Лёля, ну что ты Лёль давай, провожу хотя бы! беспомощно пробормотал я.
Видеть тебя не хочу! поднявшись со снега она, убежала.
Но я всё равно пошёл за ней, чтобы убедиться, что она добралась до дома нормально. Поговорим завтра, когда она остынет и поймёт, что ничего преступного я не сделал. Я видел, как она забежала в подъезд, как наверху включился свет в её комнате, только после этого, постояв немного, я ушёл домой.
Но мне не спалось в эту ночь. Во-первых: возобновились безмолвные звонки, к первому и даже третьему я подскочил, думая, может быть это Лёля, но нет и нет.
Я забрал телефонный аппарат в свою комнату и всё же дед пришёл осведомиться:
Что у тебя происходит? Кто звонит всё время?
Дуры какие-то, трубку бросают.
Так отключи телефон. Два часа ночи, хорошо, воскресенье завтра.
А если Лёля позвонит?
Спит давно твоя Лёля, досадливо пробормотал дед, запахивая кофту, что натянул поверх своей «спальной» футболки, чего ей звонить среди ночи? С ума-то не сходи. Ложись, давай!
Мы поссорились. И она она беременная, я посмотрел на деда снизу вверх, садясь на так и не разобранной постели, ожидая от него какой-нибудь мудрости.
Чего?! у деда вытянулось лицо, и остатки сна улетучились из его глаз, доигрались, стало быть.
Он сел рядом со мной, вытянул губы трубочкой, подняв домиком брови.
Н-да-а дела-а протянул он, выдохнув. А чего поссорились-то, он посмотрел строго, ты сказал что-то? Обидел её?
Да она сама, кого хочешь, обидит! вспыхнул я. Замуж не хочет за меня.
Дед покачал головой, усмехаясь:
Ох, пацан ты сопливый. Чего ей хотеть за тебя замуж? Кто ты есть? Даже не студент ещё, он посмотрел на меня уже мягче. Ты вот что, папаша, новоявленный, спать ложись. Завтра, простит тебя твоя прекрасная Лёля, помиритесь, заявление в ЗАГС подадите, куда она теперь денется от тебя, раз залетела.
Дед опять усмехнулся, поднимаясь:
Но, вообще-то Вообще-то, ты даёшь, однако, брат: вылупиться не успел, а уже своего ребёнка заводишь. Ох, Лёшка Не вздумайте только с институтом опять такой финт сделать как в том году, иначе, что делать-то, всю дорогу в санитарах ходить будешь, а школьную золотую медаль себе на грудь повесишь. Санитар с медалью. Как дворники при царском режиме.
Дед пробормотал я довольно жалко, впрочем
Что, «дед»? Дети дело хорошее, конечно, но почему вы не подумали, как вы растить ребёнка будете? На нас стариков повесите, ведь, с родителей ваших толку-то нет
Он сказал ещё что-то в таком же роде, укорял меня за легкомыслие и неосмотрительность, понимая, впрочем, что разговор и запоздал уже, да и раньше не был полезен. Всё равно я был бы таким же неосмотрительным.
А я лежал после в темноте и думал, до чего я рад, что Лёля беременна, тут дед прав, теперь она никуда не денется от меня. Я почему-то был уверен, что то, что у нас будет ребёнок навсегда прилепит её ко мне, хотя и её и мои родители что-то не очень «прилепились» Но разве у кого-нибудь могла быть такая любовь как у нас? Конечно, нет!
Но потом я вздрагивал, чувствуя сердце во всём теле: а вдруг она меня не любит?
Или сегодня разлюбила? Может это пушкинское: «чем меньше женщину мы любим» с Лёлей работает наоборот?
Я заснул только к утру. Утром меня не будили рано, но к полудню всё же подняли. Я тут же взялся звонить Лёле, однако никто не отвечал. Как такое могло быть? Я пошёл к ним домой. Никто не открыл, вообще, по всему судя, никого не было. Я вернулся домой. Тревога и беспокойство раздирали меня на части. Чем больше проходило времени, тем больше я чувствовал, что Лёли не просто нет дома, что что-то произошло
Я не ошибся, вечером позвонила Вера Георгиевна и сказала, что Лёля в больнице. Но идти не надо, на днях будет дома
Глава 6. Перемены
Когда я упала на этом чёртовом накате, то сразу почувствовала, что-то нехорошее случилось во мне. Будто что-то лопнуло, оборвалось. Но в тот момент я не думала, я могла только плакать, потому что чувствовала себя униженной, обманутой, глупой, брошенной
Я заснула поздно, металась в кровати от своих обидных мыслей, от ревности, от тревоги, что Лёня меня не любит и не любил, это я глупая клуша, поверила и и от отчаяния, накатывавшего на меня. Потом всё это отступало и я понимала, какая это глупость, что я внушаю себе У меня будто была лихорадка, становилось то холодно, то жарко, я никак не могла найти себе места и покоя что-то ещё, что-то на физическом уровне происходило со мной К утру стало ясно, что я чувствовала ещё. Я проснулась от сильной боли в животе
Пришла к бабушке в комнату и сказала как есть. Было поздно, шла кровь, ничего было уже не спасти
Я несколько дней задержки размышляла, что же это со мной. Но, когда в одно утро проснулась от того, что меня сильно мутит, сомнений уже почти не было. Задержка была почти две недели, случайным это быть не могло. И всё же я хотела убедиться сначала, прежде чем сказать Лёне. Да и виделись мы в последнее время меньше, он бегал на репетиции, бабушка этот месяц не дежурила. Прежде чем сказать Лёне, надо было бабушке признаться или попросить на работе кого-то из врачей осмотреть меня, но это было невозможно я до ужаса стеснялась. Пойти в консультацию к гинекологу ещё хуже. Я несовершеннолетняя, ещё в милицию заявят, обязаны, небось
Но все мои сомнения и размышления прервались вот этой глупой ссорой. Глупой, потому, что ревновать, с моей стороны, было так нелепо, что и не описать. Я сама же когда-то гордилась его талантами и даже успехом у девчонок. А тут повела себя как безмозглая курица, устроила сцену с этими пробежками по гололёду. Вот и добегалась
Что в больнице делали со мной, я почти не запомнила, от боли мне застилало разум, а потом вообще сделали укол, и проснулась я с холодом на животе.
Но, главное, с пустотой и холодом внутри живота
К ночи я отпросилась домой. Меня отпустили, благодаря бабушке. Только дома я позволила пролиться новым слезам
Я слышала, как она плачет. Сразу не пошла, хотела дать вылиться полудетскому-полуженскому горю, надеялась, она уснёт после Но она плакала и плакала, пора была вмешаться.
Детка, Лена, обняла меня, едва я коснулась её, продолжая сотрясаться рыданиями. Что же ты не сказала ничего? Или не знала? Может ты что-то выпила, чтобы
Да ты что, бабуля?! она отняла лицо и посмотрела на меня, моргая мокрыми ресницами.
Ну-ну, я вытираю слёзы с её щёк. Нет и хорошо. Ты молодая, будут ещё дети. Или ты из-за Может, Лёня Он не обидел тебя?
Она затрясла головой и заплакала ещё сильнее, прижимаясь ко мне:
Это я Это я Я обидела приревновала его, ругалась, а он ревёт в голос.
Ему сказала?
Сказала а потом на льду упала, как Будто нарочно.
Лена, хватит плакать, не надо. Вы помиритесь, всё пройдёт. А ребёнок Ты сама подумай: ну, ко времени сейчас тебе это было? Поступила бы, первый курс, Москва, общежитие
Не говори так! она мотает головой. И так будто нарочно всё, будто вот специально, он Он Замуж позвал, а я Ты бы видела, какое у него сделалось лицо, будто я ножом ему в спину ткнула
Она закрыла лицо и опять завыла.
Я вздохнула, обнимая её. Ну, совсем несмышлёные дети Замуж, ребёнок Будто в деревне и при царском режиме живут Время-то какое, не видят ничего вокруг себя, цены растут, в магазинах пусто, какие-то чудовищные очереди около водочных, драки там, чуть ли не переклички
А эти жениться Ребёнок Сами дети, совсем глупые малыши. Штаны снимать научились, а думать Ох, Лена-Лена и я тут за всеми заботами, безумием каждого дня, этими обменами купюр в 50 и 100 рублей, совсем ничего не заметила, упустила внучку.
Вот мать и правда сетовала на вашу сексуальную революцию Но, разве в её или моё время не было такого? Всегда это есть, и любовь и безрассудство. У них вообще первая любовь вон какой оборачивается.
Может, через год-другой и разбегутся. А, может, и теперь Такие происшествия между двоими или разводят или цементируют. Уж не знаю в их случае, что лучше
Мы не разбежались. Я пришёл на следующий день, как она оказалась дома.
Я собирался виниться, не зная ещё что делать, только бы стереть следы слёз с её лица, но она сама, обхватила меня за шею и зашептала, вздрагивая от новых слёз:
Лёня, милый, прости, прости меня! Прости, я не буду больше такой дурой, такой злюкой!
Это ты меня прости, немного растеряно пробормотал я. Это я виноват Мне так хотелось, чтобы ты меня ревновала
Зачем? она посмотрела в моё лицо, моргая удивлённо, вытирая слёзы кулачками как ребёнок. От удивления перестала даже плакать.
Потому что я не хотел сознаваться, что был объят вселенской ревностью перед этим, стыдно за это, да и не объяснишь. Повода-то никакого не было Я не знаю показалось, ты стала меньше любить меня, это почти правда.
Меньше любить?! она захлопала мокрыми ещё длинными ресницами, затрясла головой: ты Никогда так не думай! Слышишь? Можешь думать, что хочешь обо мне: что я злая, глупая, плохая, что не достойна тебя, только не то, что я тебя не люблю! горячо и, будто спеша, проговорила она мне на губы, на щёки. Я всегда буду тебя любить, это ничто не поменяет! А ребёнок бабушка сказала бабушка сказала, что у нас ещё будет Ты огорчился?