Мам, да таких мужиков, как ты мне подсовываешь, полные троллейбусы, таких-то я могу завести хоть дюжину.
Вот и заведи, порекомендовала мать.
А зачем? холодно спросила Таня. Им всем одного надо.
Мать обиделась и немного рассердилась:
А ты что, особая? Тебе не надо?
Таня посмотрела васильковыми глазами, прикрыла их своими рекламными ресницами, покачала головой:
Нет, мне такого не надо.
Ну и сиди с кошкой, вынесла мать приговор.
И Таня сидела с кошкой.
«Кошке нет дела до красоты, ей важна душа», думала Таня.
Понемногу Таня толстела, бледнела. Из тонкой девушки превратилась в молодую женщину, еще более притягательную для мужского глаза: талия оставалась тонкой, бедра-груди раздались, а руки-ноги легкие, детские зрелый кувшин, только пустой
И всё толстела, и всё бледнела, и плавности, и медлительности прибывало, и походила уже на Симону Синьоре в возрасте.