Несмотря на тревогу и беспокойство, я был страшно голоден, так как ничего не ел целый день. В это время заблеяла наша коза.
Бедная Белянка, сказал дедушка, она просит, чтобы ее подоили. Зажги лампу, подоим ее и поужинаем. Теперь отец уже, вероятно, близко к дому и только беспокоится о нас.
При свете лампы я заметил, что лицо дедушки стало спокойнее, и у меня на душе тоже стало веселее. А ветер все усиливался, балки под крышей скрипели, и мне беспрестанно казалось, что снесет крышу с хижины.
Не бойся, сказал дедушка, заметив мое беспокойство, этот дом выдержал не одну бурю. Крыша укреплена слишком хорошо, чтобы устоять против такого ветра.
Затем мы пошли в хлев. Белянка, увидев нас, заблеяла еще сильнее и чуть не оборвала свою веревку, чтобы подойти к нам. С удовольствием слизала она с моей ладони всю соль до последней крупинки и дала нам большой горшок молока на ужин.
Возвратясь в кухню, дедушка сказал:
Нам нужно очень беречь нашу Белянку. От нее зависит наша жизнь.
Разве вы думаете, что мы долго здесь останемся? спросил я.
Неизвестно, но, может быть, и долго. Будем надеяться на лучшее.
После ужина я пошел к нашей кормилице, чтобы дать ей свежего сена на ночь. Я приласкал ее с большей нежностью, чем обыкновенно, и мне казалось, что она тоже больше обрадовалась моему приходу, чем прежде. Ведь она, бедняжечка, тоже осталась совсем одна в хлеву! Когда я уходил, она проводила меня жалобным блеянием.
Мы сидели в кухне у огня, но нам совсем не было так хорошо и уютно, как в нашем домике в долине. Очаг был очень велик, и отверстие на крышу было такое широкое, что ветер забирался туда, задувал огонь и завывал так сильно, что неприятно было слышать. Порой он наносил даже целые хлопья снегу в комнату.
Нам не будет здесь так тепло, как дома, Луи, сказал дедушка. Будем утешать себя тем, что до нашей постели снег не доберется, а завтра мы постараемся что-нибудь сделать, чтобы он не падал и в очаг. Бог с нами здесь так же, как и в долине.
Было совершенно темно, когда я проснулся. Дедушка тихо ходил по комнате.
Что же вы не спите, дедушка? спросил я.
Если мы будем дожидаться света, голубчик, то нам придется спать очень долго. Должно быть, снег завалил окно.
Я вскрикнул от ужаса и быстро вскочил с постели. Когда мы зажгли лампу, то убедились, что дедушка был прав. Окно было действительно занесено снегом.
Окно очень низко, сказал дедушка, может быть, снег не засыпал еще крышу нашей хижины.
Так нас еще могут спасти?
Вероятно. Во всяком случае, осмотрим наши запасы и попробуем чем-нибудь заняться. День уже наступил, кукушка прокричала семь раз. Хорошо, что я завел ее вчера, все-таки веселее, когда знаешь время, и, кроме того, нам нужно аккуратно доить Белянку.
Вот как грустно начался первый день нашего заключения! Однако я устал и не могу больше держать перо в руке. Дедушка советует отложить продолжение моего рассказа до завтра.
23 ноября
Мне будет довольно трудно писать историю каждого дня. В школе меня часто хвалили за легкость и быстроту, с которой я писал наши маленькие школьные сочинения, но это вовсе не значит, что мне легко описывать все, что я думаю и чувствую. Конечно, я буду стараться. Если эти записки попадут в руки чужих людей, то они должны помнить, что нашли это в бедной хижине и что это работа школьника.
Вчера утром нам стало очень грустно, когда мы узнали, что заключены еще крепче, чем накануне, но все-таки мы позаботились о завтраке и о козе. Дедушка стал доить ее, а я внимательно присматривался к каждому его движению.
Ты хорошо делаешь, Луи, сказал дедушка, что учишься доить Белянку; мне очень трудно наклоняться, и тебе придется меня заменять.
После завтрака мы стали осматривать наше имущество в хижине. В другой раз я подробно опишу его, теперь же мне еще очень много нужно сказать, и я боюсь устать и не кончить, как вчера. После осмотра провизии и посуды нам захотелось узнать, какая погода. Я влез на очаг и заглянул в единственное отверстие нашей хижины. Солнце ярко освещало снег, лежавший вокруг отверстия на крыше. Я сообщил это дедушке.
Если бы у нас была лестница, сказал он, ты мог бы подняться через трубу на крышу и достать затворку, про которую мне говорил Франсуа. Он сделал ее, чтобы закрывать отверстие в трубе во время дождя и снега.
Если бы труба не была так широка, ответил я, я влез бы и без лестницы, как влезают трубочисты.
Если бы у нас была лестница, сказал он, ты мог бы подняться через трубу на крышу и достать затворку, про которую мне говорил Франсуа. Он сделал ее, чтобы закрывать отверстие в трубе во время дождя и снега.
Если бы труба не была так широка, ответил я, я влез бы и без лестницы, как влезают трубочисты.
Подумав немного, дедушка вспомнил, что в хлеву есть длинный сосновый шест, по которому я могу вскарабкаться вверх. Я даже захлопал в ладоши от радости.
Но, принеся шест в кухню, мы увидели, что с ним нелегко справиться. Он был очень длинен, и нам долго не удавалось провести его через очаг в трубу. Поставив наконец шест в трубу, я привязал к поясу веревку и лопату и полез вверх, цепляясь руками и ногами. Через минуту я уже был на крыше. Прежде всего мне нужно было отгрести снег лопатой, чтобы освободить себе хоть маленькое место. Хижина наша была почти совсем занесена снегом, на крыше он лежал фута на три. Кругом было все бело, только на горизонте чернели верхушки сосен в лесу. Как раз в эту минуту порыв ветра разорвал черные тучи, и солнце вдруг облило все ярким, ослепительным блеском. Мне было очень холодно. Отгребая снег на крыше, я нашел затворку для трубы и укрепил ее, привязав веревку к блоку, чтобы мы могли открывать и закрывать ее, по мере надобности. Эта работа меня согрела. Спустившись вниз, я попробовал затворку, дергая за веревку, проведенную через очаг в кухню, она открывалась и закрывалась свободно. Платье мое все перепачкалось в саже, но у меня не было другого, и вымыть его было негде. Мы затопили камин и опустили затворку, оставив только необходимое отверстие для дыма. Так сидели мы у огня, не зажигая лампы, чтобы экономить масло, которого у нас было очень немного. Это последнее обстоятельство заставляло нас оставаться большую часть дня в темноте, отчего день казался еще томительнее и длиннее. Впрочем, может быть, мне было особенно тяжело вследствие того, что я находился в постоянном ожидании, что нас придут спасать. Дедушка говорил, что, наверное, отец благополучно пришел домой, но потом дороги так занесло снегом, что ему не было возможности прийти за нами.
Огонь в камине догорел, мы закрыли наглухо затворку и легли спать, с надеждой, что завтра, может быть, за нами придут. Но утром эта надежда исчезла. Снег, должно быть, не переставая шел всю ночь, так как мы с трудом отворили нашу затворку. Дедушка говорит, что нужно приучать себя к мысли, что мы останемся в нашей темнице до весны. Как-то дошел отец домой? Как он, вероятно, мучается за нас, если он жив!
Прошедшей весной я провел у него здесь несколько дней и принес с собой бумагу, перья и чернила, так как он не хотел, чтобы я бросал свои занятия, когда не ходил в школу. Уходя домой, я хотел взять все это с собой обратно, но он посоветовал мне спрятать здесь в шкафу, чтобы не приносить в другой раз. И вот теперь мне так пригодился этот маленький запас.
24 ноября
Я весь дрожу от ужаса при мысли о том несчастии, которое едва не случилось с нами! Погребены под снегом и чуть не погибли от пожара! Это новая опасность, о которой мы прежде не думали и от которой должны себя оберегать. Мы сидели у огня и, чтобы скоротать время, занялись с дедушкой арифметикой, причем я делал свои вычисления на золе. Огонь на очаге уже догорал, и я торопился кончить свои маленькие задачки при его скудном освещении. В это время я почувствовал, что меня обдало жаром из того угла, где у нас лежала связка соломы, приготовленная для разных работ. Она была положена слишком близко к огню и загорелась. Я хотел потушить ее, но только обжег себе руки. Дедушка поспешно схватил всю пылающую охапку и бросил ее на очаг.
Убирай как можно дальше все, что может загореться! закричал он мне.
Пока я исполнял его приказание, пламя разгоралось все сильнее и сильнее.
Он придерживал горящую солому кочергой, чтобы она не разлеталась и не падала на пол. Какие ужасные минуты мы переживали! Искры от сухой соломы могли разлететься всюду, попасть на постель в углу, или на загородку, отделяющую нас от хлева, или на деревянные балки на потолке Быстро, в одну минуту, сгорела солома, но мне казалось, что этой минуте не будет конца! Со страхом поспешно затушили мы все оставшиеся искорки на очаге и вдруг очутились в полнейшей темноте, все еще опасаясь, что где-нибудь снова вспыхнет залетевшая искра. Мало-помалу дым вышел в трубу, мы зажгли лампу и увидели, что черны, как трубочисты. Слава Богу, наша хижина уцелела и мы были спасены, отделавшись легкими ожогами на руках и ногах.