Наконец солдаты, забрав все мало-мальски ценное из дома и флигеля, приступили к погрузке. Офицер в это время прохаживался перед машинами, заложив за пояс большие пальцы рук.
Когда нам понадобится еще шампанское, мы снова приедем. На усах у него виднелись прилипшие крошки, а на правой стороне подбородка пятно от желе. Все, что у вас есть, теперь принадлежит Германии.
Мишель, кашлянув, плотно сжал губы. Офицер внимательно посмотрел на него и добавил с угрозой в голосе:
Wir werden uns wiedersehen.
Никто ему не ответил. Офицера, казалось, веселило, что его не понимают. Селин снова постаралась не выдать себя. Взгляд офицера опять остановился на ней и задержался так надолго, что она почувствовала, как напрягся рядом с ней Тео, но ей удалось ни разу не сморгнуть и не дернуться до тех пор, пока немец не повернулся на каблуках и не зашагал прочь.
Потом солдаты, так же быстро, как приехали, забрались в свои грузовики, куда перед тем уложили добычу, и укатили с гиканьем и воплями. Когда все наконец смолкло и караван пропал из вида, Инес закричала, почти в истерике:
Что он сказал? Наступившая тишина была гнетущей и зловещей. Кто-нибудь знает, что он сказал?
Сказал, что мы еще встретимся, ответила Селин. Впрочем, чтобы понять, что имел в виду офицер, перевода не требовалось, угроза в его словах слышалась слишком отчетливо. Селин чувствовала, как даже под жарким солнцем Шампани кровь у нее леденеет в жилах.
Глава 5
Июнь 2019
Лив
Тебе необходимо это прекратить, сказала бабушка Эдит.
Лив повернулась в изумлении. Она смотрела в иллюминатор на темное небо над Атлантикой, пытаясь понять, когда над восточным горизонтом покажутся первые лучи рассвета, и не подозревала, что бабушка перевела спинку своего кресла в вертикальное положение и в приглушенном свете салона первого класса пристально рассматривает внучку. Уже несколько часов они летели рейсом «Дельты», но Лив так и не уснула, хотя шикарное кресло, раскладывающееся в полноценную кровать, оказалось даже удобнее, чем она предполагала.
Я не знала, что ты тоже не спишь. Лив положила ладонь на бабушкину руку холодную, покрытую гусиной кожей, и машинально потянулась за одеялом, которое соскользнуло бабушке на колени.
Не надо, остановила ее бабушка Эдит. Со мной все хорошо. А вот с тобой нет. Ты раскисла.
Не раскисла. Просто грущу.
Об этом никчемном Эрике?
О том, Лив постучала по ногтю большого пальца, что я теперь не понимаю, кто я.
Ради бога, Оливия, надеюсь, ты не имеешь в виду, что привязалась к этому ничтожеству? Когда умер твой отец, твоя мать меняла мужей как перчатки, но ты, по-моему, не такая.
Лив посмотрела на нее:
Нет, просто все это настолько меня ошеломило, что я еще не совсем пришла в себя. Мне сорок один год, у меня ни мужа, ни детей, ни работы. Не думала, что до такого доживу.
Ну, да, если позволить Эрику все у тебя отобрать, победа останется за ним. Бабушка Эдит покачала головой и нажала кнопку вызова. Поистине жестокое разочарование.
Подошла стюардесса, явно спросонок, тушь смазана, волосы прилипли к щеке. Но бабушку Эдит это не смутило: она сухо потребовала принести джин-мартини и соленые крендельки. Лив прикусила губу. Стюардесса доставила заказ в мгновение ока, зевнула и вопросительно посмотрела на Лив, но та лишь поежилась. Наверное, никому не под силу сладить с миниатюрной нестареющей француженкой, хлещущей алкоголь, словно американский рекламщик 1960-х.
Так на чем мы остановились? спросила бабушка Эдит, сделав немаленький глоток коктейля уже третьего с начала полета. Секрет ее долголетия определенно заключался в том, что она регулярно проспиртовывала собственную печень. Ах да, на твоей меланхолии. Мать всегда говорила, что женщине нельзя жаловаться, а надо решать проблемы самостоятельно. По-моему, очень хороший совет, хотя, признаться, я не всегда ему следовала.
При всем уважении к твоей матери, бабушка Эдит, может ли быть, что ей приходилось сталкиваться с такими проблемами, как бесплодие и муж, которому стал противен ее вид?
Нет, дорогая, ей довелось иметь дело всего-навсего с гибелью брата на Первой мировой, чудовищными обстрелами каждую ночь и моим отцом, который вернулся из-под Вердена наполовину слепым и срывал злость на ком попало.
Лив посмотрела на нее с изумлением:
Нет, дорогая, ей довелось иметь дело всего-навсего с гибелью брата на Первой мировой, чудовищными обстрелами каждую ночь и моим отцом, который вернулся из-под Вердена наполовину слепым и срывал злость на ком попало.
Лив посмотрела на нее с изумлением:
Бабушка, прости меня. Я и представить себе не могла, сколько всего пришлось пережить вашему семейству.
Ну ладно, некоторые темы лучше не трогать. Просто многие теряют больше, чем могли вообразить, и все же находят способ жить дальше. Она снова подняла свой бокал (рука у нее заметно дрожала), посмотрела на Лив, а потом ее взгляд устремился куда-то вдаль. Я его нашла, Оливия. И ты тоже должна.
Хотя не было еще и восьми утра, Париж кипел. Шофер петлял по узким улочкам Седьмого округа, а Лив смотрела в окно на булочные, где уже толпился народ, на цветочные прилавки, на которых продавцы расставляли товар, на сыры, громоздящиеся в витринах фромажери. Она опустила стекло и сделала глубокий вдох, вбирая в себя смешанный аромат свежеиспеченного хлеба, легкого сигаретного дымка и цветов чисто парижское сочетание. Эти запахи, знакомые Лив с детства, могли бы привести ей на память счастливые картины того, как она, маленькая, бегает по саду Тюильри, а следом прогуливается бабушка, держа сигарету двумя тонкими пальцами.
Вместо этого в нее запустило когти более свежее воспоминание о поездке в Париж тринадцатилетней давности вдвоем с Эриком, сразу после того, как он сделал ей предложение. Лив замучила бы совесть, выйди она замуж без согласия бабушки Эдит. Предполагалось, что это простая формальность, но бабушка по каким-то своим, непостижимым для Лив, причинам с порога невзлюбила Эрика. И не очень понравилась ему в первое же утро в Париже он сказал Лив, что старушка чересчур шикует.
Я думаю, возразила Лив, что она просто живет так, как ей удобно, и все. Кроме того, ты ведь знаешь, как она всегда ко мне щедра.
Эрик закатил глаза.
Ну, да, ей, должно быть, приятно купаться в деньгах, которые она на самом деле не заработала.
С чего ты это взял? Мы же не знаем, откуда у нее деньги.
А тебе это не кажется странным?
Лив пожала плечами:
Нет, только старомодным. Она всегда говорит, что обсуждать финансы это вульгарно.
Ну, как бы то ни было, она не считает, что я достоин хотя бы цента из ее богатства.
Что?
А разве этот брачный контракт не ее идея?
Разумеется, на брачном контракте настояла именно бабушка Эдит. Лив не видела в нем смысла, но, чтобы сохранить мир, уступила бабушкиному желанию, тем более что та взяла на себя все расходы по свадьбе.
Слушай, какая разница? Ведь мы вряд ли разведемся. Я люблю тебя.
Позднее Лив воспользовалась моментом и, когда Эрик пошел в душ, спросила бабушку:
Все-таки он тебе понравился, а?
Бабушка медленно подняла глаза, встретилась взглядом с Лив и, помолчав, ответила:
Нет, не очень.
Но вы едва знакомы! Откуда такое предубеждение?
Многолетний опыт, дорогая. Что знаю, то знаю.
Ты ошибаешься. И не тебе судить о человеке, которого я люблю.
Должен же кто-то выступить голосом разума, ответила бабушка Эдит, не отводя взгляда. А твоя мать слишком занята флиртом со своими кавалерами, чтобы высказаться.
Может быть, она просто больше уважает мою точку зрения?
Или до сих пор не поняла, что влечения сердца ослепляют и толкают на неразумные поступки вас обеих. Бабушка Эдит спокойно пожала плечами, покуда внутри у Лив все кипело. Но это твоя жизнь. Выходи за него, если хочешь, только не говори, что я тебя не предупреждала.
Теперь, почти через полтора десятка лет, эти слова по-прежнему отдавались в ушах у Лив.
Бабушка Эдит? тихо проговорила она, когда машина свернула вправо, на улицу Фабер, и впереди засверкал золотом купол Дома Инвалидов.
А?
Как тебе удалось так быстро раскусить Эрика, когда я привезла его сюда знакомиться с тобой?
Ты и в Париже все еще думаешь о нем? Бабушка неодобрительно хмыкнула. Отпусти его.
Я отпустила, ответила Лив. Честно. Только не понимаю, как получилось, что я столько лет заблуждалась на его счет, а ты с первого взгляда поняла, что он собой представляет.
На самом деле, Оливия, бабушка Эдит чуть переменила позу, и Лив заметила влагу в ее глазах, здесь нет твоей вины. Пока ты молода, ты видишь только будущее. А становясь старше, начинаешь видеть прошлое. Она отвернулась к окну и долго молчала, а потом добавила дрожащим голосом, какого Лив никогда раньше не слышала: Прошлое умеет показывать все в правильном свете, хочешь ты того или нет.