Считается, что ревность это не отдельная эмоция, а сочетание таких эмоций, как гнев, тревога, беспомощность, стыд, печаль, безнадёжность, брезгливость6. Парадоксально, однако, что мы легко можем спутать это состояние с другими, очень похожими на ревность, чувствами: завистью, например. «Ингредиенты» у них будут примерно одинаковыми. Но если зависть мы можем даже смаковать и в конце концов найти спасение в обесценивании того, к кому испытываем это чувство, то с ревностью, очевидно, этот номер не проходит. В ревности есть эта самая драматическая амбивалентность. Мы наделяем близкого человека высокой ценностью, а снизить её значит отказаться от собственного решения и вложенных ранее ресурсов. Поэтому ненавидеть любимого так, как мы можем ненавидеть постороннего человека, нанёсшего нам ущерб, не получается.
Гнев, возникающий в ответ на фрустрацию потребности, невозможно «отработать» адекватно. Когда запускаешь в любимого человека тарелкой, купленной в свадебном путешествии, легче становится лишь чуть-чуть и совсем ненадолго. В нашей психической реальности человек, в которого инвестировано так много чувств, не может резко девальвироваться. Поэтому, когда я слышу о ревности, то понимаю, что исключительная специя в этом коктейле та самая любовь, та самая привязанность, что бы мы ни вкладывали в эти понятия. Не будь этого компонента, вряд ли ревность случилась бы. Случился бы гнев, раздражение, злоба в случае, если нарушили мои владения, и у меня есть силы наказать обидчика. Или это была бы тревога, беспокойство, беспомощность, безнадёжность если есть тотальная зависимость от ресурсов обидчика. Или же просто печаль от невозможности реализовать свои потребности. Ревность же это дьявольская смесь, включающая в себя эту самую любовь: компонент, несовместимый с гневом.
При соединении амбивалентных чувств случается та самая боль, которую едва ли возможно расшифровать и объяснить. «Кака тут любовь? Когда вон, воздуху мне не хватат. Надышаться не могу А в груди прям жгёт! Прям жгёт, как будто жар вон с печи сглотнула!..» пытается объяснить своё состояние Надя из фильма «Любовь и голуби». Да что там говорить: когда я ревную, и я не могу чётко назвать свои эмоции, хотя психолог с дипломом. Мне плохо, у меня дрожат руки, меня бросает в жар и в холод, а однажды я попыталась описать это состояние на бумаге, и вышло так:
Главное сейчас для меня поскорее уснуть. Уснуть всегда помогает, когда хочется умереть прямо сейчас. А ты не спросишь как мои дела? Зачем спрашивать, когда ответом будет известное до оскомины болит там, где вырвано сердце. Я его не чувствую, только вот пустота обжигает.
Уже завтра будет иначе в отчаянии заполнить пустоту поползут минуты, образуя пространство жизни. Инстинкт вырвется, и тело станет искать спасения. Захлёбываясь мутной водой, оно таки выплывет к суше.
Но сегодня мне нужно уснуть. Это лучшее из всех возможных решений, второе и последнее из которых доминантное умереть7.
Мы буквально чувствуем ревность всем своим существом. Это, конечно, качественно отличается от переживания условно «простых» эмоций, с которыми худо-бедно понятно что делать. В ситуации с ревностью дилемма «казнить нельзя помиловать» неразрешима, ибо включает противоречие, дихотомию «любовь ненависть». Либо нам придётся разлюбить, снять с него/с неё надетую нами корону, либо мы продолжим страдать, испытывая к нему или к ней амбивалентные чувства.
В связи с этим по-прежнему для меня открыт вопрос о том, насколько облегчает страдание ревнивцу причинение боли любимому человеку. Месть не приемлема социально и не афишируется. Разве что в кругу самых близких, доверенных лиц мы можем, испытывая стыд, признать: да, хотелось причинить боль, хотелось, чтобы он/она почувствовал (а), как больно мне. Но одно дело хотеть причинить боль, а другое действительно нанести ущерб.
По моим представлениям, месть возможна лишь тогда, когда отношений больше нет и нет надежды на воссоединение. Это тот самый случай: «так не доставайся же ты никому!». Если пара имеет потенциальную возможность к реанимации, скорее всего, убивать партнёра ревнивец не будет. Пока теплится надежда, что всё ещё возможно вернуть/реанимировать, надо полагать, месть откладывается. При этом гнев может нарастать. В случае, если образ любимого разрушен, если любимым человеком будет «пользоваться» теперь другой человек, идея нанести как можно больший урон может быть вполне реализована. Однако есть нюансы.
Не всегда очевидно, «кто первый начал», а потому под месть может маскироваться банальная оборона. Провокация ревностью далеко не редкость. Это большой риск для отношений (особенно, если предполагается дальнее плавание), но это инструмент для того, чтобы поскорее «отжать» ресурс. В книгах про «стерв» и «пикаперов» подобные приёмы описываются весьма обстоятельно. Заставив поверить в существование соперника или соперницы, можно рассчитывать на повышенный интерес и получение вожделенного ресурса, а можно и всё потерять
Любовный треугольник: ты, я и
(не) реально прекрасный «третий»
Очевидно, что персональный коктейль ревности зависит от многих факторов.
В первую очередь его «рецепт» определяется так называемыми границами пары. Моногамия вынуждает пару заботится о создании подобных ограничений, чтобы, вероятно, быть своевременно информированным о надвигающейся угрозе. Речь идёт о том, что каждый из партнёров определяет, какой диапазон «свободы» партнёра будет комфортным и не причинит страданий. Границы дозволенного «прощупываются» методом проб и ошибок, и вовсе не обязательно они маркированы штампом «и так до конца дней своих», но, тем не менее, предполагают верность и сохранение границ между людьми, пока они в паре. Эстер Перель называет это принципом эксклюзивности сексуальных отношений. То есть ты можешь заниматься сексом только со мной и ни с кем другим/другой.
Как будто понятно. Но что значит «заниматься сексом»?
Здесь и начинается самое интересное.
Включает ли в себя «занятие сексом» само желание (нереализованное) этим заниматься? А взгляд? А прикосновение? А флирт? А откровенную переписку? Или комплимент? На сцену выходит «третий», и он НЕ ВСЕГДА реальный. «Этот третий материализация нашего желания получить нечто, что лежит за пределами выстроенных нами стен», пишет Эстер Перель. Фантазии нашего партнёра это боль знания о том, что он свободен, что он не может быть нашей собственностью, как бы мы ни старались. Он отдельный от нас человек. Если он/она думает о другом/другой, значит, может и разлюбить, обменять, отказаться быть рядом. Разумеется, «третьим» может быть и реальный соперник или реально привлекательный для нашего любимого человека сексуальный объект, с которым он может осуществить (или не осуществить) сексуальные отношения.
Повод есть всегда а значит,
примите присутствие угрозы
Почему в отношениях желание знать порой тот самый друг, с которым «и врагов не надо», а способность верить синоним не фанатичности и слепости, а напротив лучший способ укрепить союз.
Кажется, что для ревности нужен особенный повод. В каком-то смысле это действительно так. Странно ревновать, когда нет для этого причины: помады на рубашке, к примеру, или постоянной вечерней переписки с «Викой с работы». Порой достаточно рассказа, фотографии, упоминания. А порой достаточно ничего.
Вот ситуация из жизни. «Муж рядом на диване, телефон инспектировала буквально пару часов назад, через месяц едем в отпуск, а в следующем году планируем строить дом можно расслабиться», пишет по заданию психолога в дневнике Марина. Причина её обращения ревность. Марина фиксирует свои действия, мысли, чувства.
Всё как будто хорошо, но в графе «эмоции» Марина почему-то всё же указывает: «тревога, злость (на мужа)».
Анализируем с ней на сессии это существующее на первый взгляд противоречие. Вроде «можно расслабиться», но Марине тревожно. Да и «расслабиться» на какое-то время можно, лишь проверив чужой телефон. Почему? Очевидно, Марина не чувствует себя безопасно, словно есть что-то, что угрожает её потребностям, и это как-то связано с поведением мужа.
Идём дальше. Когда мы ревнуем, мы действительно испытываем комплекс очень сильных эмоциональных состояний: злость, тревогу, досаду, брезгливость, разочарование и даже настоящее горе. И это неспроста. Вступая в отношения, выбрав для себя ценный объект инвестирования своих ресурсов, мы, по сути, делаем ставку на этого человека, на его ресурс, причём, как показывает мой практический опыт и работы с парами, и собственный, личный, мы рассчитываем на весь ресурс человека. Нам хочется получить от него бессрочную бронь по тарифу «всё включено»: «хочу всё, сразу и именно от тебя». С точки зрения здравого смысла выглядит это нелепо, но с точки зрения биологии вполне нормальная стратегия. И реализовать эту стратегию возможно, пожалуй, лишь при одном условии: наш партнёр должен быть к нам крепко привязан.