ГЛАВА XIX
Патологическое любопытство, которое, если верить пословице, сгубило не одного представителя семейства кошачьих, по всем признакам, не обошло стороной и меня саму. Я великолепно понимала, что не должна поддаваться примитивным Жекиным манипуляциям, но бушующие внутри эмоции не позволили мне демонстративно развернуться. Однажды я торжественно поклялась себе навсегда вычеркнуть из памяти события тех страшных дней и больше ни под каким предлогом не возвращаться в прошлое, однако, сейчас страстно жаждала выяснить ускользнувшие от меня в свое время подробности. Я внезапно позабыла о неоконченном разговоре с Грушиной и резко потеряла интерес к окружающему миру еще недавно все мои мысли целиком занимала ситуация с Олежкой, но встреча с Жекой кардинально сместила прежний фокус. В ушах нарастающим гулом звучали отголоски забытых чувств, а в груди неумолимо разгоралось жаркое пламя. Я следовала за Жекой будто под гипнозом, завороженная тайной магией несбывшихся надежд и безудержно влекомая неуправляемым желанием в мельчайших деталях узнать, что происходило в «Живых и мертвых» до того, как я разорвала единственную ниточку, когда-то прочно связывавшую меня с этим жутким местом. В глубине души я испытывала жгучую ненависть к своей неспособности противостоять безудержному велению сердца, но упорно не находила в себе сил сопротивляться этим пагубным чарам. Я готова была на последние деньги купить своему спутнику выпивку, только бы из первых уст услышать долгожданные ответы на терзавшие меня в течение многих лет вопросы, хотя в, сущности, толком не имела представления, что мне потом делать с полученной информацией, чья актуальность даже теперь вызывала значительные сомнения.
Добившийся своего не мытьем, так катаньем Жека не постеснялся привести меня в дешевую забегаловку, подозрительно напоминающую форменный притон для маргинальных слоев населения. В историческом центре города и поныне сохранилось немало старых пятиэтажек, и каким бы престижным не считался данный район, здесь испокон веков и до сих пор проживало внушительное количество людей с вопиюще скудным уровнем материального достатка. Основную часть квартир в добротных, «сталинских» домах постепенно скупили убежденные любители престижного местоположения, принципиально не приемлющие жизнь вдали от шумной городской суеты, неотъемлемо присущей подобным локациям. Приобретенная недвижимость, как правило, подвергалась масштабной перепланировке, а иногда и полностью перестраивалась, стараниями команды дизайнеров превращаясь в модные студии с эксклюзивным интерьером. Бывало, что новые владельцы умудрялись выкупить у обедневших хозяев целые этажи и затевали грандиозную реконструкцию с выводом на крышу каминных дымоходов и установкой лестниц, а особо смелые проекты, по слухам, предусматривали даже наличие персональной сауны. Но практически в каждом таком доме оставались люди, не имеющие намерения покидать свое «фамильное гнездо» и с завидным постоянством отклоняющие поступающие предложения о продаже квартир. В итоге звание элитного района центр города носил довольно условно, а разномастный контингент жильцов не уставал поражать воображение разительным контрастом между блеском и нищетой. Традиционно тяжелые на подъем пенсионеры, великовозрастные трутни обоих полов, внаглую паразитирующие на престарелых родителях и от природы консервативные граждане, испытывающие болезненную привязанность к родным пенатам, в целом составляли весьма солидную долю в общей структуре обитателей «золотого квадрата», и питейные заведения в низкоценовом сегменте были рассчитаны именно на эту прослойку. Доходило чуть ли не до смешного: двор отдельного дома мог быть оборудован автоматическим шлагбаумом и системой круглосуточного видеонаблюдения, а число роскошных внедорожников на аккуратно размеченной парковке превосходило все грани разумного, но с торцевой стороны здания гостеприимно распахивала двери очередная «тошниловка», магнитом притягивая любителей скоротать вечер за стаканом грошового пойла, а затем допоздна выяснять отношения под витражными окнами и «французскими» балконами своих зажиточных соседей. Более того, я лично наблюдала поистине уникальные примеры, когда в одном и том же доме обнаруживались как популярный среди гурманов ресторан, предлагающий изысканные блюда высокой кухни, так и насквозь пропавший копченой рыбой пивбар, где на протяжении нескольких десятилетий собирались уставшие после изнурительной смены представители рабочего класса.
Несмотря на то, что массовый наплыв народа в такого рода заведениях обычно приходился на вечерние часы, уже в первой половине дня сюда тянулись на опохмел ранние посетители, едва оклемавшиеся после вчерашних возлияний и готовые заключить сделку с самим дьяволом, лишь бы только на кону стояла вожделенная рюмка «огненной воды». В тесном, слабо освещенном зале царил душный полумрак, пропитанный тяжелым духом перегара и немытого тела, а две неопрятные личности с оплывшими, пожеванными лицами, распивающие в углу утреннюю порцию спиртного, и вовсе источали такое невыносимое амбре, что у меня с непривычки закружилась голова. Что касается Жеки, то он явно ощущал себя в своей стихии и не выказывал ни малейших признаков дискомфортного состояния, а его глаза светились радостным предвкушением. Глядя, как уверенно Жека шествует к прилавку (а назвать раритетное торговое оборудование барной стойкой у меня упорно не поворачивался язык), я без труда заключила, что мой старый знакомый регулярно совмещал полезное с приятным, и походы в больницу к сыну имели обыкновение заканчиваться в аккурат за кружкой разбадяженного пива, даже чисто визуально вызывающего у меня острый приступ отвращения.
Функции бармена в этом оплоте бытового пьянства выполняла вульгарно накрашенная дама с типичной прической советской продавщицы и кокетливо поблескивающими золотыми зубами. Впрочем, я совершенно не сомневалась, что «прекрасная трактирщица» никому не давала спуску и внушала своим постоянным клиентам изрядно смешанное со страхом уважение. По крайней мере, Жека посматривал на нее с неподдельной опаской, и я легко догадалась, что с неплатежеспособными жертвами «зеленого змия» здесь никто не церемонится, а уж в долг тем более не наливает.
Здорово, мужики! Жека по-приятельски махнул рукой завсегдатаям пивнушки и, получив от тех серию вялых кивков, решительно направился к «стойке», -слышь, сестренка, тебе чё взять? Может, это, бормотухи какой-нибудь, ну, то есть я имел в виду винишка. Надо же раздавить за встречу!
Не надо! категорически отказалась я, я просто посижу рядом.
Вообще не пьешь? изумленно уточнил Жека, ты прямо, как Эльф, он, наверное, единственный на весь район отродясь капли в рот не брал. И чё? Сильно это ему по жизни помогло? Я, Ринка, как думаю лучше уж по чуть-чуть за воротник закладывать, чем умом тронуться. А с Эльфом походу так и вышло он ведь тоже не железный, по-любому однажды должен был сорваться! Короче, давай, сестренка, не ломайся! Чай, всего один раз живем! Мамаша, нам чекушку и два стопарика!
Закусывать будете? без особого пиетета осведомилась барменша, есть хлеб, колбаса, огурцы соленые
Положите на тарелку всего понемногу, -мне абсолютно не улыбалось, чтобы Жеку моментально развезло от крепкого и, судя по цене, довольно некачественного алкоголя, поэтому я благоразумно предпочла заранее подстраховаться от потенциальных эксцессов, а мне можно пожалуйста, чашку кофе, если у вас, конечно, такое водится.
Ну, а чего бы ему не водиться? красноречиво указала на одноразовые пакетики фея горячительных напитков, только вот спрашивают редко, это да. И сразу предупреждаю, конфет-печеньев у меня нет, разве что где-то шоколадка оставалась
Достаточно кофе, спасибо, торопливо бросила я, сколько с нас?
Если честно, на месте Жеки я бы сгорела от стыда под презрительным взглядом барменши, обращенным на моего спутника, когда я невозмутимо достала из сумки кошелек и молча отсчитала требуемую сумму, но тот даже не пошевелил бровью, а с блаженным выражением на физиономии двинулся к свободному столику, жадно созерцая запотевшую бутылку. К счастью, здешний прейскурант был ориентирован далеко не на олигархов, и даже в стесненных финансовых обстоятельствах я без проблем могла позволить себе истратить энную сумму на непредвиденные расходы.
Точно не будешь? Жека с достойной истинного мастера скоростью распечатал «чекушку», налил себе водки, наколол на вилку огурец, а затем поднес полную рюмку к губам и проникновенно выдохнул, ну, Семеныч, земля тебе пухом!
В один присест опрокинув стопку за покойного товарища, Жека удовлетворенно крякнул и с удовольствием захрустел огурцом. Впрочем, мгновение спустя он уже снова взялся за початую бутылку.
А теперь можно и за встречу накатить! торжественно заявил Жека, ну, сестренка, вздрогнем!
Чокаться пластиковым стаканчиком с мутной жидкостью, бессовестно выдаваемой производителем за натуральный кофе, было весьма неудобно, и не ошпариться в процессе кипятком мне удалось лишь чудом. Жека занюхал водку кусочком черного хлеба, откинулся на спинку пронзительно заскрипевшего стула и несколько минут в упор созерцал меня соловеющим взглядом