Shuffle. Чёрный пёс Петербург
Щенок был чёрный, мокрый. Сам ли он залез в фундамент недостроенного дома или кто-то бросил его туда неизвестно. Щенок бегал под дождём и скулил. Мы гуляли с Сэмом по свалке. Сэм сказал наверное, это и есть Чёрный Пёс Петербург. Сэм вытащил щенка, и мы пошли по свалке дальше, в сторону дома. Пёс увязался следом. Когда мы проходили мимо кучи костей с мясокомбината, он отстал и нагнал нас уже у ворот. У ворот сторожевая собака порычала, но пропустила и нас, и щенка. Мы дошли до недостроенного дома возле свалки щенок не отставал. Мы решили не брать себе щенка. Залезли по железной лестнице на крышу. Щенок кружил внизу не мог забраться. Мы спустились с крыши с другой стороны.
Больше щенка мы не видели.
Shuffle. Болан и Тук
Сэм взял гитару и сел в угол, за телевизор на четырёх ножках. Когда в Питере было землетрясение, телевизор ходил по комнате на этих ножках, и потому был прикован цепочкой к батарее, на случай землетрясения. Теперь я буду, как Марк Болан сидеть в углу и играть на гитаре, сказал Сэм. А я как Тук сказал я и начал барабанить. Барабан был сделан из банки из-под сухого молока KLIM с вырезанным и затянутым лавсановой плёнкой дном.
Давай, включим телевизор, сказал Сэм. Телевизор был чёрно-белый, "Ладога". Телевизор работал от комнатной антенны лишь на одной из программ можно было различить среди полос картинку марширующие гитлеровские войска. "Обыкновенный фашизм" Ромма, но без звука. Мы ведь теперь как T-Rex, сказал Сэм. Точно, T-Rex, согласился я.
Shuffle. Репетиция
Странные пространства. С трудом, но не задумываясь, переставляю пальцы по грифу гитары. Слышен звук почти такой же, как в голове и кто-то играет рядом. Большей частью слегка знакомые люди, только пара человек постоянные знаю, что будут играть в следующий момент. Это что-то личное вроде как лицо, голос или запах даже когда человек лажает. Если не думать, глаза застилает пелена как если долго смотреть в потолок в очень темной комнате. И ты чувствуешь вот оно началось. Какое-то новое ощущение. Ты чувствуешь человека в тот самый редкий момент, когда он не врет, когда он не может врать даже если очень-очень постарается. Возможность выйти в пространство, где нет никого кроме и зарыбить друг друга. Потом будет прослушивание записи, слишком сладкий чай на кухне, разговоры но никто не сможет сказать, что это было. Разочарование в способности выражаться словами и проч. до следующей репетиции.
Ангел. Первый снег
Кастрюли починять, ножи точить, бритвы править
Даст Бог хорошую погоду
Даст Бог, даст Бог, Дажьбог
Кастрюли починять, бритвы править
Витражи, серебро, полумрак.
Парижский пьяница Ступаков покончил с собой. Бросился под поезд сегодня утром. На вокзале возле Золотых Ворот.
Кастрюли починять, бритвы править
Падает снег, и идти по Колокольной улице, когда ночь только начинается, и едут машины, и дует ветер; было: оранжевый вечер в кафе, пустота за окном, следы на снегу. Качались фонари. В подъезде слышно, как прошел трамвай, как кто-то говорит по телефону; окна на площади, луна и пустая улица.
Кастрюли починять, бритвы править
Шаги возвращаются эхом, когда некуда идти; декабрьским вечером за полчаса до полуночи выхожу из кафе на Ординарной и вижу рыбу, занесенную снегом.
Shuffle. Ступаков
Ступаков достал из кучи большую пластиковую бутылку Во! То, что нужно. А теперь, позвольте, я уединюсь. Он вошел в парадную. Мы с Сэмом закурили. Ступаков вышел через пару минут с бутылкой, наполовину заполненной желтоватой жидкостью. А ты говоришь интеллигенция! Ступаков потряс бутылкой. Образовалась обильная пена. Весь подъезд засрали. Ступаков выбросил бутылку в мусорный контейнер.
Shuffle. Пинк Флойд
Концерт закончился, и мы пошли к Ступакову домой.
А какая у тебя любимая группа?
Пинк Флойд, ответил я.
Странно. Ведь выросло же целое поколение людей, которые начали слушать Пинк Флойд и Тома Вэйтса ещё до того, как стали сами жить. И живут по заветам Ильичей.
Пришли к Ступакову. Из окна кухни выло видно, как ползёт последняя ночная электричка на Питер. Пили кофе, потом разбрелись спать. Оказалось, что Королева уже легла на единственную в комнате кровать. Я лёг рядом с Королевой и стал думать. Королева немного полежала и убежала на кухню. Я тоже пошёл на кухню думать. Королева посидела, подумала и пошла на лестницу. Я пошёл за ней.
Почему ты всё время за мной ходишь, спросила Королева с возмущением.
Я вернулся на кухню, налил себе ещё кофе и стал думать. Потом я пошёл в комнату. Потом мы немного поговорили с Королевой и она стала засыпать. Я сидел на кухне и думал про концерт, Пинк Флойд, цыганку, девятнадцать лет и Королеву. Я не мог заснуть. Снова пошёл на кухню. Пил кофе и смотрел на проходящие мимо грузовые составы и освещённые трубы у самого горизонта.
Королева. P.S.
Когда ты жила на P.S., у тебя из окна были видны троллейбусные провода, уходящие в небо; небо тогда еще было высоко, выше антенн, искрящееся, дрожащее ветром; небо без рыб, небо бесцветного времени. Когда ты говорила, на нем расплывались цветные пятна, колеблющаяся сфера радуги над крышей; искали и нашли клад из гласных, на чердаке; когда ты открыла сундук, гласные рассыпались, и ветер разнес их по пурпурному времени; были сумерки.
Он приехал осенью, когда уже опали все листья; ты видела, как он вышел из трамвая и прошел через двор, листья лежали черные; ты услышала, как крикнула ворона и как начали бить в колокол на башне; было шесть вечера, зажигались фонари, звук колокола катился до другого берега и возвращался как раз тогда, когда били в следующий раз. Сейчас ты слышишь, как льдины ломаются об опоры моста; ты закрываешь форточку; голуби спят под крышей дома напротив.
Из твоего окна видно соседскую кухню; сосед, зажигающий газ и ставящий огромный сияющий чайник на огонь; потом стекла запотевают, и ты видишь только желтую лампочку в ореоле осевших капель. Белый дым из трубы на набережной стелется по крышам и лежит на воде, цепляется за льдины, плывущие в море; сейчас тихо, влажно, безветренно. Ты наблюдаешь за дворником, метущим под окном, слышно, как он гонит метлой воду в люк, как вода падает; как гулко отражаются шаги человека в пальто, выходящего из арки; он сворачивает за угол, но звук еще долго реверберирует между стенами.
Пять часов утра. Уже светло.
Королева. Р.S. Рыбаки
Вечером того же дня идешь по Большому проспекту P.S., сквозь поток цветного времени; троллейбусы и жестяные автомобили; отражения в витринах и лужах; ты ориентируешься по запахам не найти дороги среди отблесков и оранжевых фонарей; чувство P.S., когда можешь найти любой дом, любую улицу, даже не слыша запахов и не зная названий; ты идешь в тающем времени, оно падает с крыш сверкающими каплями; как звонит колокол и тени на стене, обгоняющие; ты растворяешься, как сахар, и жестяные автомобили едут уже сквозь тебя (они едут домой).
В центре почти никогда не чувствуешь ветра; когда ты слышишь запах моря, ты открываешь глаза. По мосту едет трамвай; искры падают на мокрый асфальт и с шипением гаснут; облака совсем низко зимние, они пахнут апельсинами; вечерние рыбы плывут с окраин, глотают облака и фонари; видишь свое отражение в медном глазу; рыба ныряет в облако, и ты остаешься одна.
Под мостом еще лед, поэтому от костра светло, и темнота над открытой водой сгущается; не видишь лица человека, сидящего рядом с тобой, только глаза блестят; он курит; фонари на мосту уже касаются неба; с моста падают капли, и отражение разбивается на круги; слышишь плеск весел и голоса в темноте. Лодка причаливает к льдине, человек бросает сигарету в воду, встает <его шаги по льду>; рыбак протягивает ему руку, человек шагает в лодку <вода шипит у берега; уже не видишь фонарей>, садится. Прежде, чем исчезнуть в темноте, он оборачивается и машет тебе. Ты поднимаешь руку, и он исчезает.
Туман поднимается, он заползает в двери троллейбуса, и когда выходишь, над туманом видна только твоя голова; ты стоишь на Большом проспекте P.S., видишь лодку, плывущую между домов, рыбаков, вытягивающих сеть; ты знаешь, что те, кого они вытащат, завтра уже не проснутся, задохнувшиеся без времени, без цвета, без голоса.
Алиса. Дерево. М.
М жил в доме напротив школы, над магазином «ЕБЕЛЬ». М был фантазёр. Мой друг Серёжа тоже был фантазёр и жил этажом выше М. М и Серёжа играли в воздушные бои, привязывая самолётики из пластилина к ниточкам и спуская их из окна. Серёжа и М игпали в «Заколдованную страну» и пластилиновых человечков. Я тоже был фантазёр и подружился с М. Потом Серёжа переехал, а М ушёл в другую школу. Но с М я продолжал дружить, а с Серёжей всё как-то прекратилось само собой. М увлёкся музыкой и сочинил песню про дерево. Песня была очень трогательная и нравилась девочкам. Мне она тоже нравилась, но мои песни не нравились девочкам, и я не говорил М, что песня мне нравится. М вообще нравилось быть творческим человеком. Он и сейчас творческий человек. Не то, что я рассказчик историй для возврат-ящика.