Когда красноармейцы захватывали Зимний дворец вышел указ о сохранении исторических ценностей. Один офицер пробегая мимо статуи Венеры Милосской кричал: «Кто бабе руки оторвал?» А вновь назначенный на должность матрос Кошкин на важном документе подписал;«визу наклал матрос Кошкин.
И позже случались всякие казусы. Так муж пришел с вечеринки от друзей и говорит жене: «представляешь как живут люди, у них даже унитазы золотые. Не веришь, пойдем завтра». На звонок в дверь они услышали: «пап иди там к тебе дядя пришел, который вчера в твою духовую трубу наложил».
К тому времени у нас жили две бабушки Анастасия Филипповна, сестра дедушки, бывшая монашка и Фекла Егоровна, теща дяди Лени они уезжали после войны, на три года в Германию и свою мать оставили нам, так как ее вторая дочь училась в Москве в лесотехническом Потом она стала директором завода в Великих Луках и забрала мать к себе.
Жены офицеров в Германии чудили так много, что руководство даже собирало мужей и проводили беседу, чтоб не позорили их и в театр не ходили в пеньюарах. Однажды один офицер ехал в отпуск и на станции ему понравилась девушка, торгующая пирожками он предложил ей замуж и поехать в Германию. Она согласилась Сразу предложил ей ванну с дороги. Ждут, ждут с денщиком наконец она вышла вся красная, с полотенцем на голове и говорит:»что это за корыто такое ни перевернуть, ни сдвинуть с места». Денщик со смеха катался по лужайке. Представляю какие они писали письма домой в Россию про туалеты и многое другое. Кафель в то время тоже еще не был нам знаком. Нашим людям было очень странно и не привычно, что солидные люди, даже в военной форме открыто на улицах при ходьбе, звучно испускали газы. В каких то восточных странах, при этом поздравляют с облегчением, как мы при чихании желаем здоровья.
В первые годы в Узбекистане было много конфликтов изза того, что многие русские особенно мужчины просили покушать у узбеков и при этом жестом показывали рукой на рот ам, ам. И получали удар за это Оказывается у них это очень не приличный жест и слово, это означало что он желает его жену.
Одежда местного населения, такая как паранджа у женщин и мужские штаны из белого полотна с мотней до колен и веревкой вместо ремня, не вызывали у нас удивления и тем более осуждения. Не думали тогда, что эта мода войдет в наш цивилизованный век, правда в основном артисты выступали в таких штанах. В народе из стали называть гаденышами, вроде неделю в них гадили, не стирали вот они и отвисли до колен.
Запомнилось землетрясение. Я упала с сундука мать держала дверь и кричала отцу: «держи ставни лезут и в дверь и в окно» думала воры. На утро по пути в школу виделись разрушения.
В школу никто не провожал, но за каждую пятерку бабушки пекли мне какую-то плюшку, иногда и на две выходило. А какой она пекла монастырский пирог с рыбой! На основу из теста выкладывала куски сома, засыпала пшеном с луком, добавляла специи, аромат стоял умопомрачительный. Возмущалась когда мама выставляла на стол ведро персиков они были мелкие, белого цвета с них легко снималась кожура и на вкус были слегка горьковатые, но очень вкусные. Бабушка после монастыря не могла привыкнуть к такой роскоши и таким объемам. В очередной приезд дядя Леня после демобилизации забрал с собой Анастасию Филипповну. Она воспитывала их старшего сына Мишу подавала ему полотенце после утренних процедур, пока однажды не сказала: «Мишенька подсади меня, чтоб я могла достать до вешалки». Он окончил Свердловский институт и как то рассказывал нам о пропавшей, в горах Урала во время зимнего похода, группе студентов однокурсников, во главе с Дятловым. Прошло столько десятков лет и сейчас снова по телевидению об этом много разговоров и исследований. Все ищут причину их загадочной смерти.
После войны дядя Леня добился чтобы его родителей реабилитировали. Родители мамы вернулись из ссылки для дедушки нашли работу на мясокомбинате в г. Янги-Юле в 30-ти км от Ташкента.
Там же в Нахаловке купили домик. Нахаловка это поселок в холмистной местности где практически дом на дому верхом сидит. Так вот со второго класса я одна ездила к бабушке. До вокзала надо было пройти несколько километров и несколько железнодорожных путей. Мать всегда говорила иди смотри в оба. Ухо периодически прикладывала к рельсам, чтобы убедиться, что поезда вблизи нет. От станции Янги- Юля надо было три километра идти до дома, вечерний поезд останавливался на разъезде ближе к дому, но остановка была несколько минут и я все время переживала успею ли выпрыгнуть, так как все проходы были забиты людьми с ведрами и сумками, женщины возвращались с рынка. Платформы не было прыгали прямо на гравий. Даже сейчас не могу понять почему мать не боялась отпускать меня одну в такие поездки.
После войны дядя Леня добился чтобы его родителей реабилитировали. Родители мамы вернулись из ссылки для дедушки нашли работу на мясокомбинате в г. Янги-Юле в 30-ти км от Ташкента.
Там же в Нахаловке купили домик. Нахаловка это поселок в холмистной местности где практически дом на дому верхом сидит. Так вот со второго класса я одна ездила к бабушке. До вокзала надо было пройти несколько километров и несколько железнодорожных путей. Мать всегда говорила иди смотри в оба. Ухо периодически прикладывала к рельсам, чтобы убедиться, что поезда вблизи нет. От станции Янги- Юля надо было три километра идти до дома, вечерний поезд останавливался на разъезде ближе к дому, но остановка была несколько минут и я все время переживала успею ли выпрыгнуть, так как все проходы были забиты людьми с ведрами и сумками, женщины возвращались с рынка. Платформы не было прыгали прямо на гравий. Даже сейчас не могу понять почему мать не боялась отпускать меня одну в такие поездки.
Жизнь понемногу налаживалась. Дедушка приносил с работы какие-то суп продукты мясные, уже купили домик получше с садом. Одна дочь работала в городской библиотеке, вторая за городом в совхозе в школе, учителем математики. Я несколько раз пешком посещала ее. Особенно нравились там персиковые сады, крупные сочные плоды оранжевого цвета. Тетя Оля восхищалась ребятами корейцами, их математическим складом ума.
Мама легко общалась с узбеками на их языке. В школе тогда мы учили его со второго класса и те знания сохранялись на всю жизнь
А будучи взрослой, прожив в Таджикистане несколько лет усвоила всего с десяток самых ходовых слов.
Соль- Илецк
После войны к нам приехала мать отца и уговорила поехать к ним под Соль- Илецк. Приехали на шахту в 10 км от города. Первое время жили у его сестры стирали в каком то крохотном водоемчике, куда из шахты поступала горячая вода. Потом дали комнату типа общежития. Обед покупали в столовой. Мне так нравился этот казенный суп с толстыми как трубы макаронами.
На первом же уроке меня подняли на смех оказывается они еще все читали почти по слогам, директор обещал сделать из меня передовую ученицу, но мы вскоре переехали на дальнюю шахту за пять километров. Дали квартиру в деревянном доме Их всего было два в поселке, еще большой деревянный директорский дом на каких-то сваях, не большой магазинчик и много, много землянок это когда копают котлован накрывают крышей и по ступеням делают вход. Прямо как на войне.
Школа была в нашем доме одна комната парты в два ряда, на одном сидел первый, на втором третий класс, во вторую смену второй и четвертый. Писали на старых книгах и газетах между строк и только на контрольные учительница раздавала чистые листки, мне не давала говорила, что мы богатые, от обиды даже плакала. Правда из Ташкента мама привезла много тетрадей.
Учеников в классе было немного, и как всегда на переменах мальчишки измывались над девчонками и когда сын директора шахты разбил об мою голову деревянную ручку то я в ответ разбила ему нос. Больше всего испугалась учительница.
Еще мне запомнилась как эта сельская учительница, сказала, что грызть семечки прилюдно не прилично, мне этого хватило на всю жизнь. А вокруг женщины как будто соревновались кто больше соберет шелухи на губах, грызли повсеместно. С тех пор, даже если и приходилось где-то грызть, шелуху никогда не выбрасывала под ноги.
Еще в классе была переросток Баранова Тоня родителей не было она у кого-то нянчила детей. Она вставала среди урока и говорила: «училка я срать пошла». Поначалу аж голова в плечи уходила, так шокировало все это У нас в семье не принято было давать прозвища и говорить всякие пошлости. Но делать ей замечание было бесполезно. Она жила в такой среде.
Потом пришла новенькая Нина Кайдаш с голубыми, с искринкой глазами и в голубом, в цветочек фланелевом платье, она мне казалась небожителем на фоне повседневной серости, но поселили их в землянке, как то не справедливо это казалось.
Благоустраивая дом мама обучила некоторых соседских, женщин делать занавески на окна из бинтов, ткани ведь не было. Козликом связывала полосы между собой, а низ дополняла кисточками бубончиками. Было очень красиво. Сама крючком вязала прошвы на наволочки и подзорники на кровати. Елочные игрушки сами клеили. Елок не было дома я веник наряжала. Однажды возвращаясь от шахты, куда носила обед отцу, я на кусте перекати поля увидела кусочек ярко розовой, шелковой ткани. Счастью не было предела, но мама сказала отнеси где взяла и только после клятвенного заверения что нашла его на кустике, она простила Я его потом разрезала на узкие полоски и украшала бантиками свой веник.