И еще: «Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками. Вид с трех сторон у меня чудесный» (М. Лермонтов «Герой нашего времени»).
Просто рай на Земле. Пусть и краткий.
Высший регистр, впрямую: «Вспомнилось ему, как в детстве он всякий раз в церкви до тех пор молился, пока не ощущал у себя на лбу как бы чьего-то свежего прикосновения; это, думал он тогда, ангел-хранитель принимает меня, кладет на меня печать избрания» (И. Тургенев «Дворянское гнездо»).
«В том, что её видно насквозь, виновата не она. Таков уклад духовной вселенной» (Б. Пастернак «Несколько положений»).
1+4 поле: выбраковка / перебор вариантов, сепарация / избранничество, миссияВ нижнем регистре это ад Аушвица: выбраковка, элиминация людей по некиим идеологическим критериям; в среднем регистре обычный перебор и отсев (сепарация) наличных вариантов; в высшем избранность для некоей важной, чуть ли не метафизической миссии.
В специализированном психотехническом фильтре это внушение. Роль внушения (суггестии) в антропогенезе: «подчинение своей воли внешним инструкциям (приказам вождя и т. п.). Именно эта способность, по-видимому, у кроманьонцев была гораздо сильнее развита, чем у неандертальцев без этого не построить эффективный социум.
«Внушаемость», способность подчиняться нуждам коллектива против «необузданности», невнушаемости сейчас почти общепризнано, что именно эта разница была ключевой в противостоянии кроманьонцев и неандертальцев. С этим согласен и Эйдельман, и западные антропологи» [Марков].
Цвет поля сине-красный. Когда красного больше, то «ожидание нового энергичного воспламенения, напоминая что-то ушедшее в самое себя, но остающееся настороже и таящее или таившее в себе скрытую способность к дикому прыжку» [Кандинский]; когда синего больше, то это несет «характер чего-то болезненного, погасшего, имеет в себе что-то печальное» (там же).
В нижнем регистре это Великий инквизитор. Болезненный и печальный, готовый к дикому прыжку.
В регистрах среднем и высшем цвет пурпурный / фиолетовый / лиловый означает то, чем Великий инквизитор мог бы стать, если б не соблазнился властью, его лучшие задатки и качества: «присутствие в человеке духовной силы. Он говорит о способности проникать в суть человеческой природы и жить для других, о приверженности к высоким идеалам и возможностям духовного роста. <> Отречение и благие стремления, а также справедливость и героизм» [Что значит цвет твоей ауры?].
О сепарации смысла: «Смыслы устанавливаются не на уровне понимания события, а на уровне его обживания", то есть покрытие его полем готовых установлений (нравственного закона, заветов). Но сепарация смысла это не интеллектуальная процедура. Она идет от состояния субъекта. Поэтому кроме учения в религиозных системах есть еще обрядность, службы и т. п. Человек должен быть настроен так, чтобы указания учения стали для него еще и ценностями его личной жизни» [Буряк].
Примеры текстов.
Идейная расправа выбраковка-зачистка; вечная национальная тема, ценность и миссия: «Елена била Татьяну забором. Татьяна била Романа матрацем. Роман бил Никиту чемоданом. Никита бил Селифана подносом. Селифан бил Семена руками» (Д. Хармс «Некий Пантелей ударил пяткой Ивана»).
По-видимому, это правильное деление текста Хармса на отрывки: где смешно в конце, и читатель делает паузу для смеха. Туг снижение агрессии; потом она опять будет нарастать, но уже будет не такой сильной. Поэтому здесь нет такого вида отягощения, осложнения затекста, как разрыв психологическая потеря опоры; как это случилось в неправильном варианте смыслового деления текста (когда последнее предложение уходит в следующий отрывок; и код данного отрывка меняется: 4,1+4 тут сам автор уподобляется драчливым героям).
«И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние» (И. Бунин «Солнечный удар»). 1+4 поле отсечение ненужной будущей жизни, выбраковка себя.
1-4 поле: хаос; паника / правильный порядок мироустройства / высшая гармония космосаЧасто средний и высший регистры почти неразличимы; китайцы называли это государством Справедливости и Небесной гармонии. Центральное поле особое. В других фильтрах (цветовом и звуковом) это пауза: тишина (во всех регистрах), белый, ослепительно сияющий, цвет в высшем; бело-сероватый в среднем; темно-серый и черный в нижнем регистре. Внешне отсутствие звука и отсутствие цвета: там все внутри, все потенции.
Часто средний и высший регистры почти неразличимы; китайцы называли это государством Справедливости и Небесной гармонии. Центральное поле особое. В других фильтрах (цветовом и звуковом) это пауза: тишина (во всех регистрах), белый, ослепительно сияющий, цвет в высшем; бело-сероватый в среднем; темно-серый и черный в нижнем регистре. Внешне отсутствие звука и отсутствие цвета: там все внутри, все потенции.
В. Кандинский, художник: «возможность жизни, которой совершенно нет в сером. Ее нет потому, что серый цвет состоит из красок, не имеющих чисто активной (движущейся) силы. Они состоят, с одной стороны, из неподвижного сопротивления, а с другой стороны, из неспособной к сопротивлению неподвижности (подобно бесконечно крепкой, идущей в бесконечность стене и бесконечной бездонной дыре). <> Чем темнее серый цвет, тем больше перевес удушающей безнадежности» [Кандинский].
Он же о белом цвете и о его соотнесенности с верхом: «представляется как бы символом вселенной, из которой все краски, как материальные свойства и субстанции, исчезли. Этот мир так высоко над нами, что оттуда до нас не доносятся никакие звуки. Оттуда исходит великое безмолвие, <> которое для нас абсолютно. <> это Ничто доначальное, до рождения сущее» [там же].
О. Седакова, поэт: «В каждой вещи «мне важно, где она начинается и где кончается. И с той и с другой стороны её окружают паузы. Это как бы квант смысла и настроения. С ним одним нужно побыть какое-то время, забыв о прочем. <> Поэзия очищает воздух, как гроза. Она противостоит хаосу, загрязнению, заваливанию человеческого пространства какими-то лишними вещами» [Балла].
Черный цвет, нижний регистр поля 14: «Ничто без возможностей, как мертвое Ничто после угасания солнца, как вечное безмолвие без будущности и надежды. <> Черный цвет является символом смерти» [Кандинский], это «мрак, беспорядок, хаос» [Краткая история цвета]. «Все самое негативное в жизни первобытных людей выражал черный. Злые силы, враждебные человеку, в представлениях древних имели черный цвет» [Базыма].
Черный соотносится с низшим регистром: «у первобытных людей черный символизирует внутреннюю или подземную сферу мира, Скрытый Источник, из которого исходит первоначальная (черная, оккультная или бессознательная) мудрость» [там же].
* * *Пример двух регистров сразу среднего и высшего: «Никто из иностранцев не может постичь дикого наслаждения мчаться на бешеной тройке, подобно мысли, и в вихре полета вкушать новую негу самозабвения» (А. Бестужев-Марлинский «Страшное гадание»).
Много примеров среднего регистра в «Белой березе» у М. Бубеннова. Выбрали два: «До начала боя вся огневая система должна быть скрыта от врага. Внезапный удар самый сильный удар».
Порядок мира (т. е., на самом деле, войны). Если бы автор тут не подражал Сталину удвоением подлежащих, то был бы абсолютный баланс А и Р звуков в затексте (усиление внимания к сказанному). А так извините
«Там, где он проходил, солдаты охотно вскакивали со своих мест и отдавали ему честь, а затем сбивались в кучки, толковали:
Вот и комиссар пришел! А с ним, ребята, как-то легче душеньке! Может, и на поправку пойдут наши дела?».
Утопия. Пропаганда.
Нижний регистр: «Ноги мои дрожали, сердце кипело. Долго ходил я по хате, долго лежал, словно в забытьи горячки; но быстрина крови не утихала, щеки пылали багровым заревом, отблеском душевного пожара; звучно билось ретивое в груди. Ехать или не ехать мне на этот вечер?» (А. Бестужев-Марлинский «Страшное гадание»).
Чем хороши авторы средней руки: все-то у них однозначно-с: «Коварно улыбался он, будто радуясь чужой беде, и страшно глядели его тусклые очи» (там же).
У гениев тексты сложней для анализа, ибо глубже и интересней: «Вот и площадь; та же серая на площади возвышалась скала; тот же конь кидался копытом; но странное дело: тень покрыла Медного Всадника» (А. Белый «Петербург»).
«Философу сделалось страшно, особливо когда он заметил, что глаза ее сверкнули каким-то необыкновенным блеском.
Бабуся! что ты? Ступай, ступай себе с Богом! закричал он.
Но старуха не говорила ни слова и хватала его руками» (Н. Гоголь «Вий»).
«Зеркала перебрасывались отражениями домов, похожих на буфеты, замороженные кусочки улицы, кишевшие тараканьей толпой, казались в них еще страшней и мохнатей» (О. Мандельштам «Египетская марка»).
«Солнце точно взобралось выше, чтобы не мешать, потускнело, притихло и снова с радостным визгом, как ведьма, резнула воздух граната» (Л. Андреев «Красный смех»).