Нарастание конфликтогенного дискурса и откровенно анти-soft power действий Д. Трампа резко усилили как новые, так и существовавшие ранее геополитические диссонансы. Серьезный ущерб международному имиджу и репутации США нанесло решение Вашингтона о переводе своего посольства в Иерусалим. Несмотря на массированное дипломатическое давление, США не удалось помешать принятию на Генеральной Ассамблее ООН резолюции, осуждающей признание Вашингтоном в одностороннем порядке Иерусалима столицей Израиля.
Абсолютизация жесткой силы, апология односторонних, всё более репрессивных решений в мировой политике и международных отношениях стали определяющей чертой трампизма. Свой лозунг Америка прежде всего Трамп претворял в жизнь весьма специфически: США вышли из Совета по правам человека ООН (СПЧ ООН), из Парижских соглашений по климату, из ЮНЕСКО, Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам, из ядерной сделки по Ирану, ДРСМД и Договора по открытому небу. В том же деструктивном ключе объявленная Трампом готовность США, ультимативно обставленная очередными необоснованными требованиями к России, выйти в феврале 2021 г. из СНВ-3[18].
И, наконец, нанеся мощнейший удар по гуманитарной составляющей мягкой силы США, Трамп разорвал отношения с Всемирной организацией здравоохранения, что не может не ослабить организационные структуры ООН. Тем самым модельная мягкая сила США, призванная служить образцом для других стран, пожалуй, в беспрецедентной степени подверглась коррозии. Примечательно, что на Всемирной ассамблее здравоохранения 1819 мая 2020 г. США оказались в изоляции: два американских предложения немедленно начать расследование об истоках заражения Covid-19 с обвинениями в адрес Китая и придание Тайваню статус наблюдателя в ВОЗ провалились.
Фактически вытеснение Д. Трампом мягкой силы из внешней политики США вызвало болезненно-критическую реакцию Дж. Ная, хорошо знающего изнутри хитросплетения американской политической жизни. Он подверг резкой критике Трампа за упрощенно-линейное, туннельное видение международной деятельности США, констатируя, что американская администрация минимизирует и даже сводит на нет практическую значимость мягкой силы, которую США эффективно использовали в предшествующие десятилетия. Обобщенный смысловой стержень его обвинений Трамп рубит сук, на котором покоится могущество Америки. По оценке Ная, американская мягкая сила стала убывать с самого начала президентства Трампа. Тем самым, утверждает он, «президентские твиты, которые при проверке оказываются неопровержимо лживыми, подрывают доверие к Америке и уменьшают ее мягкую силу»[19]. Най характеризовал стратегию национальной безопасности Трампа оторванной от реальности, что убедительно доказала пандемия коронавируса: Covid-19 показал, что нам не удается подстроить нашу стратегию под этот новый мир[20].
Еще более выразительно высказалась по этому поводу заместитель директора Международного института стратегических исследований Кори Шейк, заявившая, что США продемонстрировали узколобый эгоизм и бездарное головотяпство и что важно геополитически провалили тест на лидерство[21].
Перенесемся на другую сторону Атлантики. Геополитические претензии США на монопольную гегемонию в мире, убежденность в собственной исключительности вызывают всё больший критический настрой даже у европейских стран-союзников, руководство которых едва скрывает раздражение американскими односторонними решениями, прямо игнорирующими их национальные интересы. Из выразительного жеста А. Меркель, отказавшейся под благовидным предлогом пандемия коронавируса принять приглашение Трампа приехать в конце июня 2020 г. в Вашингтон для участия в G7, авторитетная французская газета Le Monde сделала естественный вывод о больших проблемах в трансатлантических отношениях, имея в виду импровизационную политику Белого дома, пренебрежение к союзником и подавленное состояние, в котором они находятся[22].
Обращает на себя внимание публикация в этой газете двух аналитических статей, посвященных трампизму. В одной, озаглавленной Союзники США выражают сожаление в связи с их новым односторонним решением, отмечается, что выход США из Договора об открытом небе усиливает разногласия в североатлантическом альянсе и наносит урон архитектуре европейской безопасности. Критикуя брутальные методы администрации Трампа, говорится в статье, Париж укрепился в своем стремлении действовать активно с целью усиления европейской суверенности, а потому Франция считает, что темы доверия и безопасности, поднятые Э. Макроном и В. Путиным в 2019 г., сохраняют свою актуальность. А в статье «Мягкая сила США: конец игры?» речь идет о серии односторонних агрессивных решений США, в том числе в условиях пандемии, нанесшей внушительный урон имиджу, который США любят создавать о себе как мощном, компетентном и эффективном государстве. В еще более жестких выражениях обобщается: Американская модель глобального влияния стала неустойчивой в результате изменения курса президента Трампа[23].
Анализируя в этой связи в широком комплексном охвате нынешнее состояние мягкой силы Запада, прежде всего США, под углом зрения последствий двойного кризиса гуманитарно-пандемического и экономического, А. В. Яковенко с полным основанием констатировал: Запад, разрывающийся между интересами экономики/бизнеса и императивом спасения жизни собственных граждан, получает черные шары не только в своих странах, но и на международной арене[24].
Таким образом, не будет преувеличением сказать, что силовая ориентация внешней политики США уже вышла за рамки только тревожной тенденции, став стержневой особенностью трампизма. Д. Трамп объявил себя президентом военного времени, имея в виду коронавирусную пандемию. С учетом принятых им ранее деструктивных решений в сфере мировой политики и международных отношений с позиций откровенно жесткой силы его с полным основанием можно считать таковым с самого начала прихода к власти. В арсенале используемых Трампом методов мягкой силы, которой так долго гордились США, похоже, не осталось сколько-нибудь значимого места. Мягкое влияние США в мире заканчивается. Вспоминается назидательный закон Паркинсона: действие расширяется, чтобы заполнить пустоту, созданную собственными промахами. Можно добавить собственными проблемами, антипроблемами и псевдопроблемами.
Как отмечается в аналитическом докладе Дипломатической академии МИД России, смена администрации в США в 2021 г. создает повод для своевременной тонкой настройки всего комплекса вопросов нашей внешнеполитической работы с позиций не только большей уверенности в собственных силах, но и большей ясности в том числе для всех остальных игроков перспективных трендов мирового развития, глобальной и региональной политики. «Речь идет в том числе и об умной (smart) реализации в мировых делах наших достижений последних двух десятилетий Такая настройка/обновление в соответствии с требованиями времени неизбежно затрагивала бы вопросы стратегического планирования и мобилизационной готовности, что наиболее ярко проявилось в связи с пандемией коронавируса»[25].
В четко обозначенном геополитическом ключе осмысливает коронавирусный кризис ректор Дипломатической академии МИД России А. В. Яковенко. Пандемия, отчасти замутив воду и заставив сменить тему разговора в глобальной политике, отмечает он, стала мощным катализатором всех процессов, запущенных окончанием холодной войны и распадом СССР: «Задержавшись на старте в силу того, что продолжалась инерция политики и практики холодной войны со стороны западных элит, эти процессы оказались трансформативно заряженными на финальном участке своего развития. Мы наблюдаем их эндшпиль, и пандемия, подобно богу из машины древнегреческих трагедий, приводит к ускоренной развязке комплексной ситуации, напоминающей гордиев узел»[26].
Коронавирусная пандемия стала крупнейшим глобальным кризисом со времен Второй мировой войны. По официальным данным, к концу первого квартала 2021 г. потери мировой экономики превысила 3,5 трлн долларов, что в два раза больше, чем в результате мирового кризиса 2008 г. Одна из важнейших составных частей мягкой силы экономическая эффективность государства, ее привлекательность в глазах окружающего мира. Коронавирусная пандемия нанесла тяжелейший удар по экономике отдельных стран и мировой экономике в целом. В рецессии оказалась огромная часть мирового сообщества, больше, считают эксперты, чем когда-либо прежде со времен Великой депрессии. По мнению главного экономиста Всемирного банка Кармен Рейнхарт и специалиста по экономической макростратегии Винсента Рейнхарта, сегодняшний кризис будет развиваться по аналогии с кризисом 2008 г., но масштабы краха глобальной экономики станут катастрофическими. В подтверждение приводятся, в частности, такие факты: в 2020 г., по оценке Бюро трудовой статистики США, месячная безработица в стране достигла максимума за 72 года; неутешителен прогноз Банка Великобритании, фиксирующего самое значительное падение промышленного производства в стране с 1706 г. Ситуация в мировой экономике настолько тяжелая, что профильные эксперты назвали ее пандемической депрессией[27]. К началу коронавирусного кризиса глобальный долг, состоящий из долгов домашних хозяйств, государств и компаний, достиг рекордной величины 253 трлн долларов США. Отношение глобального долга к глобальному ВВП составило 322 %. Отношение долга к ВВП в США и Евросоюзе 383 %, а китайского 310 %. В развивающихся рынках долг нарастал быстро и достиг 72 трлн долларов США[28].