О, это потрясающая женщина! заверил Серж, возвысив голос так, что я оглянулась на спящих подруг. Однако, у меня проблемы!
Как, уже?
Нет, с моим потенциалом (букву «е» тот произнес, как «э») все в порядке! Но она едва прибегает, сходу начинает расстегивать мою ширинку! А мне нужно сначала поговорить, пообщаться. Короче, важны отношения. Понимаешь? поведал о наболевшем Сержик.
И я уже не помню, под какой возвышенный тост мы все-таки завершили наше застолье. Но сразу с разбега нырнула на диван под теплый Ирин бок.
А теперь, пока тряслась в автобусе по дороге в армянскую столицу, вдруг приснилось, как чья-то огромная тень с треском выдрала антикварные напольные часы и вывалила их в окно. И те полетели прямо на меня! Но в последний момент Серж успел часы перехватить: да так и застыл, атлантом, напряженно удерживая тяжкий груз, а в это время шустрая прапорщица уже начала стягивать с него штаны
Приехали! Просыпайся! потряс за мое плечо водитель автобуса, который, хотя и безбожно опоздал, но, наконец, добрался до Еревана.
Все давно были в сборе Левон, Серж, Ашот, Карен и кто-то еще. Причем Сержик, первым делом, показал мне фото своей молодой жены с почтительно округленными глазами. И этим глазам, наверное, можно было поведать обо всем! Ну, кроме прапорщицы, разумеется.
Я строго наказала себе воздержаться от каких бы то ни было публичных терзаний. Но без эксцессов и тут не обошлось.
Веселье было в самом разгаре! И Левон уже смеялся своим особенным «мультяшным» смехом, щедро отсыпая в пустую кастрюлю пестрые фасолины их звонкую россыпь Чудный бы, точно, изобразил на своих тарелках! Когда, еще в первый раз, собирались с подружками в Ереван, я пообещала: «Познакомлю вас с Левоном он потрясающе смеется!»
Но затем кто-то упомянул о Ленинакане и заниженных Москвой баллах. А потом о Карабахе. И Левон, наш веселый дружелюбный Левон, вдруг отчаянно прокричал: «Проклятые турки! Ненавижу!» Стукнул рукой по столу: стопки подпрыгнули, одна скатилась на пол и разбилась. Собирая осколки, Левон порезался и вновь выкрикнул, размахивая окровавленной рукой: «Проклятые турки!»
Его сестра влюбилась в карабахца. Хотя родители отговаривали, вышла замуж и уехала в Карабах. И ее убили. К тому времени в обострившемся карабахском противостоянии уже появились жертвы и с армянской, и с азербайджанской стороны.
Утром я долго бренчала ключами у двери гостиничного номера, пока ее не помог открыть сосед. Он приехал пару месяца назад из Львова, в составе сборной следственной бригады, вроде бы, расследовавшей карабахское дело. Впрочем, чем конкретно он здесь занимается, Олег не уточнил. И очень-очень просил ничего не планировать на вечер, поскольку непременно будет ждать меня на чай с тортом.
Днем доставила редакторскую посылку адресату.
О, Булгаков и Платонов? Благодарю! Отличный подарок! ереванский главред пошелестел страницами. Привычно заложил пальцем книгу и повернулся к окну. Довольно долго в него смотрел. «Да, как быстро все меняется!» выдохнул он, громко захлопнул томик и побарабанил по корешку.
Чтобы вывести главреда из оцепенения, уже решила, было, попроситься к нему на работу. Но тот, наконец, вспомнил обо мне и в завершение аудиенции вручил толстенный каталог картин современных армянских художников в качестве «алаверды» моему начальнику. Похожий альбом, правда, не такой увесистый, мне уже подарил Левон на память о совместном посещении здешнего музея современного искусства.
Утратив надежду на облегчение ноши, я также приобрела в знакомом магазинчике парочку кофейных турок в презент. А еще механическую кофемолку, предназначенную для перемалывания новых идей под неспешное вращение ручки. В прошлый приезд купить ее не успела. Хотя во всяком симпатичном месте, наверное, неплохо оставить некую примечательную вещицу, чтобы потом за ней можно было вернуться. Так, в одном болгарском городке на черноморском побережье, к примеру, меня дожидался маленький темного дерева сундучок.
Возвратившись с покупками в гостиницу я, к тому же, смогла принять душ и вымыть голову с коммуникациями здесь пока не было проблем. Разве что, лампочки горели в пол-накала. Как и сам Ереван, который, казалось, уже не так сиял, утратив былую праздничную безмятежность.
Не дождавшись соседа Олега, отправилась, в расположенный под крышей, гостиничный ресторанчик. Добираться до него пришлось путанными полутемными коридорами. Но дорогу показал Сурен, севший затем за мой столик на правах старого знакомого. Смуглый, коренастый, крепко сбитый еще один торговец картинами?
Нет, вино пить не буду мне уезжать завтра рано утром! А вы надолго тут остановились? поинтересовалась я.
Я здесь живу.
Понятно, вы остановились в этой гостинице надолго?
Я здесь живу! повторил он. Мы из Карабаха. Сейчас ждем визы, чтобы выехать за границу.
И все-таки заказал вино.
Вы выезжаете с семьей?
Все уезжают: родители, и братья, и моя жена и сын. Я не хочу. Но что делать?!
Вино оказалось тягучим и сладким.
А почему у тебя в ухе только одна серьга? вдруг спросил он.
Так, попала в неприятную историю в Тбилиси!
Ну, да, сейчас у всех неприятности! И каждый вынужден защищать себя сам.
А милиция?
А что, милиция! Сурен махнул рукой.
И в ней каким-то образом появился нож, из которого, посверкивая, мягко выплыло лезвие, как диск из DVD. Хотя, вру дисков с DVD тогда еще не было.
Какой ножичек! Продай. Может понадобиться!
И выйдет еще одна неприятная история? Нет, не проси! К тому же, нож самому нужен.
Сурен попросил еще вина. Но официантка сердито ответила, что заведение закрывается, и ему давно пора вернуться в семью.
Так и сказала «вернуться в семью». На русском. То есть, в первую очередь, для меня. Тот отмахнулся: «Ты же знаешь, родные уехали в Москву, договариваться начет виз. Дай еще бутылку, и мы пойдем!»
У номера я пожелала Сурену всяческих удач. Но не успела раздеться, как в дверь постучали.
Я подарю тебе нож. Только дай за него, хотя бы рубль! прошел в комнату Сурен.
Рубль?
Ножи нельзя дарить. Слушай, давай еще немного посидим? Вино есть.
Конечно, разумнее было бы его отправить, но человек подарил такой нож.
Только недолго и без глупостей! предупредила я.
Да, ладно! У меня жена молодая! Поговорим, и я пойду.
Он налил вино в стаканы, стоявшие рядом с графином на тумбочке. Опять постучали. Я выглянула это был сосед Олег.
Прости. Задержался на выезде. Думал, ты уже спишь. Но свет горит. Пошли, я купил торт!
Прокурор потянул меня за руку. А за спиной молчал Сурен и на столе лежал нож.
Сейчас приду. Подожди меня в номере.
Сурен развеселился: «Ты сходи, конечно. А я пока винца попью, альбомы полистаю!» И ткнул пальцем в каталог с образцами творчества соплеменников.
Олег уже разлил вино и чай, и торт нарезал крупными кусками. Он улыбался, но серые глаза глядели устало и сумеречно.
Я не вижу в темноте «куриная слепота», знаете ли. И начинаю терять ориентацию в пространстве именно в сумерках среди вязких и смутных предметов.
Что, веселая выдалась командировка?
Веселая! он махом опрокинул в рот вино, как водку. Такое ощущение, словно землетрясение не закончилось, а только набирает обороты.
Я погладила его по затылку: коротко стриженные светлые волосы мягко пружинили. И сам он был весь такой ладный и готовый спружинить в любую секунду! Олег поцеловал мою руку у запястья: «Останься, пожалуйста!» Притянул к себе его била дрожь. А это заразная штука! Вот так замрете, прижметесь друг к другу, и уже обоих заколотит в пароксизме да, в пароксизме чего?
Я бы осталась, вероятно, и тогда постаралась, чтобы мы, забывшись, да и позабыли б о чем-нибудь, а потом вспоминали это, уже как пережитое! И в ушах, хотя бы перестал звучать звонкий выкрик Левона «Ненавижу! Проклятые турки!».
Но в номере ждал Сурен, и не было уверенности, что он чего-нибудь не выкинет.
Я не в форме сегодня. Прости!
Поцеловала его и вышла.
Свет горел, мой гость на кровати спал. Попыталась тихонечко его разбудить, но он лишь повернулся к стенке, натянув на голову одеяло. Пристроилась рядом «валетиком» и, поднапрягшись, отвоевала себе кусок одеяла. В этой поездке я весьма увлекательно проводила время с мужчинами!
Нас разбудил звонок походного будильника маленького и голосистого. Мои ноги пригрелись у Сурена под мышкой. Он погладил пятку: «Я, кажется, заснул. Ладно, сейчас незаметно выйду и подожду тебя у входа. Посажу на такси».
Но незаметно не получилось. Едва тот вышел в коридор, как уборщица подняла крик: «Ты что тут делаешь? Вот я твоей жене расскажу!» И далее мне, снова застрявшей с замком: «Постыдилась бы водить к себе чужих мужей!» На шум выглянул Олег.
Ты хотел записать свой номер телефона! стараясь заглушить вопли уборщицы, я прикрикнула даже.
Глянув вмиг похолодевшими глазами, Олег что-то чиркнул в моем блокноте. И я отступила под бранный аккомпанемент техперсонала.