На крышу я выбралась по приваренной к захламленному чердачному полу лесенке, словно танкист из люка, высунула наружу голову и чуть было кубарем не свалилась со ступенек. Кстати, тоже неплохой вариант, только вот, жаль, скорее всего, не смертельный.
Вообще-то, человеку свойственно ошибаться. Это есть прописная истина и поставить ее под сомнение может разве что пациент психиатрической клиники, госпитализированный с весенним обострением мании величия. Но не так же, черт возьми, фатально. От горького осознания собственного просчета я впала в такой глухой ступор, что так и застыла на лестнице с перекошенной от обиды физиономией. Это что же получается? Неужели для того, чтобы совершить выстраданный акт суицида, нужно выезжать далеко за город и заблаговременно подыскивать безлюдный пустырь, где у тебя гарантированно не объявится нежелательной компании? Или это знак свыше такой, мол, окстись, несчастная, чего ты творишь? Ну уж нет, меня сегодня никакими знаками не проймешь, пусть хоть Вифлеемская звезда на небе зажжется, я не отступлю. Обратного пути у меня все равно нет.
Я с ненавистью оттолкнулась от последней ступеньки, вылезла на пахнущую свежей смолой крышу и гордо выпрямилась во весь рост с твердым намерением заявить свои довольно спорные права на прилегающую территорию. Наличием сопровождающих мои неуклюжие перемещения звуковых эффектов я особо не озаботилась, и мой прямой конкурент за «место под солнцем», до этого момента меланхолично болтавший ногами на высоте девяти полноценных этажей, сразу почувствовал постороннее присутствие и резко обернулся.
Ты кто такой? агрессивно спросила я, для пущего эффекта упирая руки в боки. Хотелось еще скрипучим голосом пробрюзжать что-нибудь вроде «Расселись тут всякие, понимаешь ли», я предпочла приберечь коронные фразочки вечных обитательниц околоподъездных скамеек на случай перерастания конфликта интересов в бытовые разборки.
Не знаю, что такого провокационного оказалось в моем вопросе, и почему он произвел на адресата столь неизгладимое впечатление, но обдумывание ответа заставило последнего рывком подняться на ноги, глубокомысленно почесать в затылке и неожиданно в упор уставиться мне в глаза. Я в долгу не осталась и сходу направила ему в лицо карманный фонарик. Так вот мы и стояли в три часа ночи на крыше девятиэтажного дома, пристально разглядывая друг друга и мучительно соображая, как бы нам мирно разойтись к обоюдной выгоде обеих сторон.
Кто я? по слогам повторил мой оппонент, и на его губах внезапно заиграла бледная улыбка. Он поправил сползающие на нос очки, отбросил прилипшую ко влажному лбу прядь волос, и, весьма авторитетно заявил, а уже никто. Данте я сегодня удалил из сети, а Эрика не станет через мгновение. Считай, меня уже больше нет. А рассказывать о том, кем я был, совершенно незнакомому человеку, да еще и за минуту до смерти, как-то неуместно. А ты сама что здесь делаешь в такой поздний час?
ГЛАВА II
Пальцы у меня разжались совершенно автоматически. Фонарик светящимся пятном заплясал по крыше, докатился до края и благополучно присоединился к синтезатору. Что ж, светлая ему, в прямом смысле, память.
После шокирующих откровений тощего очкарика с непонятной длины волосами и порочным взглядом пресыщенного жизнью плейбоя агрессии у меня заметно поубавилось. Но сей факт ни в коей мере не означал моей готовности к ночным беседам по душам, поэтому заданный вопрос я внаглую проигнорировала. Буду я тут еще с каждым встречным и поперечным в диалоги вступать. Пока мы тут треплемся, уже и утро наступит, а прыгать с крыши в розовых лучах зарождающегося на востоке рассвета не так уж и романтично, хотя бы потому, что рискуешь расшибиться в лепешку на всеобщем обозрении у спешащих на работу прохожих. А я при всем своем непростом характере все-таки не совсем изверг, в отличие от некоторых, которые без зазрения совести тяжелой музыкальной аппаратурой швыряются.
Твои клавиши? поинтересовалась я, недвусмысленно переводя взгляд по направлению к далекой земной поверхности, -я думала, у кого-то вечеринка в разгаре.
Странный юноша раздраженно передернул острыми, костлявыми плечами и нервно потеребил очки.
Слушай, может, пойдешь уже отсюда? Хочешь посмотреть, как я прыгну спустись вниз и смотри на здоровье. Здесь-то тебе чего надо? Или я тебя клавишами зацепил, и ты мне претензии предъявлять пришла? Извини, я на тот свет собираюсь налегке и бумажник с собой не захватил.
Твои клавиши? поинтересовалась я, недвусмысленно переводя взгляд по направлению к далекой земной поверхности, -я думала, у кого-то вечеринка в разгаре.
Странный юноша раздраженно передернул острыми, костлявыми плечами и нервно потеребил очки.
Слушай, может, пойдешь уже отсюда? Хочешь посмотреть, как я прыгну спустись вниз и смотри на здоровье. Здесь-то тебе чего надо? Или я тебя клавишами зацепил, и ты мне претензии предъявлять пришла? Извини, я на тот свет собираюсь налегке и бумажник с собой не захватил.
Пока мой собеседник упражнялся в остроумии, сопровождая свои желчные высказывания активной жестикуляцией, я успела рассмотреть его узкое, худощавое лицо, густую щетину на впалых щеках и даже продернутое через губу колечко пирсинга. Пошарюсь еще пару раз по ночам, и, как кошка, в темноте видеть начну. Но только нет у меня никакой пары раз, сегодня или никогда.
А мог бы, между прочим, повежливее с дамой обращаться, язвительно фыркнула я, тем более, если даме с тобой по пути.
Парень открыл рот для новой порции саркастических комментариев, но тут же его растерянно захлопнул. Ага, не ожидал! Думал, я ради твоей драгоценной персоны по крышам лазаю? Уменьши самомнение, а потом права качай, так-то оно!
Ты? теперь уже он лихорадочно осматривал меня из-под своих очков, словно никак не мог понять, что же вынудило молодую, симпатичную девушку при макияже и украшениях принять столь неоднозначное решение. Смотрел долго и внимательно, бестолково моргал, шмыгал носом и сосредоточенно скреб небритый подбородок. Так как дельные мысли упорно отказывались выходить с ним на контакт, парень не выдержал и спросил в лоб, зачем?
Мне бы послать его куда подальше, причем сделать это погрубее да поразухабистее, но у меня почему-то не хватило самообладания. Слова застряли у меня в горле, а глаза предательски увлажнились. Это проклятые воспоминания подобрались непростительно близко к той критической грани, за которой есть только один выход, и он находится всего в нескольких шагах от меня.
Вероятно, я как-то совсем откровенно расклеилась, да и пошатнулась я уж очень явно. Иначе что бы еще вынудило моего товарища по несчастью осторожно придержать меня за плечи и аккуратно оттеснить в сторону.
Здесь вентиляционная шахта открытая, пояснил парень, провалишься не заметишь. Так что случилось? Тебя как зовут?
Меня звали Ида, а в журналистских кругах я была известна как Ида Линкс. Прозвище прицепилось ко мне еще в школе после урока иностранного языка, связанного с изучением названий диких животных. Оказалось, что английский перевод слова «рысь» удивительно созвучен моей редкой фамилии Линина, да и сама я во многом напоминала вольную лесную хищницу. В студенческие времена я частенько представлялась как Линкс, и вскорости забавное школьное прозвище полностью вытеснило настоящую фамилию. В газете, куда я устроилась сразу после окончания университета, оригинальный псевдоним пришелся как нельзя кстати, и выходящие из-под моего пера статьи я с первой же публикации начала подписывать своим кошачьим никнеймом. Но мало кто знал, что дикая кошка Ида Линкс несмотря на успешность, популярность и запредельные гонорары была потрясающе несчастна.
Меня напрягало всё: моя работа, мои подруги, мой жених и, в первую очередь, я сама. Со стороны моя жизнь выглядела сладкой конфеткой, но под блестящей оберткой скрывалась прогнившая начинка моей разлагающейся души. Фальшивые отношения с коллегами, выстроенные благодаря моему выдающемуся дипломатическому таланту, ежедневное общение ни о чем со стайкой подружек, секс с Максом, представлявший для меня не больше, чем физиологический процесс, вечерние разговоры с мамой по межгороду все словно было продумано за меня, и мне не оставалось ничего, кроме как плыть по течению в предсказуемое будущее. Я презирала себя не столько за свою неспособность вырваться из этой трясины, затягивающей меня всё глубже, сколько за вопиющую бессмысленность своего полурастительного существования. В сущности, ведь никто не мешал мне бросить все к чертям собачьим и посвятить себя любимому делу, но тут-то и крылся коварный корень зла. Я ничего и никого не любила, в том числе и саму себя тоже. Меня ничего не радовало и ничего не привлекало. Так было всегда, и конца этому ангедонистическому состоянию на горизонте абсолютно не предвиделось.
Это была даже не депрессия, просто какой-то внутренний вакуум, в котором нет места для чувств и эмоций. С детских лет я ощущала себя заводной куклой в мире живых людей, и самое смешное, что больше всего на свете я боялась разоблачения, а потому прилагала все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы его избежать. Ида Линкс настоящая. Она тоже искренне хохочет над плоскими шутками, она тоже обожает сентиментальные фильмы про неземную любовь, и хотя она мечтает о карьере и самоутверждении, ее сердце тоже трепещет при виде маленьких детей и счастливых родителей и она тайно желает обзавестись большой семьей, в кругу которой так замечательно встречать Новый Год и прочие, официальные и не очень, праздники. А еще Иду Линкс тоже возбуждают накачанные спортсмены, крутые тачки и валютные счета в банке. Такая вот она, эта Ида Линкс, все вокруг ее любят, все к ней тянутся, а после торжественного объявления о свадьбе с Максом Терлеевым еще и завидуют с неудержимой силой. И никому не дано узнать, что за красивой оболочкой таится удручающая механическая пустота. Однако, завод кончился, ключик потерялся, и сегодня искусно выполненную божественным мастером куклу покинет даже иллюзия жизни. И что с того, что вчера у куклы состоялся шумный девичник в одном из самых престижных клубов города, а завтра ей предстоит пойти под венец с восходящей звездой отечественного футбола? Просто вместо свадьбы многочисленные гости отправятся на похороны, делов-то на копейку. Да и в белом платье я буду неплохо смотреться в гробу.