Как ты тут оказалась? удивилась Марина. Её нос блестел бисеринками пота, чёлка прилипла ко лбу.
Показывала бабушкин дом покупателям.
Понятно. Ну и как продала?
Нет. А вы, ребята, значит вместе? Кармель смотрела то на Толика, то на Марину. Никогда бы не подумала, что вы поженитесь, в детстве вроде терпеть друг друга не могли.
А я и сейчас его под мухой терпеть не могу.
Марин, только не начинай, когда ты меня последний раз видела пьяным? пробурчал Толик.
Так ладно, надо идти, дети без присмотра остались. А ты, Толя, не рассиживайся, бегом в магазин за хлебом и молоком. Марина тяжело поднялась славки.
Я провожу тебя, вскочила Кармель.
А ты, значит, поддалась на провокацию Чучи, а ему лишь бы нализаться, тогда и день не зря прошёл. Он и Толика вечно с панталыку сбивает.
Марин, а что случилось с ним? Почему видный, весёлый парень превратился в алкаша?
Марина вздохнула:
Если бы мне десять лет назад сказали, что Сергей Панов, красавчик и балагур, будет пить по-чёрному, я выйду замуж за Толика, Сашка-Крыжовник, отличник и умница, останется жить в селе и будет латать машины, а Олька-Доходяга станет моделью в Москве ни за что не поверила бы. Вот как жизнь повернулась. Она искоса посмотрела на Кармель и добавила: Пожалуй, только про тебя я всё верно предполагала: будешь, как сыр в масле кататься и жить без проблем.
Кармель возмутилась:
Проблемы есть у всех.
Марина приостановилась, оглядела её и с ехидцей произнесла:
Не можешь выбрать какое платье одеть? Или чем сегодня развлечься? Ты в Захарьино не приезжала много лет, не волновалась, как поживает родная бабушка. Сомневаюсь, что тебе на самом деле интересно, что произошло с нами за эти годы.
Кармель почувствовала себя неуютно под её насмешливым взглядом.
А мне всё-таки интересно.
Скорее любопытно, как мы докатились до такой жизни, уточнила Марина.
Кармель вспомнила: Марина и в детстве говорила, что думает, а свою точку зрения часто доказывала кулаками. Она мечтала поступить в Академию милиции и стать следователем.
Чуча, демобилизовавшись, уехал в Армавир, через полгода привёз в Захарьино невесту, познакомить с родителями. Он и с нами её познакомил. У меня так и осталась в памяти: необыкновенно красивая влюблённая пара. В общем, его Оксана погибла за месяц до свадьбы, сбил лихач на пешеходном переходе. Сергей вернулся в деревню и запил, за два года я его ни разу не видела трезвым.
Всего за два года он превратился в это чучело?! поразилась Кармель.
Много ли надо умеючи, усмехнулась Марина.
А Крыжовник, почему он не учится в институте?
Работать надо. Все деньги уходят на лечение матери. Ей чуть ли не каждый месяц делают диализ. У тёть Кати беда с почками. Ну что тебе ещё рассказать. Гвоздик живёт в городе, работает инженером на заводе, сейчас в отпуске, приехал к родителям.
Они подошли к небольшому аккуратному дому. Марина открыла калитку, откуда-то из кустарника вылетели два мальчугана лет пяти и бросились к ней. Заметив чужого человека, мальчишки притормозили и бочком двинулись к матери. Марина взяла их за руки.
Признавайтесь, что натворили?
Пока дети в два голоса рассказывали о построенном замке на песке, об утерянных лопатках, о петухе, забравшемся в огород, Кармель во все глаза рассматривала крепких загорелых мальчишек, ужасно похожих на мать.
Марин, это твои? не сумела скрыть удивления Кармель. «Во сколько же она их родила?»
Марина догадалась, о чём она подумала и с улыбкой ответила:
Так хорошо проводила Толика в армию, что через год родила этих обормотов. Одиннадцатый класс с большим животом закончила. Натерпелась Сама понимаешь, мечты о высшем образовании пришлось отложить. Хорошо, что Толик в армии получил профессию связиста.
Значит, мамой ты стала в семнадцать лет? прикинула Кармель, с любопытством посматривая на обаятельные мордашки мальчишек, которые в свою очередь разглядывали её.
Да. А Толик в девятнадцать папой. Ты, извини, у меня нет больше времени на болтовню, куча дел по хозяйству. Марина недвусмысленно выпроваживала гостью.
Приятно было встретиться снова. У тебя замечательные пацаны. Пока. Кармель вышла на улицу
«А они неплохо всё устроили для детей. Ей понравился двор. Несколько фруктовых деревьев давали желанную прохладу. В их тени располагались песочница, качели и деревянный домик. Вдоль забора цвели шарообразные кусты «невесты», по обеим сторонам дорожки, ведущей к крыльцу, алела пышная герань. С ума сойти, у Маринки и Толика двое детей и скоро появится третий. Бедный Чуча, оказывается потерял невесту, а Крыжовник ради матери отказался от своей мечты конструировать новые машины и возиться теперь со старьём». Кармель споткнулась и чуть не растянулась на пыльной дороге. В животе заурчало. Она с сожалением вспомнила о не съеденном завтраке. Выпитая утром чашечка кофе осталась лёгким воспоминанием, коньяк же только возбудил аппетит. Не раздумывая, Кармель повернула к магазину. Он находился на том же месте, что и во времена её юности и, кажется, не слишком-то изменился. За прилавком стояла молодая женщина, из-под белой кружевной шапочки выглядывали красивые тёмные волосы.
Мне полкило сервелата, булку хлеба, пачку сливочного масла, десяток яиц, чай, баночку кофе, грамм пятьсот твёрдого сыра, макароны, вдохновенно перечисляла, глотая слюну Кармель.
С вас семьсот пятьдесят, сообщила продавец, укладывая продукты в пакет.
Ой! смутилась Кармель, краснея. Как помидор У меня только пятьсот рублей.
Что будем выкладывать? губы продавщицы дрогнули в насмешливой улыбке.
Кофе, вздохнула Кармель.
К бабушкиному дому она шагала, ускоряя шаг. Перед глазами маячила яичница с колбасой и дымящаяся кружка с чаем. Возле калитки она переложила пакет из руки в руку, целлофан предательски лопнул, продукты вывалились на траву. Из десятка яиц целыми остались три штуки. Кармель уцепила пакеты пальцами, пачку чая и булку хлеба прижала к груди.
Эй, ты кто такая? послышался из-за соседского забора дребезжащий старушечий голос. И тут же в щель между досками просунула узкую морду такса, и зарычала на Кармель.
От неожиданности та подпрыгнула и выпустила пакеты. Оставшиеся яйца превратились в кашу. Кармель с огорчением поняла: яичницу ей сегодня отменяется.
Чего ты, как тать шаришь в чужом двору? повторил тот же голос, над забором показалась макушка в белом платочке.
Я внучка Марии Николаевны, Кармель поднялась на цыпочки, но разглядеть за дощатым забором собеседницу не удалось.
Кармен? переспросила макушка.
Кармель.
Щас управлюсь с хозяйством, приду гляну, что за Карамель такая, пообещала невидимая старушка. Белый платочек исчез, такса рыкнула ещё пару раз и убралась.
Кармель отомкнула дом, занесла покупки на кухню. Пакет я разбитыми яйцами выкинула в мусорное ведро. В шкафу нашла полотенца, одним вытерла пыль на столе и подоконнике, с другим отправилась во двор к крану. Умылась, набрала ведро воды и вернулась на кухню. Безуспешно поискала чайник, достала из шкафа кастрюльку, налила в неё воды. Газ не зажигался. Она чертыхнулась: «В Захарьино же нет сетевого газа, нужно открыть вентиль на газовом баллоне». Кармель вспомнила, баллон находился в деревянном ящике на улице. Странно, раньше ей приходилось пропускать и завтрак, и обед, но такого желания съесть хоть что-нибудь раньше не возникало. Живот не просто урчал, он издавал немыслимые звуки. В ящике под окном никакого баллона не обнаружилось. Она вернулась в дом, сделала бутерброды. Кармель ела хлеб с колбасой и сыром, всё запивая водой. Насытившись, решила позаботиться о ночлеге. В комнатах на мебели, полу, подоконниках лежал слой пыли, пауки развесили паутину в дверных проёмах, углах, переплели люстры. В стареньком фанерном шифоньере нашлось постельное бельё. Кармель решила переодеться и немного прибрать в доме, не хотелось дышать затхлостью и пылью. Она перебрала платья бабушки, висящие на плечиках, одно висело отдельно в чехле. Кармель вытащила его из чехла и восхитилась: «Прелесть, какое винтажное». На васильковом фоне букетики белых ромашек. Она пропустила между пальцев лёгкий воздушный шифон, от платья еле уловимо пахло приятными духами. У неё запершило в горле, слёзы подступили к глазам, Кармель вспомнила этот запах, бабушка иногда, по большим праздникам капала на запястье капельку духов «Тет-а-тет. Такие духи когда-то ей подарил муж, она долго берегла флакончик и только один раз сумела купить точно такие же. Кармель повесила платье обратно в шкаф, достала простое льняное платье, переоделась и принялась за уборку. В доме, кроме кухни и коридорчика, было всего две небольших комнаты: спальня и зал. Она распахнула створки окон, все пыльные вещи: домотканые дорожки с пола, покрывало с дивана, шторы и тюль с окон вытащила в сарай и сложила в древний сундук. Кармель не прикоснулась только к кровати, на которой раньше спала бабушка. Она только накрыла её чистым покрывалом. Потом смахнула паутину, вытерла пыль и вымыла пол. Закончив уборку, уселась на вымытые порожки крыльца и поняла, что снова проголодалась, но больше всего ей хотелось чая или кофе, крепкого, ароматного. Послышались шаркающие шаги. Кармель насторожилась. Из-за угла дома по дорожке из необожжённого кирпича, отодвигая нависающие кусты лебеды и амброзии, к ней приближалось странное существо. Старушка лет семидесяти-восьмидесяти, крохотного роста, в платке, повязанном, как бандана, вылинявших джинсах и белой футболке. В правой руке она держала мундштук с тонкой сигаретой. При виде сидящей Кармель она затянулась и картинно выпустила несколько колечек дыма. Шаркала она огромными мужскими сандалиями, которые комично смотрелись на маленьких ногах.