностью светской куклы» (Осип Мандельштам).
«Всего чужого гордый раб» (Николай Языков).
А меж тем в России на скипетре Николая I написали: «самодержавие, православие, народность», а на державе «прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение» автором чеканной формулы был шеф жандармов Бенкендорф.
И вот в журнале «Телескоп» «офицер гусарский» опубликовал «Философическое письмо» и вытер ноги о «самодержавие, православие» и, заодно уж, о «народность».
«Письмо» Чаадаева было своего рода последнее слово, рубеж. «Это был выстрел в темную ночь», Герцен был потрясен.
Чаадаев утверждал, что Россия не принадлежит «ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций», мы стоим «как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода». Пушкин написал Чаадаеву, другу и наставнику, взволнованно-растерянное письмо и не отправил его.
Правительство было ошарашено. Наглость проступка превышала ссылку и каторгу, как казнить? И Чаадаев был «высочайшим повелением объявлен сумасшедшим». Кроме «Письма» были тому и другие основания: Пушкин, например, жаловался, что Чаадаев хотел вдолбить ему в голову «всего Локка», или вот острота: Хомяков одевается так национально, что народ на улице принимает его за персиянина экая тонкая сумасшедшинка!
Вызванный на дуэль из-за пустяка, Чаадаев отказал: «Если в течение трех лет войны я не смог создать себе репутацию порядочного человека, то, очевидно, дуэль не даст ее».
Он предсказал: «Мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком»; «истина выше родины», утверждал Чаадаев; «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами», признавался он.
И впрямь сумасшедший.
Грибоедов Александр Сергеевич
(17951829)В «Алфавите членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам, прикосновенным к делу, произведенному высочайше учрежденною 17-го декабря 1825-го года Следственною Комиссией, составлен 1827-го года» (Алфавит Декабристов) о нем сказано: «Коллежский асессор, служащий при генерале Ермолове. Требовался к ответу по показанию Оболенского и Трубецкого, назвавших его, со слов Рылеева, членом общества. Но по изысканию Комиссии открылось: 1) что за несколько дней до отъезда его из Петербурга он был принят в «Общество соревнователей просвещения и благотворения»; 2) что Рылеев, несколько раз заводя с ним разговоры о положении в России, делал намеки об обществе, но видя, что <Грибоедов> полагал Россию неготовую к конституционной монархии и неохотно входил в суждения о сем предмете, то и оставил его; 3) Александр Бестужев об обществе не говорил ему и не принимал его в члены, жалея такой талант, в чем и Рылеев был согласен; 4) во время бытности Грибоедова в 1825 году в Киеве тамошние члены пробовали его, но он не поддался Впрочем, как по собственному его показанию, так и по отзывам главных членов, он к обществу не принадлежал и о существовании оного не знал. Содержался сперва на Главной гауптвахте, а потом в Главном штабе.
Высочайше повелеваю освободить с <оправдательным> аттестатом, выдать не в зачет годовое жалование и произвесть в следующий чин».
Так что из своих бумаг Грибоедов жег целых два часа, любезно предоставленных ему Ермоловым при аресте в Грозной? Что за тайное общество упомянуто в «Горе от ума»?
14 марта 1828 коллежский советник Грибоедов привез в столицу долгожданный мир с Персией, был обласкан: орден Святые Анны второй степени с алмазными знаками и четыре тысячи золотых червонцев.
А еще он привез проект Русско-Кавказской компании, который представил коммерции советнику Родофиникину и министру иностранных дел Нессельроде.
Согласно прожекту компания получала от государя важные привилегии, дело сулило неслыханные барыши. Директором всего гигантского предприятия, с правом дипломатических сношений с соседними державами, строительства крепостей, с правом объявлять войну и заключать мир, передвигать войска, Грибоедов предлагал себя. Не сразу разобрались, что официальным путем, на законном основании коллежский советник истребовал себе власть вице-короля.
Решили: раз такой умный, пусть выбивает из персов контрибуцию куруры.
В Тегеране у Грибоедова хватало врагов, и англичане бунтовали темный народ, объясняя, что в нищете его повинен русский министр-резидент, выжимающий из Персии последние соки.
«Два вола запряженные в арбу, поднимались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» спросил я их. «Из Тегерана». «Что вы везете?» «Грибоеда». Пушкин. «Путешествие в Арзурум».
В качестве извинения Николай I получил знаменитый бриллиант «Надир Шах», и дело было исчерпано.
Дельвиг Антон Антонович
(17981831)Дельвиг был однокашником Пушкина по первому выпуску лицея. Пушкин посвятил Дельвигу множество вдохновенных поэтических строк, тем более поражает отзыв об умершем поэте: «Способности его развивались медленно. Память у него была тупа; понятия ленивы В нем заметна была только живость воображения». Это тоже Пушкин.
Лицей Дельвиг закончил без блеска и служил по разным министерствам; обедневшая семья не могла содержать обедневшего барона.
С 1824 года Дельвиг начал ежегодно издавать альманах «Северные цветы», а с 1830 года стал редактором «Литературной газеты», куда привлек лучших русских писателей.