Хоть шерсти клок, буркнула леди, поправила залакированный шпиль на голове и многозначительно уточнила, я надеюсь, соки у вас свежевыжатые?
Ну как с такими феноменами прикажете разговаривать? Ну что вы, милостивая госпожа, естественно, да, ведь мы всей бригадой сидим и выжимаем фрукты в тетрапаки! А если бортпроводникам силенок не хватает, так еще летчики подключаются, помните же, им в полете делать нечего!
Замечательные соки, причем в ассортименте, клятвенно заверила я и мелкими шажками попятилась в сторону кухни, пока у пассажирки не вызрели еще более каверзные вопросы. Но в этот момент ожил притихший на период взлета аэрофоб. Мужик встал с места и поволокся за мной на пищеблок.
Девушка, Дора, войдите в мое положение, жарко забормотал аэрофоб мне ухо, плотно зажав меня в ближайшей нише, позвольте покурить, поймите, плохо мне, сейчас на стенку полезу, если не покурю. Дора, я заплачу, сколько скажете, пожалуйста! Никто и не узнает, я аккуратно!
Поверьте, я вам очень сочувствую, но правилами безопасности курение на борту строго запрещено, -заученно отчеканила я, прошу прощения, мне нужно работать.
Дора! сдавленно взвыл аэрофоб и еще больше позеленел не то от злости, не то от страха, умоляю вас, просто назовите сумму! У всего есть своя цена!
Уважаемый, послушайте меня внимательно, попросила я, видимо, вы не в курсе, но в среднем самолет полностью выгорает за две минуты, а для экстренного снижения нужно минимум двадцать минут, да и то, если есть куда садиться. Не знаю, как для вас, но для меня человеческие жизни бесценны. А теперь, вернитесь, пожалуйста, в салон.
Никотинозависимый аэрофоб судорожно вздохнул и несолоно хлебавши поплелся на свое место, но я прекрасно знала, что так быстро он не успокоится. Неровен час, этот кадр попрется в эконом и примется там окучивать Катю и Семена. Не скажу про Семена, а вот за Катей водился грешок: как-то мы вместе летели на Дальний Восток, так один товарищ семь тысяч предложил, и моя коллега не удержалась от соблазна, даже подсказала, как все правильно обставить, чтобы комар носа не подточил. Оставалось лишь уповать, что Ирина вовремя пресечет бардак, а то мало ли чего, у меня и так на этот рейс предчувствия плохие.
Дора, как там у тебя? спросила Ира, когда я закончила с разогревом контейнеров и собралась выкатывать тележку в салон, все в порядке?
Как обычно, махнула рукой я, один товарищ без сигарет помирает, другая при всем честном народе кормит ребенка грудью, третья потребовала добавить в гранатовый сок две ложки сахару Короче, пока ничего экстраординарного
Ну и хорошо, кивнула СБЭ, Дора, слушай, у нас в экономе парочка неадекватов, Катька совсем зашивается с ними, пришлось Семена тоже на раздачу поставить. Давай я твоих паксов сама обслужу, а ты иди летчиков покорми, я тут уже всё подготовила, только отнести нужно. Вот это Стеклову, а вот это Лахту, поняла?
Да, всё ясно, сейчас отнесу, с воодушевлением согласилась я, даже и не зная, что меня радует в большей мере: предстоящее «свидание» с Урмасом или возможность переложить на Ирину дискуссии с капризными пассажирами бизнес-класса.
ГЛАВА VI
К визитам в кабину пилотов я всегда относилась как к посещению своего рода святой святых на борту самолета. Для меня это место выглядело непостижимо загадочным, словно здесь творилось удивительное волшебство, слишком сложное и многогранное для моего дилетантского понимания. Нет, инструктора на курсах подробно объясняли нам, для чего предназначены все эти кнопочки, рычажки и дисплеи, но одно дело самозабвенно вызубрить теорию и совсем другое научиться подчинять себе гравитацию и поднимать в воздух железную громадину, напичканную людьми, как соты медом. Даже на четвертый год в гражданской авиации я не переставала неизменно взирать на внутреннюю обстановку кокпита с благоговейным трепетом, всякий раз замирая в восхищении, когда на моих глазах вершилось торжество человеческого гения над законами природы. И если на земле пилоты моментально превращались в простых смертных, с лихвой наделенных недостатками и подверженных порокам, то на высоте в десять тысяч метров они были практически богами, держащими в своих всемогущих руках жизни сотен пассажиров. Чувство сопричастности к чему-то великому ничуть не притуплялось даже по прошествии длительного промежутка времени, и сейчас, стоя с разносом напротив камеры видеонаблюдения, я по-прежнему ощущала подспудное волнение, будто после того, как КВС откроет дверь, меня ждет неизведанная территория, населенная существами высшего порядка.
Карьеру бортпроводника я начинала на 737-ом «Бобике» и, переквалифицировавшись на «Арбузы», сразу отметила, до какой степени отличается в этих двух самолетах устройство кабины пилотов. По сравнению с «Аэробусом», кокпит «Боинга» представлял собой слегка облагороженную версию аналогичного отсека на военном бомбардировщике: непонятные кресла клепаной конструкции с различными барабанчиками и рукоятками по бокам, великолепно дополнялись отсутствием откидного столика, на место которого американцы воткнули большой штурвал. В «Арбузе» штурвалов не было как таковых, а их функцию успешно выполняли две замечательные штуки под названием «сайдстик», внешне приблизительно напоминающие ручку переключения скорости в автомобиле, а кресла пилотов радовали эргономичной и плавной формой с минимумом острых и выступающих углов и регулируемыми поясничными подпорами. Лично у меня сложилось впечатление, что создатели «Боинга» делали основной упор на комфортабельность перелета для пассажиров, а производители «Аэробуса» уделяли больше внимания удобству пилотирования. Да и просто на вид кокпит «Арбуза» казался гораздо симпатичнее: никаких тебе торчащих кнопок и выступающих поверхностей всё красиво, аккуратно и рационально, а уж как органично вписывался в эту технологическую эстетику второй пилот Урмас Лахт
До Штутгарта оставалось чуть больше часа, полет проходил довольно ровно, воздушные ямы на пути следования лайнера почти не попадались, и в кокпите предсказуемо царила спокойная рабочая атмосфера. Самолет летел в режиме автопилота где-то над Польшей, а периодически сверяющийся с показаниями приборов КВС Стеклов в своем привычном репертуаре травил байки. Второй пилот весьма, на мой взгляд, натянуто смеялся в ответ, но в его серо-зеленых глазах по-прежнему отражалась напряженная задумчивость, как если бы он параллельно просчитывал одному ему ведомую схему, а голос капитана при этом служил лишь досадной фоновой помехой непрерывному ходу мыслей.
Значит, представь, ИЛ-96, восемьдесят девятый год, взлетели мы из столицы, поднимаемся на эшелон, наш КВС тянется к микрофону, проникновенно так откашливается и вдруг спрашивает: «Товарищи пассажиры, а есть здесь летчики?». Ну, в салоне, естественно, паника, у народа глаза по пять копеек, кому-то вообще плохо стало, даже стюардессы и те, перепугались. А КВС помолчал с пару минут, и весело так заявляет: «Да не бойтесь вы, товарищи пассажиры, конечно же есть летчики! Вас приветствует командир воздушного суда Епифанцев! Температура за бортом минус 60 градусов Цельсия, высота такая-то такая-то, и т.д., и т.п.! Я думал до пенсии он теперь точно не долетает, ан нет, обошлось благополучно. Недавно, кстати, видел его, аж сердце защемило. Ехал он на какую-то конференцию, так ты не поверишь, приличного пиджака ему было не на что купить, и он со старого форменного кителя погоны отпорол, пуговицы пластмассовые взамен металлических пришил, вот тебе и парадно-выходной костюм. И так ведь со всеми получилось, кто при Союзе летал: государство до нитки обобрало, пенсии нищенские понасчитало и выживай, как хочешь. Попробуй списанному летчику на земле нормальную работу найди! Я, например, только одну такую профессию знаю, где также, как в небе, платят за то, что ты постоянно борешься с земным притяжением! Угадай, Урмас, о чем речь?
Ума не приложу! Может, космонавт? с деланным недоумением развел руками второй пилот, и я внезапно заметила, что во взгляде Урмаса ослепительно вспыхнул нетерпеливый огонек, словно сам факт присутствия КВС вызывал у него бесконтрольный приступ раздражения.
Эх ты, салага! добродушно хохотнул Стеклов, грузчик это, груз-чик, понял? Ну, ласточка, разворачивай свою скатерть-самобранку! Посмотрим, что там у тебя за яства заморские! Мяса хоть дают?
Еще как дают, причем, с салатом, гарниром и холодными закусками, успокоила командира я, расставляя контейнеры на столике, приятного аппетита! Вам что принести, чай или кофе?
Ой, не надо, наверное, ничего! красноречиво вздохнул КВС, мы пока разрешения на взлет ждали, я так этого кофе надулся, что скоро из ушей польется. А как высоту набрали, так-то одно, то другое, некогда даже в уборную отлучиться. Ладно уж, до посадки как-нибудь дотерплю.
Зачем терпеть, Иван Михайлович? резонно осведомился Урмас, я готова была поклясться, что его серо-зеленые глаза вновь озарились нехорошим отблеском, я вам уже сколько твержу, идите в туалет, я возьму управление на себя. Ничего страшного за десять минут не случится, а если и случится, я справлюсь.